Материал из номера

       Сентябрь 2013

       Скачать номер

       в PDF формате

       В конце августа 1914 года закончилась экспедиция на Северный полюс, которую возглавил Георгий Седов. Немногое известно о человеке, который еще в 1910 году вместе с Седовым задумал поход в Арктику, — Николае Пинегине, художнике, полярном исследователе, писателе, авторе первого документального фильма об Арктике. В мае нынешнего года исполнилось 130 лет со дня его рождения. Нам удалось разыскать внучатую племянницу Николая Пинегина, Светлану Скачкову, которая рассказала о ранее неизвестных фактах биографии своего знаменитого родственника.

       В московской квартире профессора МГУ Светланы Скачковой все говорило о том, что династия связана со странствиями и морем. На стенах — репродукции картин Айвазовского, в одном из углов комнаты — военно-морской флаг с одного из катеров Северного флота. Дед Светланы Скачковой был двоюродным братом Николая Пинегина. Он был моложе Николая Васильевича на пятнадцать лет, очень дорожил дружбой с ним и прислушивался к его мнению. Именно по совету старшего брата он, взяв семью, отправился строить военный аэродром за полярным кругом, а затем заложил первый камень в Салехарде. Отец Светланы, Александр Васильевич Родионов, капитан 1-го ранга, был командиром испытательной гидроакустической базы Северного флота, служил на четырех флотах. В арктических морях побывали и два родных брата: Анатолий — капитан 1-го ранга, профессор, теперь директор Отделения Института океанологии в Санкт-Петербурге, и Владислав — тоже капитан 1-го ранга и тоже профессор. Вся семья побывала в тех местах на Кольском полуострове за полярным кругом, которые описывал их знаменитый родственник... В домашней библиотеке профессора хранится архив: фотографии родителей, сестер и детей Николая, снимки из северных экспедиций полярного исследователя, наброски этюдов, черновики статей с пометками Пинегина. Из скромности он довольно мало писал и рассказывал о себе, а единственная биография была издана в 2009 году Андреем Ивановым, историком из Елабуги, откуда Пинегин родом.

       Фото: Из личного архива

       Светлана Скачкова листала альбом с фотографиями — пейзажи, корабли, порты, моряки XIX века, — погружая нас в этот удивительный отрезок истории, когда ради заполнения белых пятен на картах люди жертвовали жизнями. А Арктика была окутана тайнами, страшными легендами, смертельными опасностями, она казалась недостижимой. Вот как описал будни первопроходца Николай Пинегин в книге "В ледяных просторах", составленной по дневниковым записям экспедиции к Северному полюсу 1912-1914 годов: "Вчера брели до колен в снегу, проваливались по пояс между торосами, вязли ногами в трещинах, скользили по скалам льдин и падали. Снова вставали, снова шагали навстречу бешеной метели — страшному слепящему потоку... В поту, с безудержной бранью на устах и в сердце, надсаживались мы, ставя и толкая тяжелую, облепленную снегом нарту. Трясущимися от натуги руками подымали кнуты и хлестали милых старательных собак и заглушали свирепым криком жалость к ним, качающимся на ногах. И было пленящей мечтой: лечь без движения..."

       Фото: Андрей Семашко Светлана Скачкова дома со своей мамой Маргаритой Владимировной Родионовой

       МЕЧТАЮЩИЙ О СЕВЕРЕ

       Николай Пинегин родился 10 мая 1883 года в семье ветеринарного врача. Когда мальчику было 10 лет, умерла мать, и отец, имея на руках троих детей, женился во второй раз, от нового брака родились четыре девочки. Николай с двумя сестрами тяжело переживал перемены. Домашние неурядицы сказались на учебе: мальчика исключили из Пермской гимназии в пятом классе за отказ посещать церковные службы. В свободное время он много рисовал. "Ходит такая легенда у нас в семье, что Пинегины были родственниками великому русскому живописцу Ивану Шишкину, тоже елабужанину, — говорит Светлана Скачкова. — Пинегины просили Шишкина дать несколько уроков Николаю, но не сложилось".

