Опубликовано в журнале Звезда, номер 10, 2021

       * * *

       Первая бабочка в этом году

       Белым батистом искрится…

       Сердце, не надо грустить, я найду

       Нам еще повод влюбиться!

       Ты ли в который застигнуто раз

       Жизнью и ранней весною,

       Что пробуждается здесь и сейчас

       С дымкою веток сквозною?

       Крокусов звезды на черной земле,

       Первые сныти побеги.

       Всем, о добре позабывшим и зле

       В солнечной радужной неге,

       Всем, так доверчиво снова на свет

       Тянущимся из эреба,

       Тихо шепчу, улыбаясь: ？Привет!？,

       Глядя в слепящее небо.

       * * *

       Нету давно ни праздничных дней, ни будней,

       Среды и понедельники путает календарь…

       Так и живешь без времени, бережней и уютней,

       Словно щегол на ветке — легкая божья тварь.

       Этой свободы, забывчивой и усталой,

       Мы наконец вкусили. И кажется, что родней

       Нам теперь травы в поле да в пене прибоя скалы,

       Ели, березы, клены, что не считают дней.

       Мы теперь, как природа, в себе свою тайну носим

       И с кем-то делиться ею нет никаких причин.

       Может быть, не заметим, как в зиму сползает осень,

       Жизни от тихой смерти не отличим?

       * * *

       Как много внутри оказывается всего, что может болеть!

       Как функции тела, казалось бы элементарные, тяготят!

       И только презрение к этой тупой биомассе плеть

       Воли пускает в ход — но мышцы ей тут же мстят.

       Вот дожил: теперь, как у андерсеновской русалочки, каждый шаг

       Ожогом мучительным поднимается от ступней.

       А где же тот юный принц, сорванец, дурак

       С легчайшей поступью, в царстве каких теней?

       Но мир, пробужден весною, опять зацвел,

       Он призрачной молодостью своею окутан весь.

       Как будто вокруг зеленый, дымящийся ореол,

       Ушедших мгновений жизни густая взвесь…

       * * *

       В своем минутном откровенье

       Жизнь безотчетно хороша:

       Неугомонных пташек пенье,

       Сад, задохнувшийся в цветенье,

       Опять воскресшая душа.

       И солнце, по шажку, как в воду,

       Спускающееся за край,

       И свет, окутавший природу,

       И в лето уходящий май…

       Как будто именно в июне

       Всего мы ближе к тайной той

       Черте, как будто накануне

       Мы… Но не двигайся, постой!

       Вот этот миг, последний самый —

       Сирени запах, листьев дрожь…

       Благодарю, закат упрямый,

       Что тьме разлиться не даешь!

       * * *

       Сказали — умерла… Наш страховой агент.

       Раз в год мы виделись, как правило, в июле.

       Неспешный разговор, подробный документ…

       И, кажется, всё тут, пока сидишь на стуле.

       Незаменимых нет. Приедет, позвонит

       Другой. И жизнь пойдет куда-то дальше, слепо.

       Ей было, как и мне, лет шестьдесят на вид.

       Сказали — умерла… случайно и нелепо:

       Прививка, диабет — и сердце подвело.

       Не родственник, не друг, да мы едва знакомы!

       Но, видишь ли, так смерть ложится на крыло

       И тяготится дух в предчувствии Плеромы.

       * * *

       Этой ели, как нашему сыну, уже

       Тридцать пять. На участке стоит.

       Я смотрю из окна на втором этаже,

       Как над нею небес монолит

       Простирается: синяя-синяя гладь

       В редких пятнах седой пелены.

       Всё уже состоялось, и можно не ждать,

       Разве — оклика с той стороны.

       А как вымахала! Разметавшихся лап

       Над забором упругий шатер.

       Был твой ствол, как и сын наш, непрочен и слаб…

       А потом кто-то прошлое стер.

       А потом, слава богу, в небесную высь

       Свою хвою стремя и кору,

       Ты всех выше в саду, всех сильнее. Держись,

       Черной кроной шумя на ветру!

       Стихи