Интервью с кандидатом юридических наук, научным сотрудником МГИМО (У) МИД России, заместителем председателя МГКА ？Право и справедливость？ Шарбатулло Джаборовичем Содиковым.
– Уважаемый Шарбатулло Джаборович! Благодарю Вас за то, что нашли время для интервью. Начнем с нашего традиционного вопроса. Прошу Вас рассказать, когда и по какой причине Вы пришли в юриспруденцию и почему выбрали именно адвокатскую деятельность?
– Очень хороший вопрос. На мой взгляд, каждый человек обязан прилагать усилия к тому, чтобы делать мир лучше. Я делаю это через адвокатуру. Помогаю людям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации.
Вообще, юриспруденция, а тем более адвокатура является призванием, к которому человек приходит по мере формирования своей личности и становления характера, в общем-то, как и в любой другой профессии. Жизненный опыт и многолетняя профессиональная практика позволили мне осознать, что самая большая ценность в мире – это сам человек, а для человека высшей ценностью является свобода. И пока судьи допускают ошибки, адвокаты нужны обществу. Уголовные дела в сфере незаконного оборота наркотиков не исключение. Далеко не всегда осужденные за совершение подобных преступлений в действительности виновны в совершении тех преступлений, в которых их обвиняют. Очень часто на практике присутствуют ошибки органов следствия и суда в квалификации преступления. Это вполне можно объяснить желанием любой ценой улучшить статистику раскрываемости, передачей дел в суды и осуждением по более тяжким преступлениям.
– Можете рассказать подробнее, что Вы имели в виду, говоря о неточностях квалификации преступлений?
– Я имел в виду тот факт, когда лицу, хранившему наркотические средства только для личного употребления, необоснованно приписывают умысел на их последующий сбыт. Причем необоснованность такого завышения уровня общественной опасности и квалификации преступлений очевидна не только стороне защиты, но и самим органам уголовного преследования, сотрудники которых, грубо говоря, все понимают, но ？обездвижены？ требованиями ведомственной статистики и устоявшейся правоприменительной практикой.
– Из каких стран наркотики поступают на территорию России?
– Героин поступает в Россию в основном из Афганистана через Центральную Азию, а кокаин из Южной Америки, в частности из Колумбии, поступает в Россию через страны Балканского полуострова. Если говорить о гашише, то он попадает к нам из Марокко через Европу. Синтетические наркотики до 2015 года привозили из Китая и Таиланда, а теперь синтетику производят в России нелегально. Я думаю, сейчас доля российского производства на отечественном ？черном рынке？ составляет от 45 до 50 %.
– Шарбатулло Джаборович, Вы являетесь научным сотрудником МГИМО. Помогает ли занятие наукой Вашей профессиональной адвокатской деятельности?
– Адвокатура неразрывно связана с наукой. Хороший адвокат всегда находится в самом центре научной информационной сети, позволяющей ему самосовершенствоваться и выполнять свою работу профессионально, на совесть. Без изучения теории преступного поведения и социальных причин преступности невозможно правильно применять уголовное и уголовно-процессуальное законодательство. По сути, работа адвоката на разных этапах уголовного дела симметрична с работой оперативника, следователя и прокурора, поскольку включает в себя установление действительных обстоятельств произошедшего, изучение материалов уголовного дела на предмет соблюдения норм уголовно-процессуального законодательства и правовую оценку событий.
– Вы являетесь автором большого количества аналитических материалов и экспертных комментариев в СМИ по проблематике незаконного оборота наркотиков в мире. Расскажите, пожалуйста, какое место в этой общемировой преступной цепи занимает Россия.
– В последние годы наркомания и наркопреступность стали представлять серьезную угрозу для национальной безопасности Российской Федерации. И основной задачей нашего государства здесь является пресечение деятельности транснациональной организованной преступности в этой сфере. Различные преступные группировки локального и транснационально характера занимаются обслуживанием так называемого Северного маршрута, берущего свое начало из Афганистана. Данный маршрут проходит через Центральную Азию и Россию в Европу, Китай и дальше, попутно удовлетворяя ？спрос？ в транзитных странах. Некоторые партии доходят до Южной Америки и Африки. Северный маршрут составляет до 30 % мирового потока героина, и его доля постоянно растет.
Подобной деятельностью в России и в сопредельных странах занимается целая цепь преступных организаций, которые для осуществления своих целей объединяются в международные преступные сообщества. По данным Организации Объединенных Наций, 80 % опиатов, проходящих через Центральную Азию, контролируется организованными преступными группировками, использующими многокилометровые торговые пути. Афганские криминальные сети, местные военные и экстремисты контролируют производство и переработку наркотиков внутри страны, а также их доставку до границы или через нее. На границе наркотики зачастую продаются небольшим центрально-азиатским ОПГ, сформированным в пределах одной семьи или поселка, после чего перепродаются от группировки к группировке. К примеру, туркменские ОПГ обычно продают наркотики узбекам, а те – русским в Ташкенте или Самарканде. Время от времени русские преступные группировки пытаются создать в этих сетях вертикаль управления в целях усиления контроля над цепочками поставок и осуществления закупок героина напрямую, что осуществляется с переменным успехом, поскольку зависит от контактов, защиты и лояльности местных преступных и политических элит, которые в большинстве случаев пересекаются между собой.
Из Туркменистана наркотики перевозятся в порт города Туркменбаши, а затем переправляются по Каспийскому морю в Азербайджан или по суше в Узбекистан и далее в Казахстан. Из Таджикистана они направляются в Узбекистан или Киргизстан, а затем на север, в Казахстан, после чего – в Россию и в Китай. Что касается поставок наркотиков в Китай, обычно преступные группировки привозят наркотики в пограничные города, а затем продают их своим китайским партнерам через ？челноков？ или под прикрытием легальной экспортно-импортной деятельности в сфере торговли обычными товарами.
