Стихи

       Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 10, 2023

       Шевченко Ганна Александровна — поэт, прозаик. Родилась в городе Енакиево (УССР). По образованию финансист. Автор пяти сборников стихов, в том числе ？Путь из орхидеи на работу？ (М., 2020), ？Хохлома, берёзы и абсурд？ (М.,2023), и книги прозы ？Забойная история, или Шахтёрская Глубокая？ (М., 2018). Лауреат Международного конкурса имени Фазиля Искандера (2017) и Всероссийской поэтической премии имени Анны Ахматовой (2023). Живёт в Подмосковье. Предыдущая публикация в ？ДН？ — 2023, № 2.

       * * *

       Пока, задумавшись о лете,

       на подоконнике сидишь,

       проходит несколько столетий,

       и завершаются дожди.

       В окне привычные детали:

       дома, берёзы, журавли —

       они с поэзией едва ли

       соприкоснуться бы могли

       когда б не ветер, дождь и пламя,

       не заводские гаражи,

       и если небо есть над нами,

       то Бог — случайный пассажир.

       Он едет мирно между сосен,

       растит уклоны за окном,

       Он никого из нас не бросит

       в пути запутанном ночном.

       Всё, что философы сказали,

       за пять столетий не пропьёшь,

       лишь оказавшись на вокзале,

       их правоту осознаёшь.

       Запахло розами в буфете,

       гремит последняя гроза,

       и Ахмадуллина о лете

       стрекочет, словно стрекоза.

       * * *

       Освободив от шоппера плечо,

       пробегав по бульварам целый день, я

       горчичный плащ сажала на крючок

       в знакомых, но непознанных владеньях.

       Квадратный клён за окнами стенал,

       двоился ободок кофейной турки,

       и знаки подавала мне стена

       мазком декоративной штукатурки.

       За гранью обувного стеллажа

       знаменья проявлялись постепенно,

       но невозможно словом выражать

       всё то, что мне транслировали стены.

       Я находила замыслы вовне,

       по дому шла походкой пеликаньей

       и кошку обнимала, будто в ней

       заложена разгадка мирозданья.

       Потом стояла где-то посреди

       вещами переполненной гостиной

       и шторы ощущала, как дожди,

       излившие себя наполовину.

       * * *

       Пока ты из окна

       спускался по лучу,

       была я влюблена

       в пеньковую свечу;

       она сверлила мрак,

       вертелась как волчок,

       она горела так,

       что было горячо

       ромашковым полям,

       лиловой резеде,

       скворцам и журавлям,

       летающим везде,

       калине за бугром,

       что сеет дробь зари.

       Однажды мы умрём.

       Давай поговорим

       о нежном ковыле,

       о радуге любой,

       о свечке на столе,

       оставленной тобой

       для видимости, для

       того, чтобы в ночи

       ворочалась земля

       в сиянии свечи.

       * * *

       То обновляясь, то сбоя,

       то носом стукаясь о берег,

       идёт по руслу жизнь моя

       без пафоса и без истерик.

       Себя для солнца оголив

       среди распущенных растений,

       я обучаюсь среди ив

       умению казаться тенью.

       То прозябаю на бегу,

       то бессознательно глупею,

       не потому, что не могу,

       а потому, что не умею.

       * * *

       Распродажа не равновелика

       доброте, но приятно вдвойне,

       что в Сбермаркете есть голубика

       по сравнительно низкой цене.

       Между сосен от мая до мая,

       в глубину опустив якоря,

       голубика плывёт ледяная,

       вызревает к концу декабря.

       Появленье её неизбежно —

       бьют часы на московском кремле;

       поглотить бы всю тёмную нежность,

       что дрейфует по русской земле.

       В магазины чернильное иго

       поступает из средних широт,

       голубика, шепчу, голубика,

       лучезарная дева болот.

       Магазины — особое место;

       потребителей скидкой маня,

       голубика — Христова невеста —

       от распада спасает меня.

       * * *

       На свет явился маленький герой

       в трагической рубашке с незабудкой —

       он болен поэтической хандрой,

       зелёной, как ахматовская будка.

       Зачем-то в трансформаторы полез,

       пытаясь выжать рифму из забора;

       писать стихи — талант или болезнь?

       И вот уже по городу на скорой

       несут его пустые поезда

       в сопровожденье жёлтых попугаев,

       и вся литературная среда

       его за это дело осуждает.

       Поэты на комизм обречены.

       Срастаясь с сочинённой ахинеей,

       мы все перед Ахматовой равны,

       но кто-то безнадёжней и равнее.

