Руководители Института современного развития (ИНСОР) Игорь Юргенс и Евгений Гонтмахер предрекают России катастрофу. Нынешняя ？стабилизация？ стала синонимом даже не застоя, а деградации по всем направлениям жизни, считают они. И если президент Дмитрий Медведев не выставит свою кандидатуру на выборах-2012, это обернется для страны тяжелейшим крупномасштабным кризисом. Обращение руководителей ИНСОРа публикуют ？Ведомости？.

       Если верить господам Юргенсу и Гонтмахеру, сценарий кризиса выглядит так. Российские фондовые рынки обвалятся, резко усилится отток капитала и интеллектуальной элиты за рубеж, в стране же начнутся выступления недовольных, которые могут носить экстремистский характер. Из-за обвала и без того слабой экономики случится окончательный подрыв социальной сферы. Медицина и образование окончательно станут платными, пенсии сократятся, а политический режим ужесточится и окончательно маргинализируется – как в Белоруссии.

       Причем, как подчеркивают Юргенс и Гонтмахер, для этого даже не обязательно возвращение в Кремль Владимира Путина – ？достаточно выдвижения некой третьей кандидатуры, которая в случае отставки Дмитрия Медведева неизбежно появится из премьерской обоймы？.

       Для спасения России руководители ИНСОР заклинают Дмитрия Медведева в ближайшее время дать ответ на ？опостылевший всем вопрос？ о кандидате в президенты РФ и подбивают его ？решиться перейти Рубикон？ и вступить в ？равноправный и нелицеприятный？ диалог с обществом.

       ？Здесь очень к месту и децентрализация государства, и обеспечение реальной свободы СМИ (в том числе и создание Общественного телевидения), и кардинальная либерализация законодательства о партийном строительстве и некоммерческих организациях, и многое другое？, что выявится в этом диалоге, рекомендуют руководители ИНСОРа.

       Что стоит за этим обращением, рассуждает ведущий эксперт Московского Центра Карнеги Николай Петров.

       ？СП？: – Николай Владимирович, мы на самом деле стоим перед выбором: застой и деградация (Путин) или модернизация (Медведев)?

       – Перед нами действительно два политических курса, и они персонифицированы. Другое дело, Медведев не является ни инициатором, ни главнокомандующим модернизационного курса. Он его символ, вокруг которого собираются не очень многочисленные силы, реально заинтересованные в содержательной модернизации.

       Да, Дмитрий Анатольевич Медведев малорешителен, не очень хороший политик, не очень обучаем, у него мало политических сил. Но проблема не в том, что курс на модернизацию – важный и серьезный – персонифицируется не с самым сильным политиком. Проблема, что выбор, о котором пишут Гонтмахер и Юргенс, давно сделан. Курс, который мы видим сейчас и который критикуют руководители ИНСОР (отчасти справедливо), будет продолжаться.

       – К чему тогда были разговоры о модернизации?

       – Два-три года назад, когда заговорили о модернизации, был серьезный кризис. Политическая элита и бизнес-элита боялись, что действующая модель экономики не в состоянии будет прокормить их еще десять лет, и искали альтернативы. Если бы конъюнктура цен на нефть была другой, нефть стоила бы дешевле, возможно, модернизационный курс был бы поддержан крупными игроками. Но этого не случилось.

       Что мы имеем сейчас? Возможно, внутренне Медведев – адепт модернизации, по крайней мере, именно этот курс позволил ему позиционировать себя как самостоятельного игрока. Но любой президент – Медведев или Путин – будет реализовывать не то, что ему кажется хорошим, а то, к чему склоняется баланс сил политических и бизнес-элит. Этот баланс сейчас однозначно склоняется в пользу сохранения старого курса.

       – Но почему?

       – Потому что от добра добра не ищут. Потому что без крайней необходимости, без угрозы для жизни и благополучия политические элиты никогда не пойдут на масштабную модернизацию.

       Радикализм заявлений Юргенса и Гонтмахера связан с тем, что они давно и однозначно сделали выбор. Именно они во многом формулировали идеи, которые связываются с Медведевым, хотя зачастую самим президентом не артикулировались. Юргенс и Гонтмахер являются куда более яркими сторонниками и выразителями модернизационного курса. Для них ситуация понятная: пусть шансов, что Медведев останется президентом, крайне мало, но надо сделать все возможное в данной ситуации.

       – О'кей. Политический курс выбирает элита. Но есть ли шансы, что после 2012 года он изменится?

       – После президентских выборов курс будет серьезно меняться. Нас ждет урезание социальных расходов и пересмотр популистской политики, которая проводилась все последние годы. На мой взгляд, к популизму прибегали потому, что над властью довлела перспектива досрочных президентских выборов. Поэтому каждый год мы жили, как в предвыборный, – власть боялась снизить популярность и даже на пике кризиса повышала пенсии. Этот курс физически не может продолжаться.

       Мне кажется, Юргенс и Гонтмахер кривят душой, когда говорят, что стагнация курса, который символизирует Путин, – это социальная беда. Любой президент после 2012 года будет пересматривать объем социальных обязательств государства в сторону уменьшения. Этот процесс, кстати, заведет механизм политических изменений, которые будут подталкивать власть к реактивной модернизации.

       – То есть модернизация будет?

       – Думаю, реактивная модернизация неизбежна – независимо от того, кто будет президентом. Это не модернизация, при которой Медведев, как добрый царь, спустится сверху с замечательными разработками. Это вынужденная реакция политический системы, которая сталкивается с новыми проблемами и которая должна усложняться, чтобы выжить.

       В этом смысле Путин, как более реальный следующий президент, хорош хотя бы потому, что контролирует больший властный ресурс и способен реализовывать гораздо более серьезные шаги, чем Медведев.

       – Сам факт, что Медведев в 2012-м уйдет, может вызвать реакцию на Западе? Например, падение российских фондовых рынков?

       – Это проблема Путина, проблема программы, с которой он приходит. Здесь возможны варианты. Не думаю, что Путин вернется со словами ？ну все, теперь будем жить по-старому!？ Ему нужно увеличить легитимность, чтобы реализовывать болезненный курс после 2012 года. Поэтому, как ни крути, он должен выйти с каким-то месседжем. Один из возможных вариантов – заявление, что Медведев декларировал правильные вещи. Что они не реализовывались по разным причинам, но получили поддержку внутри страны и за рубежом. И что теперь он, Путин, готов серьезно идти в сторону, куда хотел, но не мог вести страну Дмитрий Медведев.

       Думаю, опасения, которыми делятся Юргенс и Гонтмахер, понятны и имеют основания. Но именно потому власть на эти моменты будет реагировать. А значит, прогнозируемой катастрофы не случится.

       – Значит, политическая система станет все же более либеральной?

       – Думаю, да. Правительство после выборов 2012 года столкнется с ростом социальной активности и протестных настроений. Отсюда два выхода: закручивать гайки (для этого нет ни ресурсов, ни желания политических элит) или восстанавливать политическую конкуренцию и элементы федерализма.

       Я как раз считаю, что Путин блокировал все изменения (а к ним призывают политические элиты) только потому, что выстроил систему, при которой в его руках находится вся власть, а он – вне формального центра власти. При этом любые политические изменения могут нанести ущерб в первую очередь самому Путину: они бьют по фактическому, а не формальному лидеру. Отсюда – мое объяснение, почему именно Путин должен быть следующим президентом. Политическая модернизация необходима и неизбежна, а главное условие ее проведения – совмещение постов формального и реального лидера России, отказ от модели тандема.

       Оригинал интервью