В целом перевозчики стремятся использовать транспортную инфраструктуру региона, поэтому везут наркотики в железнодорожные, авиационные, автомобильные перевалочные пункты, такие как Душанбе, Ташкент, Самарканд и Алматы.
Российским этапом этого Северного маршрута руководят преступные группировки из этнических русских, грузин и чеченцев. Лишь очень небольшой долей рынка управляют центральноазиатские преступные группировки, при этом в целях оптового и розничного сбыта используются трудовые мигранты в России.
– Какая, на Ваш взгляд, в России наркопотребляемость?
– Более трети мирового общего потока наркотиков остается в России. Почти 6 % населения страны, а это около 8,5 миллионов человек, регулярно употребляют наркотики или имеют зависимость от них. Это позволяет позиционировать Россию как ведущего потребителя героина в мире в расчете на душу населения, так как жители России потребляют около всего 20 % героина, производящегося в мире. Остаток направляется в Европу либо в Китай, где обычно продается оптовыми партиями местным ОПГ для дальнейшей перепродажи.
Стоит заметить, что доступ к этому непростому рынку, а также контроль над ним привел к масштабным конфликтам между организованной преступностью. Некоторые крупные группировки попытались запустить собственные механизмы для контроля над источниками поставок, начиная с территории Казахстана и далее на запад.
– Правильно ли я понял, что в основном транзит наркотиков идет оптовыми партиями?
– Оптовые перевозки составляют более половины всего трафика по Северному маршруту.
Другие 10 % трафика контролируются индивидуальными продавцами, так называемыми ？барыгами？, закупающими наркотики непосредственно в Центральной Азии и близлежащих регионах. В большинстве случаев это люди, работа которых связана с перевозками иных, легальных грузов из Центральной Азии. Однако часто они работают под контролем более крупных и политически защищенных российских преступных сообществ и потому платят процент от прибыли. Как правило, такой долей является 15–20 % от оборота.
– За свою профессиональную адвокатскую деятельность Вы защищали участников различных преступных группировок, начиная от ？рядовых бойцов и барыг？ и заканчивая их лидерами и основателями. Расскажите, как образуются преступные сообщества?
– Изначально деятельностью на маршруте занимались местные преступные группировки, которые в дальнейшем, по мере того, как между ними налаживались отношения, приобрели черты преступного сообщества с ？центральным аппаратом？ в Москве. Каждая локальная группировка выполняет свою, закрепленную за ней роль в этом сообществе. Обычно перевозкой занимаются курьеры, передвигающиеся на легковом автотранспорте или грузовиках. Местные ОПГ забирают свой гонорар в форме героина, который они впоследствии продают в местах своего пребывания или передают участникам в качестве ？оплаты？.
– Что, на Ваш взгляд, препятствует эффективной борьбе с наркобизнесом?
– Согласно уголовному законодательству наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, а также в целях исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений, а не в целях возмездия либо унижения чести и достоинства личности. К сожалению, лицо, подозреваемое или обвиняемое в незаконном обороте наркотиков, несмотря на презумпцию невиновности, получает ？черную метку？ от общества и правоохранительной системы, что не может соответствовать официально декларируемым целям построения правового государства.
Хочу заметить, что правоохранительная и судебная система не занимаются превенцией преступлений, стремясь компенсировать это суровостью назначаемых наказаний, которая сама по себе, конечно, не может повлечь какого-либо снижения показателей преступности. В данной ситуации необходимо действовать более гибко, используя предложенные уголовным и уголовно-процессуальным законом инструменты.
Так, многие задержанные по подозрению в незаконном обороте наркотиков изъявляют желание заключить досудебное соглашение о сотрудничестве со следствием. Этот институт, заимствованный из англо-американской правовой системы, призван стимулировать обвиняемых к сотрудничеству с органами уголовного преследования с помощью соразмерного уменьшения наказания. Однако в нашей стране правоохранительные органы, будучи незаинтересованными во взятии на себя четко определенных обязательств, отказывают в заключении такого соглашения по надуманным основаниям либо заключают его ？на словах？ без надлежащего оформления. В своей адвокатской практике я нередко сталкивался с подобным процессуальным поведением со стороны правоохранительных органов ВАО г. Москвы.
Во-вторых, подсудимым, заключившим в свое время досудебное соглашение о сотрудничестве и выдавшим места хранения партий наркотиков либо своих подельников, а иногда и организаторов преступной деятельности, суд часто назначает аналогичное наказание, что и тем, кто не заключал соглашения о сотрудничестве и не сотрудничал со следствием. Принимая во внимание жестокость сбытчиков из Центральной Азии, их широкие преступные и коррумпированные связи, человек из этой среды, идущий на сотрудничество со следствием, ставит под угрозу свою жизнь, однако фактически остается без каких-либо гарантий со стороны государства. Вот проблема, о которой стоит задуматься и законодателю, и правоприменителю.
– В завершение нашего интервью, что Вы пожелаете нашему журналу и его читателям?
– Желаю журналу продолжать плодотворную работу по освещению наиболее сложных и интересных моментов правоприменительной практики и адвокатской деятельности, что помогает каждому из нас делиться ценным опытом с коллегами. Читателям пожелаю и в дальнейшем интересоваться насущными проблемами в области права и деятельностью российской адвокатуры.
Источник: международный научно-практический юридический журнал “Евразийская Адвокатура”, №1 (44) 2020.
Беседовал главный редактор, доктор юридических наук А.В. Рагулин.
07.05.2020