       Шевченко Ганна Александровна — поэт, прозаик. Родилась в городе Енакиево (УССР). По образованию финансист. Автор пяти сборников стихов, в том числе ？Путь из орхидеи на работу？ (М., 2020), ？Хохлома, берёзы и абсурд？ (М.,2023), и книги прозы ？Забойная история, или Шахтёрская Глубокая？ (М., 2018). Лауреат Международного конкурса имени Фазиля Искандера (2017) и Всероссийской поэтической премии имени Анны Ахматовой (2023). Живёт в Подмосковье. Предыдущая публикация в ？ДН？ — 2023, № 2.

       * * *

       Пока, задумавшись о лете,

       на подоконнике сидишь,

       проходит несколько столетий,

       и завершаются дожди.

       В окне привычные детали:

       дома, берёзы, журавли —

       они с поэзией едва ли

       соприкоснуться бы могли

       когда б не ветер, дождь и пламя,

       не заводские гаражи,

       и если небо есть над нами,

       то Бог — случайный пассажир.

       Он едет мирно между сосен,

       растит уклоны за окном,

       Он никого из нас не бросит

       в пути запутанном ночном.

       Всё, что философы сказали,

       за пять столетий не пропьёшь,

       лишь оказавшись на вокзале,

       их правоту осознаёшь.

       Запахло розами в буфете,

       гремит последняя гроза,

       и Ахмадуллина о лете

       стрекочет, словно стрекоза.

       * * *

       Освободив от шоппера плечо,

       пробегав по бульварам целый день, я

       горчичный плащ сажала на крючок

       в знакомых, но непознанных владеньях.

       Квадратный клён за окнами стенал,

       двоился ободок кофейной турки,

       и знаки подавала мне стена

       мазком декоративной штукатурки.

       За гранью обувного стеллажа

       знаменья проявлялись постепенно,

       но невозможно словом выражать

       всё то, что мне транслировали стены.

       Я находила замыслы вовне,

       по дому шла походкой пеликаньей

       и кошку обнимала, будто в ней

       заложена разгадка мирозданья.

       Потом стояла где-то посреди

       вещами переполненной гостиной

       и шторы ощущала, как дожди,

       излившие себя наполовину.

       * * *

       Пока ты из окна

       спускался по лучу,

       была я влюблена

       в пеньковую свечу;

       она сверлила мрак,

       вертелась как волчок,

       она горела так,

       что было горячо

       ромашковым полям,

       лиловой резеде,

       скворцам и журавлям,

       летающим везде,

       калине за бугром,

       что сеет дробь зари.

       Однажды мы умрём.

       Давай поговорим

       о нежном ковыле,

       о радуге любой,

       о свечке на столе,

       оставленной тобой

       для видимости, для

       того, чтобы в ночи

       ворочалась земля

       в сиянии свечи.

       * * *

       То обновляясь, то сбоя,

       то носом стукаясь о берег,

       идёт по руслу жизнь моя

       без пафоса и без истерик.

       Себя для солнца оголив

       среди распущенных растений,

       я обучаюсь среди ив

       умению казаться тенью.

       То прозябаю на бегу,

       то бессознательно глупею,

       не потому, что не могу,

       а потому, что не умею.

       * * *

       Распродажа не равновелика

       доброте, но приятно вдвойне,

       что в Сбермаркете есть голубика

       по сравнительно низкой цене.

       Между сосен от мая до мая,

       в глубину опустив якоря,

       голубика плывёт ледяная,

       вызревает к концу декабря.

       Появленье её неизбежно —

       бьют часы на московском кремле;

       поглотить бы всю тёмную нежность,

       что дрейфует по русской земле.

       В магазины чернильное иго

       поступает из средних широт,

       голубика, шепчу, голубика,

       лучезарная дева болот.

       Магазины — особое место;

       потребителей скидкой маня,

       голубика — Христова невеста —

       от распада спасает меня.

       * * *

       На свет явился маленький герой

       в трагической рубашке с незабудкой —

       он болен поэтической хандрой,

       зелёной, как ахматовская будка.

       Зачем-то в трансформаторы полез,

       пытаясь выжать рифму из забора;

       писать стихи — талант или болезнь?

       И вот уже по городу на скорой

       несут его пустые поезда

       в сопровожденье жёлтых попугаев,

       и вся литературная среда

       его за это дело осуждает.

       Поэты на комизм обречены.

       Срастаясь с сочинённой ахинеей,

       мы все перед Ахматовой равны,

       но кто-то безнадёжней и равнее.

       Повесть