Материал из номера

       Апрель 2008

       Скачать номер

       в PDF формате

       История русской армии в изгнании полна трагизма. Многие ее эпизоды хорошо известны, судьбы большинства старших офицеров Белой гвардии тщательно препарированы историками. Однако есть еще несколько белых пятен, изучение которых оставляет больше вопросов, чем дает ответов

       Одним из таких, без сомнения, таинственных, трагичных и даже курьезных эпизодов можно считать захват Албании в декабре 1924 года сотней русских наемников, в результате чего в стране на 15 лет утвердилась власть сначала президента, а затем и короля Ахмета Зогу.

       Романтическую, а местами и просто пародийную, версию этих событий оставил нам штаб-ротмистр Сукачев. Живя в США, он написал коротенькие воспоминания, посвященные вторжению сотни русских в Албанию. Большую часть этого текста занимает подробное описание боя у Пешкопеи — единственного сражения с албанской армией на триумфальном пути отряда от югославской границы до Тираны. Более значимые фигуры, участвовавшие в этой кампании, вроде полковника Миклашевского и есаула Улагая, воспоминаний не оставили, они вообще старались не распространяться об албанском периоде своей жизни. Таким образом, с легкой руки Сукачева в эмигрантской литературе утвердилась следующая версия событий: бравые русские офицеры изгнали из Албании коммунистов и не дали утвердиться в этой стране большевистской идеологии.

       АВАНТЮРА

       Но это далеко не вся правда. Начнем с того, что генерал Врангель рвал и метал, когда узнал, что его подчиненные напали на соседнюю с Югославией страну. Он издал специальный указ, в котором запрещал русским офицерам принимать звания албанской армии, поскольку Королевство сербов, хорватов и словенцев (КСХС) находилось в постоянном пограничном конфликте с Албанией. Значительная часть русских офицеров служила именно в пограничной страже КСХС, и их основной заботой была рубка с качаками (что-то вроде албанских абреков), нападавшими на черногорские села в приграничье. Врангель особо подчеркивал, что КСХС была страной, приютившей русских эмигрантов, давшей им работу и кров. И совершать политические действия, идущие вразрез с позицией короля, негоже. Конечно, Врангель наверняка догадывался, что рейд Ахмета Зогу (в 1928–1939 годах — король Албании. В начале 20-х — министр внутренних дел Албании, в 1922–1924-м — премьер-министр. Во время революции 1924 года бежал в КСХС, при иностранной поддержке в декабре 1924 года совершил в Албании переворот. — Прим. ред.) подготавливался с согласия югославской военной разведки, которая с 1900-го и вплоть до 1940 года считала себя выше и правительства, и самого короля. Полковник Миклашевский официально находился на службе в Генеральном штабе югославской армии и именно по этой причине был назначен командиром отряда.

       Так что называть вторжение в Албанию героической акцией русской армии в изгнании не следует. Это была типичная операция отряда наемников из уже полуразложившегося войска. Есаул Улагай, блестящий кавалерист и тактик, работал в Белграде на фабрике по производству абажуров — формой выдавливал проволочную основу абажуров, а затем красил ее. Ротмистр Сукачев сменил два десятка профессий, а последним перед Албанией местом приложения его сил была Королевская женская медицинская академия, в которой он работал садовником и был изгнан оттуда за полный непрофессионализм: он высадил вместо тополей калину. А до этого торговал в Белграде протухшим венгерским сыром, выдавая его из-за запаха за "чистый рокфор".

       За Улагаем, представителем знатного карачаевского рода, пришли несколько десятков черкесов, ранее служивших в императорском конвое. Уже в Македонии к отряду присоединились киевские гусары под командованием полковника Берестовского. В итоге отряд был сформирован в городе Дибре (Деборе) за один день. Два показательных факта. Еще в Белграде Миклашевский попытался нанять первых попавшихся кубанских казаков, сильно нуждавшихся в деньгах. Некий войсковой старшина пообещал привести 80 станичников и взял на эти цели 300 золотых (Зогу выдал Миклашевскому на вербовочные цели настоящие французские золотые монеты — наполеондоры). Больше его никто не видел. В итоге 108 человек, нанятых Миклашевким в Белграде, добирались до Дибры своим ходом: денег на организованную доставку наемников в пункт сбора уже не было. Говорят, этот войсковой старшина ухитрился с такими огромными деньгами добраться аж до США.