       В 17 лет, в 1900 году, юноша ушел из дома, отправился в Казань и поступил в Художественную школу. В эти годы и появилась у него мечта об Арктике. "Был такой известный художник Александр Борисов, который писал Север в необыкновенных ярких красках, — говорит Светлана Скачкова. — Пинегин сказал, что не видит в творчестве Борисова правды, а хочет рисовать Север таким, какой он на самом деле. И, еще учась в Художественной школе, задумал свой первый поход в края снега и льдов".

       Фото: Из личного архива Николай Пинегин — студент Казанской художественной школы

       На первую свою экспедицию Николай Пинегин копил средства как мог: рисовал на заказ портреты, играл в духовом оркестре, разъезжал с бродячими актерами и экономил на всем, питаясь хлебом, селедкой и чаем. С двумя друзьями он задумал отправиться из Казани по Северной Двине на обследование Северо-Екатерининского канала — водного пути из Камы в Северный Ледовитый океан. Этот канал длиной 19 километров начали строить в 1785 году по повелению Екатерины II, в 1822-м он был открыт, но судоходство по нему продолжалось только до 1847 года, когда появился новый водный путь. Юноши обратились с письмом о финансовой и научной помощи в Императорское Русское географическое общество. В ответном письме пришло удостоверение о покровительстве Географического общества и... предложение купить карту в ближайшем магазине. Денег не дали, но это обстоятельство не изменило планов путешественников. Как ни странно, удостоверение Географического общества не только понадобилось, но и спасло путешественникам жизни, когда жители селений неподалеку от Северо-Екатерининского канала чуть не расправились с ребятами, решив, что те везут ящики с золотом. Беда пришла в экспедицию с другой стороны: один из юношей был серьезно ранен в руку из-за неосторожного обращения с ружьем, на том путешествие и кончилось. Шли годы, Николай Пинегин продолжал жить мечтой о Севере, накапливая опыт и работая где придется. В1906-1907 годах он служил на Китайско-Восточной железной дороге чертежником, затем — землемером в саратовской артели. Но по ночам зачитывался литературой о Поморье, тундре и северных краях.

       В душе жила мечта — показать миру настоящий Север. В 1907 году он поступил в Петербургскую академию художеств. И к 1910 году ему наконец удалось накопить на путешествие из Архангельска на Новую Землю. Долгожданный Север Николай Пинегин воспринял как доисторическую землю. Вот что он пишет в очерке "Записки полярника": "Странная земля! Окинешь взглядом весь широкий простор — нет на нем зеленого цвета. Под ногами грифельно-серый шиферный сланец и галька, мертвый, безжизненный цвет. Всюду голые камни, хрустящий шифер и потрескавшаяся грязь. И кажется на первый взгляд, что здесь земля гола, как в первозданные эпохи, когда она делилась на сушу и море, когда еще не успела родиться органическая жизнь". На Новой Земле Пинегин написал этюды, которые имели успех на осенней Академической выставке в Петербурге. Но главное, на этой "странной земле" произошло судьбоносное знакомство художника с Георгием Седовым. Георгий Седов через два дня после своей свадьбы возглавил гидрографическую экспедицию по исследованию Крестовой Губы и плыл на одном корабле с Николаем Пинегиным на Новую Землю. Их знакомство переросло в дружбу, и там, среди снегов и льдов, они договорились вместе идти к Северному полюсу.

       Фото: Из личного архива Николай Пинегин с супругой Алевтиной Евлампиевной, сыном Юрием и сестрой Марией перед походом к Северному полюсу. Санкт-Петербург, 1912 год

       ПЯТНО В СЕРЕДИНЕ КОРОНЫ

       Экспедиция собиралась в страшной спешке. 14 декабря 1911 года Руаль Амундсен достиг Южного полюса. Опасаясь, что норвежец откроет и Северный, офицер Гидрографического управления Георгий Седов подал рапорт об отпуске со службы, в котором писал: "Амундсен желает во что бы то ни стало оставить за Норвегией честь открытия Северного полюса, а мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг". О покорении Северного полюса заявили также американцы Фредерик Кук и Роберт Пири.

