Монголия воспринимает интеграционные проекты на евразийском пространстве с определённой долей сдержанности в виду того, что эти проекты инициируются двумя мощными соседями Монголии - Россией и Китаем. Это не исключает участия Монголии в этих проектах (1), но устанавливает лимит такого участия.
С момента распада социалистической системы Улан-Батор остаётся верен внешнеполитической стратегии ？третьего соседа？. Её квинтэссенция выражается фразой ？ни с кем не сближаться, дружить со всеми？. Приоритетной задачей монгольской внешней политики является налаживание равновесных отношений с Россией и Китаем во избежания зависимости от обоих.
Геополитическая функция ？моста？ между Россией и Китаем, выполняемая нейтральной Монголией в силу её географического положения, одновременно является функцией буфера, уравновешивающего влияние двух великих государств в Северо-Восточной Азии. Такая диспозиция превращает Монголию в необходимый элемент сохранения региональной стабильности.
Иллюстрацией к сдержанному отношению Улан-Батора к интеграционным объединениям может служить взаимодействие с ШОС. Монголию долгое время удовлетворял статус наблюдателя, членство в ШОС не виделось ей обязательным, поскольку одной из задач ШОС провозглашена борьба с угрозами терроризма, экстремизма, трансграничной преступности и нелегальной миграции.
Монголия не страдает от этих явлений, членство в организации с военной составляющей она видела для себя нежелательным. Будучи в национально-религиозном смысле практически гомогенным государством (доля мусульманского населения не превышает 7%), Монголия не столкнётся с этими вызовами в ближайшем будущем.
Корректировать формат отношений с ШОС Монголию заставляет вступление в ШОС в 2017 году Индии и Пакистана на правах членов и отношения этих государств с Китаем. Индию, расположенную у границ Китая на противоположной от Монголии стороне, Улан-Батор видит своим естественным союзником в рамках стратегии ？третьего соседа？.
Премьер-министр Индии Нарендра Моди во время визита в Улан-Батор в 2015 г.назвал буддизм общим историческим наследием Монголии и Индии, а Монголию – неотъемлемой частью политики Индии ？Взаимодействие с Востоком？ (Act East Policy). Индия составляет южный полюс ？буддистской оси？, Монголия – северный. ？Буддисткая ось？ пролегает через Китай, который углубляет отношения с Пакистаном, стремясь уравновесить влияние Индии в регионе.
Внутри монгольского политикума сторонники ограничения присутствия Монголии в ШОС статусом наблюдателя и сторонники её членства в организации ввиду вступления Индии и Пакистана пока не пришли к консенсусу. Наиболее вероятным сценарием видится изменение Улан-Батором формата, а не принципа взаимодействия с ШОС. Монголия активизируется на некоторых интеграционных направлениях, но не изменит стратегии ？третьего соседа？.
Членство в ШОС заставит Улан-Батор искать паритет между участием в евразийской интеграции и сотрудничеством с НАТО и США как ？третьим соседом？ Монголии (2). Такой исход видится Монголии нежелательным.
Китай рассматривает ШОС больше как экономический проект, Россия – в т.ч., как военно-политический. Членство Монголии в ШОС возможно при уравновешивании этих двух подходов, китайского и российского, с экстраполяцией на внешнюю политику и экономику Монголии.
Другой фактор, удерживающий Монголию от сближения с ШОС - привязка организации к Центральной Азии (Киргизия, Казахстан, Таджикистан, Узбекистан – члены ШОС). Пекин и Москва заинтересованы в участии среднеазиатских республик в интеграционных инициативах, в то время как Улан-Батор избегает погружаться в центрально-азиатскую тематику, опасаясь быть втянутым в решение политических и экономических проблем, существующих в Средней Азии, с последующими обязательствами, которые Монголии придётся брать на себя перед своими партнёрами по ШОС.
Монголия приветствует цели, заложенные в Стратегии развития ШОС до 2025 г.- создание благоприятных условий для развития экономики пространства ШОС. Улан-Батор заинтересован в роли экономического посредника между Китаем и Россией (транзит энергоресурсов из РФ в КНР через монгольскую территорию и др.).
Монголия стремится стать точкой экономического сопряжения Евразийского экономического союза и китайского проекта Нового Шёлкового пути в Северо-Восточной Азии (3). Но импорт газа и нефти через территорию третьей страны Китай считает уязвимым. Монгольской дипломатии придётся приложить усилия, чтобы убедить Пекин поддержать позицию Улан-Батора.
Если не брать во внимание конкретно транзит энергоресурсов, Монголия добилась заметных успехов в транзите грузов через свою территорию. В 2016-2017 гг.количество поездов из КНР через Монголию в РФ увеличилось более чем на 500%. Выход Китая на европейские рынки в рамках проекта Нового Шёлкового пути увеличивает объём транзита китайских товаров через Монголию в Россию. В планах у Москвы и Улан-Батора повысить пропускные способности железнодорожных и логистических пунктов на границе двух стран (4).
Улан-Батор делает больший акцент на экономической составляющей евразийской интеграции и дистанцируется от инициатив военно-политического характера. Монголия стремится повысить свой потенциал транзитного звена между двумя великими соседями. Это будет способствовать повышению экономического статуса Монголии, укреплению принципа политики ？третьего соседа？ и монгольского нейтралитета.
Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции
1) https://montsame.mn/en/read/136769
2) https://www.nato.int/cps/en/natohq/topics_85297.htm
3) https://akipress.com/news:620766:China,_Russia,_Mongolia_vow_to_strengthen_trilateral_cooperation/
4) http://en.kremlin.ru/events/president/news/60753
Читайте другие материалы журнала ？Международная жизнь？ на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
Ключевые слова: КНР РФ Монголия ШОС ЕАЭС Новый Шёлковый путь