       Нищета — норма жизни

       Конечно, назвать отряд простым сбродом нельзя. Миклашевский, Берестовский, Улагай, Барбович, Красенский и многие другие — блестящие офицеры. Просто сама структура врангелевской армии, несмотря на видимость порядка и показную выправку, уже прогнила насквозь. Русские офицеры фактически стали высокопрофессиональными наемниками, которые соглашались на любую работу в любой стране (известна история создания русскими офицерами парагвайской армии и победы над Боливией в так называемой чакской войне примерно в эти же годы — см. "Русский Мир.ru" № 2). Такая трактовка до сих пор не устраивает эмигрантские круги, ухватившиеся за версию Сукачева. Но показательно, что воспоминания оставил именно Сукачев — дольше всех пробывший в Албании авантюрист высокой пробы. При Зогу он успел даже побыть начальником Генерального штаба, а после захвата в 40-х годах Албании итальянцами перешел к ним на службу. Быстро сделав карьеру, он воевал под Сталинградом в составе 8-й итальянской армии уже в звании подполковника, а после ее разгрома вернулся в Албанию. Когда Италия капитулировала, он остался на службе в итальянской армии и к 1947 году дорос до генерал-лейтенанта. После чего уехал в США, где и умер. Верить на слово такому человеку было бы для историка непростительной ошибкой.

       Вопреки приказу Врангеля в Дибре все 15 русских офицеров получили звания албанской армии. Миклашевский стал майором, его заместитель Берестовский — капитаном первого класса, начальником штаба, причисленным к Генеральному штабу, командир пулеметной роты Русинов — капитаном первого ранга, капитанами первого класса стали Улагай и командир артиллерийской батареи Барбович. Всего в Дибру прибыло 105 человек (из них 15 офицеров). На вооружении у них были 4 бронзовые горные австрийские пушки времен юности императора Франца-Иосифа и 8 итальянских пулеметов "фиат".

       Продавец лепешек. Тирана

       В Дибре к русским присоединился и сам Ахмет Зогу с отрядом "матьян" — представителей рода "мати", который Зогу возглавлял по рождению. Зогу был потомственным байрактаром — главой феодального рода. В султанской Турции должность байрактара примерно равнялась командующему войсками округа, и он осуществлял на вверенной ему территории административные функции наряду с каймекамом и вали — гражданскими губернаторами. В Албании же байрактарами были главы родов, и должность автоматически стала наследственной. Внутренняя структура албанского общества не изменилась до сих пор, и байрактары крупных родов контролируют большую часть жизни Алании. Так называемые 15 семей, в которые входят и "мати", составляют печально знаменитую албанскую мафию, финансировавшую УЧК (Армия освобождения Косово. — Прим. ред.).

       ОТСТАЛАЯ СТРАНА

       Албания в то время была страной настолько отсталой, что даже просто причислить ее к Европе было трудно. В тех местах, откуда родом Зогу и род "мати", — высокогорный район с говорящим названием Проклетье, естественная граница между северной Албанией и Косово, — процветали закон кровной мести ("лека Дукадьини"), крепостничество (многие простые албанцы даже не имели фамилий и отзывались на вопрос "чей ты человек?") и семейная собственность на женщин (жена младшего брата считалась также собственностью всех старших братьев). Формально половина албанцев числилась мусульманами-суннитами, но на деле процветало мракобесие, насаждаемое дервишским орденом бекташей (основан в XIII веке персидским суфием Хаджи Бекташи. Членами ордена были янычары. В Турции орден был запрещен в 1925 году. — Прим. ред.). Первое, что, утвердившись во власти, сделал в Турции Ататюрк, — это запретил бекташей и приказал вешать дервишей на фонарных столбах там, где их найдут. Орден запрещенв Турции до сих пор, но существует в подполье. По некоторым данным, бекташи были причастны к нескольким попыткам мятежей в 60–70 -х годах. Считается, что бекташи все это время были тесно связаны с так называемым коммунистическим пра вительством Албании, руководство которого про исходило из семей муфтиев центральной Албании. На деньги службы безопасности Албании — "сигурими" — в Турции выходило несколько газет проалбанской направленности и бекташской идеологии. Фактически за бекташами стоял премьер -министр коммунистической Албании Мехмет Шеху — сын муфтия Эльбасана.