       Российская элита отнеслась к инициативе Седова как к безрассудству. Пожертвования на предприятие были ничтожны. Законопроект по экспедиции к Северному полюсу провалился в Государственной думе (Седов просил 50 тысяч рублей). Наконец совладелец газеты "Новое время" Михаил Суворин устроил через свое издание акцию в поддержку путешествия и субсидировал 108 тысяч рублей. Волнение в обществе поднялось необычайное — о ледяных пустынях говорили и в светских салонах, и на торговых площадях. 10 тысяч рублей внес Николай II. "Ходила такая легенда, что основная часть пожертвований была из Мариинского театра, — говорит Светлана Скачкова. — От какой-то балерины".

       По первоначальному плану предполагалось выйти в Северный Ледовитый океан из Архангельска в начале июля 1912 года, направиться к Земле Франца-Иосифа и там зазимовать, исследуя берега, климат, строение земных пород, собрать коллекции. К Северному полюсу Георгий Седов намечал отправиться по плавучему льду на собаках, а обратно двигаться или к оставленному кораблю, или к северным берегам Гренландии.

       Фото: Из личного архива Возвращение с охоты на тюленя. Новая Земля. 1913 год

       В июле 1912 года Седову удалось купить старую деревянную парусно-паровую шхуну "Святой великомученик Фока". Ее грузоподъемность не позволила взять все приготовленные припасы и горючее — их пришлось выгрузить. Судно не успели полностью отремонтировать, поэтому за три дня до отплытия уволились капитан, помощник капитана, штурман, механик, помощник механика и боцман, ссылаясь на плохую подготовку "Фоки" к плаванию. Забегая вперед, скажем, что старенький корабль хоть и давал течи в жестокие штормы, но оказался крепким. Зато все остальное... Морское министерство неожиданно аннулировало отпуск радисту, взятому на "Фоку", и экспедиция осталась без связи, так что рассчитывать на вызов помощи не приходилось. Поставщики провианта оказались нечисты на руку, и полярники во льдах ели гнилую солонину, которая способствовала цинге, уносившей жизни. А "ездовые" собаки, за которых заплатили тройную цену, оказались обычными дворняжками. За исключением нескольких, выписанных из Архангельска заранее. Из 22 участников экспедиции самым старшим и опытным был 35-летний Седов.

       Экспедиции требовалось пройти 2 тысячи километров. В итоге пройденный путь оказался в десять раз короче и намного сложнее, чем представлялось. Первую зимовку пришлось устроить, не доходя до Земли Франца-Иосифа, около полуострова Панкратьева, из-за непроходимых льдов. В эти месяцы был описан северо-восточный берег Новой Земли, найдены расхождения с предыдущими картами. Седов обогнул на санях северную оконечность острова, прошел от полуострова Панкратьева до мыса Желания. Теплой одежды не хватало, обострились отношения между Седовым и капитаном корабля Николаем Захаровым. Результаты исследований, а также просьбу выслать к Земле Франца-Иосифа судно с углем и собаками отправили 21 июня 1913 года с капитаном Николаем Захаровым и тремя членами экипажа. Но те сорвали сроки доставки корреспонденции. Газеты того времени писали, что элитный морской офицер Захаров сделал это намеренно, не мог он заблудиться в известных ему местах в хорошую погоду. Помощи полярники не получили. Прибыв осенью 1913 года на Землю Франца-Иосифа, экспедиция не нашла ни угля, ни провианта. Несмотря ни на что, пошли дальше. Паровые котлы шхуны топили разобранной на Новой Земле базой, салом моржей, под конец начали разбирать корабль. От Земли Франца-Иосифа далеко уйти не удалось из-за погоды, и на вторую зимовку остановились в бухте острова Гукера. Эта зима в Арктике выдалась беспрецедентно холодной, температура достигла рекордных минус 50,2 градуса. Скудные запасы дров не тратили на отопление, использовали только для приготовления пищи. Люди умирали от цинги. Несмотря на жуткие условия, научную работу не прерывали: ученые и те, кто мог ходить, вели наблюдения. Пинегин выходил на этюды, проводил замеры, охотился.

