Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 2, 2024
Владимир Иванов родился в 1976 году в Городце (Горьковская, ныне Нижегородская область). Лауреат премии журнала ？Интерпоэзия？ (2023). Публикации в журналах ？Новый Мир？, ？Новая Юность？, ？Интерпоэзия？, ？Октябрь？, ？Волга？, ？Арион？, ？Нева？ и др. Книги стихов ？Мальчик для бытия？ (2009) и ？Ничья？ (2017). Живет в Костроме.
ЯКИДА
Я, как елка, ввалился к вам под Рождество,
Хорошо, что не весь, а на четверть всего.
На кровать вашу вперся с ногами,
Веткой блюдо задел с пирогами.
И с большим обручальным хозяйки рука
Еле-еле успела спасти индюка –
Так хватают детей при пожаре,
А чего индюку – он изжарен.
И сказала она: ？Хорошо, что зашли,
Что на брачное ложе в галошах легли –
Мигом вычислит рекс в райотделе,
Кто оставил следы на постели？.
Муж шепнул ей: ？Повежливей с этой чумой,
От него, как от рыбы, разит Колымой,
И ручищи, привыкшие к драге,
Явно склонны к разбою и драке？.
Он кивнул мне: ？Петров？,
Я сказал: ？Якида？[1].
Он бровями повел, не поняв ни черта,
Древнешведским владея неважно.
Да не важно, приятель, не важно.
Я и сам не владею. Ничем не владел,
Но сюда на волне прежних музык летел,
Вспоминая, как в лад с ？Якидою？
Целовался… А впрочем, пустое.
？Якида？ – позывной, погоняло мое,
Так меня окрестило шутейно зверье,
Разобрав, что ночами мурлычу.
Так и нес ее с кичи на кичу.
Не ввалился, и даже не тронул звонка,
Потому ли, что свет пропускает рука,
Распластался в обратном полете.
Я не жив, но и вы не живете.
Воротилась хозяйка, грызя валидол.
？Показалось, – сказала и села за стол, –
Или зло ребятишки играют,
Тренькнут-бренькнут и прочь удирают？.
* * *
Тем громче надо мной смеется,
Чем дольше я живу,
Та жизнь, что в жизни раз дается,
И я в ответ реву.
Реакций тьма переменилась
Естественных моих
На то, как весело глумилась,
Трясла за воротник.
Вертела мною влево-вправо,
Как детскою юлой,
В хмельном канкане задирала
До глаз культурный слой.
Являя смрад несвежих кружев
И потовых желез.
И взгляд черствел, и сохли лужи
Слепых умильных слез.
Врывался в зал средь маскарада
Архангельский спецназ –
Гляди, придурок, с кем ты рядом,
Среди каких гримас!
Но я не верил, нет, не верил
В столь легкий детектив
И не ломился прочь из двери,
Пожитки прихватив.
И не молился по шпаргалке,
На ладан не дышал,
И на колени по хабалке
Увесистой сажал.
Увы, не сделался уроком
Мне тот свердловский дом,
Где царский выводок укокан
Был напрочь, всем гуртом.
Где разом верные гвардейцы
Нажали на курки.
А что до веры… Верь, надейся,
Надейся, верь, беги.
* * *
Бывает, понравятся люди,
Не то что понравятся, нет,
А просто о счастье и чуде
Предъявят тебе документ.
Их грани мерцали неявно
В твоем с малолетства мозгу,
Но вышло, что ты обезьяной
Всю жизнь просидел на суку –
Своею ухваткой приматьей
Цепляя, что ближе висит.
От них же, обнявшихся, мать их,
Мансардой вселенской разит.
Дендрарием, оранжереей,
Где рот о безрыбье зашей.
От тех ароматов и трелей
Улыбки у них до ушей.
И я улыбаюсь ответно,
Но криво и, кажется, зло,
А надо бы вроде приветно,
А надо бы вроде светло.
* * *
Я стоял, и машины стояли,
И зеленый горел светофор,
Для кого, понимал я едва ли,
Разрешительный светит колор.
Было мне не особенно надо
По нечетной идти стороне,
Где горел светофор, как лампада,
А по четной не надо вдвойне.
Я стоял, может спал, может думал,
А скорее всего, вспоминал,
Кому в душу когда-нибудь плюнул
И теперь лишь вполне осознал.
Но не мог принести извинений
Наяву, а в мечтах приносил,
И меня поднимали с коленей,
Кто простил или врал, что простил.
Лучший друг мне сказал: ？Да пошел ты!？ –
И такими меня приласкал,
Материл на зеленый, на желтый,
А на красный, обняв, не пускал.
[1] Якида – старинный галльский тост, переводится как ？Будем здоровы!？.