       Знамена на минарете

       Страна была поделена между влиятельными бе ями, которые плевать хотели на правительство Ти раны. Шефкет -бей Верляци, Тауфик -паша, Ильяс Вриони, Нуреддин Влёра, Мюфид Любохова, Буча ку, Цена -бей Крюэзиу — это едва ли не полный спи сок крупнейших землевладельцев. Более мелкие байрактары и беи находились от них в вассальной зависимости. Промышленность отсутствовала как явление. В стране не было железных дорог. Христианское население — и католики, и православные — жило в основном в городах. Оно и поддер жало после революции 1924 года нового премьер министра — православного епископа Теофана (Фана) Стиллиана Ноли, поскольку безземельные и бесфамильные крестьяне -мусульмане могли про сто не знать о том, что в стране проходят выборы и меняются правительства.

       ЕПИСКОП-КОММУНИСТ

       Личность Фана Ноли — одна из самых загадочных в истории Балкан. Он родился во Фракии, считался дальним родственником Ататюрка (у основателя современной светской Турции не было ни капли османской крови — он был наполовину албанец, на половину македонец), но большую часть жизни про вел в США. Окончил Гарвард, говорил на 13 языках. Сан епископа принял в 1908 году в Бостоне, но значительная часть православных церквей его не при знавала. Дело в том, что автокефальной албанской церкви не существовало, православные албанцы принадлежали к греческой церкви. Под влиянием националистических кругов албанской эмиграции в США Фан Ноли и объявил себя епископом само провозглашенной албанской автокефалии.

       Албанские девушки в национальной одежде

       В Албанию Фан Ноли впервые приехал в 1913 году. Именно благодаря его дипломатическим усилиям президент США Вудро Вильсон добился международного признания независимости Албании (вторично он проделал этот трюк уже с Труменом, убедив его признать правительство Энвера Ходжи). Фан Ноли становится министром иностранных дел в правительстве Джафера Юпи, а после короткого периода разброда и шатаний, когда правительство по очереди возглавляли "олигархи" — Шефкет -бей Верляци и Ильяс Врио ни, — сам занимает пост премьер -министра. Ахмет Зогу был обвинен в политическом убийстве либерального интеллигента Авни Рустеми и выдавлен в Югославию.

       До сих пор загадка, почему Фан Ноли обратился за помощью к СССР. Да, его программа "12 пунктов" была как либеральная, так и социалистическая. И то, и другое было органично, поскольку проблемой Албании являлся феодализм, искоренить который можно было только силовыми методами, а ими рафинированный интеллектуал-священник не располагал. Впоследствии выяснилось, что не располагал он и достаточной политической волей для проведения реформ. Но где Ноли нашел посредников для связи с Москвой, в которой как раз в это время шли массовые гонения на православную церковь?

       Сельское хозяйство — основа экономики Албании

       По одной из версий, посредником мог быть сам патриарх Тихон (первый Патриарх Московский и всея России в ХХ веке, после восстановления патриаршества. — Прим. ред.), с которым Фан Ноли познакомился в бытность свою в Гарварде. Так или иначе, но в Тирану прибывает советская миссия под руководством бывшего эсера, бывшего кадрового офицера русской армии, подпоручика крепостной артиллерии Варшавского военного округа, затем военного министра во Временном правительстве Сибирской республики Аркадия Краковецкого. С 1920 года Краковецкий официально на службе в ОГПУ, посещает США и Китай, стравливает белоэмигрантов в Чехословакии, организует в ОГПУ отдел по печатанию фальшивых денег. Прибыв в Тирану, он публично обещает превратить Албанию в образцовую социалистическую страну, а Сталин берет это дело под личный контроль. Кстати, после свержения Фана Ноли и изгнания из Албании Краковецкого Сталин выступит со специальной речью, в которой заклеймит и мировую буржуазию, и белоэмиграцию. А Краковецкого расстреляют в 37-м.

       БЛИЦКРИГ

       Однако вернемся к событиям, связанным с захватом Албании сотней русских наемников. Перейдя 17 декабря 1924 года албанскую границу, отряд быстро продвигается вглубь страны, не встречая сопротивления. Албанские пограничники перешли на сторону Зогу. Первый заслон правительственных войск был обнаружен у города Пешкопея. Там стояло около тысячи солдат с двумя орудиями под командованием капитана первого класса Али Резы и коммунистического комиссара Элегу Юсуфа. Бой длился сутки с переменным успехом, но закончился триумфальной победой русских. В плен сдались 400 уцелевших солдат, как тогда говорили — "коммунистического попа", вместе с командиром Али Резой. Комиссар Элегу погиб в бою. Русские выломали ворота пешкопейской тюрьмы и выпустили противников режима Фана Ноли. На центральной площади они обнаружили приготовленные "к работе" две виселицы. На следующий день на сторону Зогу перешел Цена-бей Крюэзиу со своим родом, и семитысячная албанская армия стала разваливаться на глазах.