       Фото: Из личного архива В кают-компании "Святого Фоки"

       2 февраля 1914 года тяжело больной цингой Георгий Седов с двумя матросами отправился на собаках к Северному полюсу. Экспедиция трагически гибла. Вот как Николай Пинегин описал в своей книге прощание капитана с командой, понимавшей, что это последний их разговор: "Седов старался ободрить больных: "Жизнь тяжела, стоит еще самая суровая пора, но время идет. С восходом солнца исчезнут все ваши болезни. Полюсная партия вернется благополучно, и мы тесной семьей, счастливые, с сознанием выполненного долга, вернемся на родину! Мне хочется сказать вам не "прощайте", а "до свидания". Все стояли в глубоком молчании. Я видел, как у многих навертывались слезы. Пожелали счастливого пути". Седов скончался 5 марта вблизи острова Рудольфа. "Это, конечно, был осознанный шаг, — говорит Светлана Скачкова. — В глубине души Георгий Седов понимал, что до Северного полюса им не дойти, а оставаться дальше здесь нельзя. Он, как начальник экспедиции, не мог бесславно вернуться, не выполнив задания".

       Оставаться во льдах дальше означало верную гибель всех. "Николай Пинегин, как один из первых единомышленников Георгия Седова, ощущал на себе моральную ответственность за исход экспедиции, поэтому делал все, чтобы корабль смог вернуться в Архангельск. Это был человек-стержень, неформальный лидер экспедиции, — говорит Светлана Скачкова. — Ему спасшиеся люди были обязаны жизнью. Он лучше всех охотился, а свежее мясо означало возможность не умереть членам команды от цинги. У него была та поразительная сила духа, которая поднимала команду из бездны отчаяния, не позволяла ссорам провалить всю кампанию". Жизнелюбие этого человека было поразительно. Пинегин был единственным, кто не болел цингой, потому что, несмотря на непогоду и недомогания, каждый день выходил из каюты, чтобы работать. Писал этюды, дрессировал белых медвежат, занимался научной работой, охотился, рисовал шутливые стенгазеты — и это в то время, когда команда была охвачена болезнями, депрессиями, паникой.

       Фото: Из личного архива Вторая супруга Николая Пинегина, Елена Матвеевна. Санкт-Петербург. 1970-е годы

       Путь домой ознаменовался удивительным событием. Полярники случайно нашли во льдах Арктики Валериана Альбанова — штурмана парохода "Святая Анна" из погибшей северной экспедиции Георгия Брусилова. "Святая Анна" отправилась в 1912 году штурмовать Северо-Восточный проход, но льды отнесли ее далеко на север. 29 августа 1914 года полуразрушенный "Фока" вошел в реку Рынду Мурманской области. Через неделю путешественники прибыли в Архангельск на попутном пароходе. Там они узнали о том, что идет война, что нет прежней страны и что их уже давно никто не ждет.

       ПОМОГИТЕ НАМ, ПОКА НЕ ПОЗДНО

       Вернувшись домой, Николай Пинегин продолжил учебу в Академии художеств, окончив ее в 1916 году. Преподавал рисунок в Художественном училище А.Л. Штиглица. Шла война, и он поступил художником-историографом в Историческую часть Черноморского флота. Для подготовки к весенней выставке Академии художеств он взял отпуск и уехал в Петербург. На выставке в 1917 году он получил премию имени Куинджи за картину "Полярный покой". Но радость длилась недолго. В разгар выставки грянула Февральская революция 1917 года. И Пинегин был избран в первый Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Отпуск окончился, он возвратился на службу на Черноморский флот и заведовал художественной студией в Симферополе. Во время Гражданской войны студию в Симферополе разогнали, белые и красные правительства лихорадочно менялись. В это время Николаю Пинегину пришлось снимать документальные кадры военных действий на Перекопе. Жить было не на что, вернуться в Петербург к семье не было возможности, информации о том, что происходит, не было, и Пинегин начал искать возможность для эмиграции. Помог друг, писатель Георгий Гребенщиков, написавший письмо главе Управления внешних сношений в правительстве Врангеля в Крыму Петру Струве с просьбой помочь выехать из Крыма в Париж. В этом письме были строки: "Мы решили пробираться в Париж самыми героическими способами, вплоть до добывания средств черною работой, что я уже в течение четырех месяцев и делаю, занимаясь извозом и поденщиной"; "я не буду находить сильных слов для того, чтобы передать Вам всю обиду, которую испытываем мы от сознания, что мы, немногие культурные работники, совсем не пользуемся никакой поддержкой государства"; "помогите нам, пока не поздно. Ответьте мне и, вызвав Пинегина, побеседуйте с ним". Струве откликнулся и дал телеграмму через Константинополь послу Временного правительства во Франции, который занимался и беженцами из России. В Константинополь Пинегин прибыл в октябре 1920 года, но, не получив французской визы, застрял там почти на год, подрабатывая грузчиком, рисуя вывески, проводя экскурсии по византийским памятникам. Затем направился не в Париж, а в Прагу, где получил заказ на декорации к опере "Борис Годунов".