Владимир Иванов родился в 1976 году в Городце (Горьковская, ныне Нижегородская область). Лауреат премии журнала ？Интерпоэзия？ (2023). Публикации в журналах ？Новый Мир？, ？Новая Юность？, ？Интерпоэзия？, ？Октябрь？, ？Волга？, ？Арион？, ？Нева？ и др. Книги стихов ？Мальчик для бытия？ (2009) и ？Ничья？ (2017). Живет в Костроме.
ЯКИДА
Я, как елка, ввалился к вам под Рождество,
Хорошо, что не весь, а на четверть всего.
На кровать вашу вперся с ногами,
Веткой блюдо задел с пирогами.
И с большим обручальным хозяйки рука
Еле-еле успела спасти индюка –
Так хватают детей при пожаре,
А чего индюку – он изжарен.
И сказала она: ？Хорошо, что зашли,
Что на брачное ложе в галошах легли –
Мигом вычислит рекс в райотделе,
Кто оставил следы на постели？.
Муж шепнул ей: ？Повежливей с этой чумой,
От него, как от рыбы, разит Колымой,
И ручищи, привыкшие к драге,
Явно склонны к разбою и драке？.
Он кивнул мне: ？Петров？,
Я сказал: ？Якида？[1].
Он бровями повел, не поняв ни черта,
Древнешведским владея неважно.
Да не важно, приятель, не важно.
Я и сам не владею. Ничем не владел,
Но сюда на волне прежних музык летел,
Вспоминая, как в лад с ？Якидою？
Целовался… А впрочем, пустое.
？Якида？ – позывной, погоняло мое,
Так меня окрестило шутейно зверье,
Разобрав, что ночами мурлычу.
Так и нес ее с кичи на кичу.
Не ввалился, и даже не тронул звонка,
Потому ли, что свет пропускает рука,
Распластался в обратном полете.
Я не жив, но и вы не живете.
Воротилась хозяйка, грызя валидол.
？Показалось, – сказала и села за стол, –
Или зло ребятишки играют,
Тренькнут-бренькнут и прочь удирают？.
* * *
Тем громче надо мной смеется,
Чем дольше я живу,
Та жизнь, что в жизни раз дается,
И я в ответ реву.
Реакций тьма переменилась
Естественных моих
На то, как весело глумилась,
Трясла за воротник.
Вертела мною влево-вправо,
Как детскою юлой,
В хмельном канкане задирала
До глаз культурный слой.
Являя смрад несвежих кружев
И потовых желез.
И взгляд черствел, и сохли лужи
Слепых умильных слез.
Врывался в зал средь маскарада
Архангельский спецназ –
Гляди, придурок, с кем ты рядом,
Среди каких гримас!
Но я не верил, нет, не верил
В столь легкий детектив
И не ломился прочь из двери,
Пожитки прихватив.
И не молился по шпаргалке,
На ладан не дышал,
И на колени по хабалке
Увесистой сажал.
Увы, не сделался уроком
Мне тот свердловский дом,
Где царский выводок укокан
Был напрочь, всем гуртом.
Где разом верные гвардейцы
Нажали на курки.
А что до веры… Верь, надейся,
Надейся, верь, беги.
* * *
Бывает, понравятся люди,
Не то что понравятся, нет,
А просто о счастье и чуде
Предъявят тебе документ.
Их грани мерцали неявно
В твоем с малолетства мозгу,
Но вышло, что ты обезьяной
Всю жизнь просидел на суку –
Своею ухваткой приматьей
Цепляя, что ближе висит.
От них же, обнявшихся, мать их,
Мансардой вселенской разит.
Дендрарием, оранжереей,
Где рот о безрыбье зашей.
От тех ароматов и трелей
Улыбки у них до ушей.
И я улыбаюсь ответно,
Но криво и, кажется, зло,
А надо бы вроде приветно,
А надо бы вроде светло.
* * *
Я стоял, и машины стояли,
И зеленый горел светофор,
Для кого, понимал я едва ли,
Разрешительный светит колор.
Было мне не особенно надо
По нечетной идти стороне,
Где горел светофор, как лампада,
А по четной не надо вдвойне.
Я стоял, может спал, может думал,
А скорее всего, вспоминал,
Кому в душу когда-нибудь плюнул
И теперь лишь вполне осознал.
Но не мог принести извинений
Наяву, а в мечтах приносил,
И меня поднимали с коленей,
Кто простил или врал, что простил.
Лучший друг мне сказал: ？Да пошел ты!？ –
И такими меня приласкал,
Материл на зеленый, на желтый,
А на красный, обняв, не пускал.
[1] Якида – старинный галльский тост, переводится как ？Будем здоровы!？.