       Фото: Из личного архива Первая супруга Николая Пинегина, Алевтина Евлампиевна, с сыновьями Юрием и Дасием. 1930-е годы

       Весной 1922 года в Берлине он встретился с Максимом Горьким, который советовал ему писать о Севере и помог издать книгу "В ледяных просторах". Пинегина начали приглашать читать лекции об Арктике. В это время полярник сблизился с писателем Алексеем Толстым, с которым они вместе искали возможности вернуться в СССР. Это удалось в 1923 году благодаря ходатайству Максима Горького, с которым они подружились.

       На родине Николай Пинегин продолжил исследовать Арктику. В 1924 году он работал наблюдателем в аэроразведке. В 1927 году Академия наук СССР поручила Пинегину построить на Новосибирских (Ляховских) островах постоянную геофизическую станцию. Он построил ее за полтора года, занимаясь гидрографическими исследованиями в течение двух лет. "В это время, по словам Саши Пинегина, одного из внуков Николая Васильевича, Сталин отдал негласный приказ забыть имя Пинегина и внимание сосредоточить на Иване Папанине, — говорит Светлана Скачкова. — Папанин ведь — советский герой, а Пинегин — герой царской России. В связи с этим Пинегин спешил вернуться с Ляховских островов в феврале, когда в тех краях даже местные жители выезжают в дальний путь редко. Он возвращался на собаках, обморозил себе легкие, стал много болеть, оттого и умер".

       Фото: Из личного архива Неоконченный автопортрет. 1940 год. Музей Арктики и Антарктики

       В 1930 году он взялся за создание в Ленинграде Музея Арктики, сейчас это крупнейший в мире музей по этой теме, насчитывающий порядка 100 тысяч экспонатов, включая, конечно, и картины Пинегина. Он занимался популяризацией Арктики: писал книги и статьи, ходил в первую туристическую экспедицию на Северный полюс, организованную "Интуристом". В 1932 году возглавил экспедицию на остров Рудольфа в рамках программы Второго Международного полярного года, в ходе которой была построена метеорологическая радиостанция, долгое время считавшаяся самой северной в мире. С 1931 по 1934 год был главным редактором "Бюллетеня Арктического института". Опубликовал книгу об экспедиции Брусилова по материалам его дневников. В 1937 году в Музей Арктики в Ленинграде он привез 19 коробок с кинопленками, заснятыми во время экспедиции 1912-1914 годов: полярные маки, охота на медведя, тюлени, моржи, птичьи базары... Сколько картин написал Пинегин, не знает никто: многое было раскуплено в частные коллекции, подарено. "Николай Васильевич очень часто дарил свои работы, — говорит Светлана Скачкова. — Однажды он написал большое полотно "Сладкий сон", где были изображены среди льдов спящие на снегу медведи. К нему приехали полярники и попросили картину продать. Он ее подарил. Чтобы выжить, Николай Васильевич часто свои картины сдавал в магазин Союза художников на Невском проспекте. А несколько картин он подарил Максиму Горькому. Николай Васильевич не раз бывал у него в гостях и в Крыму, и в Ленинграде. У Горького была большая галерея, где были выставлены различные подарки: вазы, картины и даже наброски стихов на листке бумаги. Картины, подаренные Пинегиным Горькому, висели в этой галерее, потом оказались за рубежом, а затем часть их вернулась в Музей Арктики и Антарктики".

       С "паркетной" работой пришли трения с партийной организацией Института Арктики. Припомнив ему эмиграцию, НКВД отправило Пинегина в Казахстан на поселение в ссылку. Вступились за него писатель Константин Федин и профессор Владимир Визе. Через несколько месяцев ссылки Пинегина отпустили, но клеймо ссыльного на нем осталось.

       ИСТИННОЕ ЛИЦО ПОЛЯРНОЙ НОЧИ

       О личной жизни Николая Пинегина никогда не писали. Светлана Скачкова рассказала, что он был женат дважды. "Первая жена, Алевтина Евлампиевна, была женщиной современной тому времени, по-революционному раскрепощенной, красиво выглядела, курила, — говорит Светлана Скачкова. — У них было трое детей: дочь Таня и два сына, Юрий и Дасий. Пока отец был в экспедициях, дети жили в интернате". Об Алевтине Евлампиевне Светлана Скачкова знает немного, но с ее внуком Александром познакомилась. По ее словам, Дасий работал начальником шахты на Крайнем Севере. Юрий был сотрудником Арктического института, ездил в экспедиции на Север, дети Юрия, Дима и Саша, тоже воспитывались в интернате. Старший, Саша, окончивший музыкальное училище, унаследовал любовь к путешествиям, риску, ходил в геологоразведку, он прожил непростую жизнь, сейчас пенсионер. У него есть сын Александр и две внучки. У Димы, которого уже нет, две дочери и двое внуков.

       Фото: Из личного архива Раздумья перед походом к Северному полюсу. 1912 год

       История второго брака романтична. С Еленой Матвеевной Николай Пинегин знакомился дважды: в первый раз — когда она была студенткой Училища Штиглица, второй — в казахстанской ссылке в 1935 году. Елена Матвеевна была внучкой петербургского портного, шившего одежду царским лакеям и кучерам, воспитывалась в Институте благородных девиц принцессы Терезии Ольденбургской, после революции училась в Художественном училище, где Пинегин преподавал. В годы учебы она, как и многие другие девушки, была влюблена в знаменитого преподавателя. Она рассказывала: "Николай Васильевич, высокий и стройный, размашистыми шагами входил в класс, рукой с поврежденным пальцем быстро поправлял непослушную прядь волос и, поздоровавшись, начинал говорить... Потом, наблюдая за выполнением задания, очень корректно делал замечания и подправлял рисунки. Он был недосягаем, мы все знали, что он очень любил жену и своих детей". В ссылку в Казахстан она попала в 1935 году из-за происхождения. "Елена Матвеевна мне рассказывала, что ее отправили не в ссылку, а в командировку писать очерк о жизни казахов, она писала статьи в журналы, — говорит Светлана Скачкова. — Она приехала туда с вещами на 10 дней, написала очерк, а когда собралась уезжать, ей сообщили, что она остается в Казахстане жить. А где? Нужно было напрашиваться в юрты к местным жителям, работать негде, нищета страшная. Елена Матвеевна рассказывала, что подружилась с какой-то собачкой, которая носила ей кости, с козочкой, которую доила украдкой. Выживала как могла". Однажды Елена Матвеевна вышла гулять, шел дождь, и вдруг она увидела на дороге... Николая Пинегина. Он шел навстречу с мольбертом. "Он очень любезно раскланялся, — рассказывала Елена Матвеевна, — узнал меня, а я не знала, что делать, подпрыгнула от радости и облила его брызгами лужи с ног до головы. Он улыбнулся... С тех пор мы стали ходить друг к другу в гости. Завязалась дружба... Он видел, как мне было тяжело, и помогал как мог. Разница между нами была восемнадцать лет". Пинегин жил в зажиточной казахской семье, и через несколько месяцев ему разрешили вернуться с Еленой Матвеевной в РСФСР. Детей в этом браке не было. По словам Светланы Скачковой, Елена Матвеевна отмечала свой день рождения 10 мая, в день рождения мужа, и говорила, что "лучше людей никогда не встречала. Это был сильный и выдержанный человек, который никогда не повышал голоса. С ним было как за каменной стеной. Он настаивал, чтобы я, несмотря на тяжелые времена, продолжила образование в Герценовском институте на факультете иностранных языков, благодаря чему я, зная три языка, водила экскурсии по Эрмитажу и другим музеям". А когда Николай Васильевич приезжал из своих северных экспедиций, они гуляли по Ленинграду, взявшись за руки.

       Жили в квартире, которую им выхлопотал Горький в знаменитом доме коридорного типа для деятелей литературы и искусства на канале Грибоедова, 9. Квартира № 80 стала впоследствии знаменитым "полярным домом", где Николай Васильевич принимал своих гостей.

       В гости к Николаю Васильевичу и Елене Матвеевне приезжал иногда дед Светланы Скачковой. Он рассказывал Светлане такую историю: "Однажды по дороге на Крайний Север я приехал в гости в Ленинград с детьми четырех и шести лет. Николай Васильевич почти никогда не ходил в гости, считая это зряшным времяпрепровождением, посиделки ему не нравились. Он считал, что нужно заниматься делом. Тем не менее в этот раз он отошел от своих принципов, и мы вместе ходили в цирк".

       Из рассказа Светланы Скачковой складывается портрет Николая Пинегина как человека необычайно обаятельного и деятельного. Среди его страстных увлечений была игра на пианино. Даже во время экспедиции на "Святом Фоке" в часы отдыха в первый год он садился за инструмент и играл, как и некоторые другие члены команды...

       Фото: Из личного архива Прижизненное издание книги Николая Пинегина "В ледяных просторах"

       У него было много друзей. Особенно близок он был с художником Микалоюсом Чюрлёнисом, их связывала любовь к живописи и музыке. Часто общался с Михаилом Зощенко и поэтессой Ольгой Берггольц. А после знакомства с Вениамином Кавериным Николай Пинегин стал прототипом Ивана Татаринова из "Двух капитанов". "Однажды к Николаю Пинегину пришел Вениамин Каверин, — говорит Светлана Скачкова, — с идеей написать роман о Севере. Попросил прочесть дневники. Николай Пинегин сказал, что материалы даст, но он сам еще пишет об экспедиции. И они договорились, что Каверин не будет писать о моряках, а напишет о летчиках". Так возник роман, который в СССР знали все.

       А Николай Пинегин доживал свои дни в безвестности. После ссылки его книги не публиковали, музеи перестали заказывать картины, а он продолжал писать и рисовать. Писал большой роман "Георгий Седов". Умер Николай Пинегин в 1940 году так и не реабилитированным, его похоронили на Литераторских мостках Волкового кладбища. Сейчас в Русском музее и Музее Арктики и Антарктики хранятся его картины "Белые медведи", "Полярный пейзаж", "Ледник на Земле Франца-Иосифа", "Лед взломало", "Льдина" и этюды. Его именем в 50-е годы был назван мыс на востоке острова Брюса, а через десять лет — озеро на севере острова Земля Александры на архипелаге Земля Франца-Иосифа.

       Читая книги Николая Пинегина, человека смелого и решительного, безумно любившего Север и Арктику, верного друга Георгия Седова, посвятившего всю свою жизнь популяризации этой, тогда "не изведанной земли", мне думалось, что самыми лучшими мгновениями своей жизни он считал те, когда любовался северным небом. "В небе прекрасное зрелище, — писал он. — На земле у нас — страдание и уныние. Прекрасна ли ночь? Ее гнет чувствуют все живущие здесь. Каждодневность быта тяжела. Где же истинное лицо полярной ночи: в тишине ли ее, умиряющей все страсти, в красоте ли неба, усеянного звездами, и в зрелищах, роскошь которых, не видев, невозможно представить?"

       Послать

       ссылку письмом

       Распечатать

       страницу