       Еще только раз сторонники Ноли попытались оказать сопротивление: 22 декабря на перевале Гафа-Мурисес. Но уже на следующий день русскийотряд во главе с Зогу без боя вошел в Тирану. Подойдя к столице вплотную со стороны господствующей над городом горы Дайти, можно было видеть всю равнину центральной Албании до Адриатического моря и порта Дуррес, который тогда именовался на итальянский манер Дурраццо. И как раз в это время из, как шутили русские наемники, "дурацкого порта" отходили четыре советских теплохода, увозящих навсегда из Албании Фана Ноли и всю советскую миссию во главе с Аркадием Краковецким. Краковецкий настолько спешил, что забыл заплатить хозяину отеля, в котором он жил. Тот потребовал плату, но Краковецкий в спешке не мог найти кошелек. Тогда он прошел в свою комнату и открыл один из множества стоявших там сундуков. Хозяин отеля обомлел: сундук был набит пачками банкнот достоинством 100 лир.

       Триумфальная арка. Тирана

       Ахмет Зогу устроил пышное празднование своей победы. Но когда русский отряд торжественно выстроился для парада на центральной площади Тираны, будущий король даже не вышел его поблагодарить или хотя бы поздравить. За него это сделал новый главнокомандующий — Цена-бей Крюэзиу. Несколько месяцев после этого русский отряд занимался тотальным пьянством, "отрабатывая" время своего контракта. Контракты заключались с каждым наемником отдельно на шесть месяцев или на год с соблюдением всех юридических формальностей. Таким образом, эти контракты продлевали вплоть до 1927 года.

       Между тем русский отряд оставался единственной организованной военной силой в Албании. Зогу пришлось вспомнить о нем, когда он решил изменить государственное устройство страны, избрав Учредительное собрание и себя — президентом (короля ему пожалует впоследствии ВикторЭммануил III — король Италии в 1900–1946 годах). Под парламент приспособили здание офицерского собрания. Русский отряд расположился напротив, наведя на строение несколько пушек и пулеметы. Согласно плану, если что-то пойдет не так, русские должны были получить особый сигнал (взмах белым платком из окна) и открыть по зданию огонь. Однако одного их присутствия на площади хватило для того, чтобы все прошло гладко, и Ахмет-бей Зогу триумфально под крики "Ррофте!" ("Ура!") прибыл в избравший его президентом парламент.

       ТРАГИЧЕСКИЕ СУДЬБЫ

       Эпоха правления Зогу стала "золотым веком" Албании, хотя это и не принято подчеркивать после стольких лет коммунистической пропаганды. С помощью русского отряда он за год выстроил то, что называется "вертикалью власти". Под общим командованием Кучук Улагая и Берестовского русские рассыпались по всей Албании, разоружая самостийные отряды беев, приводя байрактаров к присяге и ликвидируя банды качаков. В стране была установлена централизованная власть. За 1925 год русские смогли полностью разоружить беев, собрать остатки старой армии (включая разбежавшихся лошадей и мулов) и сформировать новую.

       Крепость Шкодар

       Отряд был официально расформирован только в 1927 году в результате интриг британского представителя, обеспокоенного ростом самостоятельности Зогу. Всем русским предложили остаться в Албании "на всякий случай", получить гражданство и выгодные места (Улагай, например, по карачаевской привычке вытребовал себе конный завод недалеко от Тираны).

       Экономика и общественная жизнь страны переживали подъем. Старая, глинобитная Тирана была почти полностью снесена, строился абсолютно новый город. Пять раз в неделю летали самолеты в Италию. Бурными темпами строилась железная дорога из Тираны в порт Дуррес. На конфискованных у беев землях организовали совместные с итальянцами и югославами сельхозпредприятия. Однако для русских жизнь во все еще глубоко патриархальнойАлбании была невыносимо скучной. И к 1939 году в стране осталось 15 человек, не считая четверых, поступивших на регулярную службу, — Кучук Улагая, Берестовского, Красенского и Сукачева.

       Их судьба сложилась трагично. Кучук Улагай, поддавшись на уговоры князя Султан-клыч Гирея, вступил в СС и входил в состав Мусульманского комитета Германии. Воевал под командованием Краснова. Интернирован англичанами в Линце и должен был быть выдан СССР, как все остальные белоказаки. Улагай спасся чудом. Его жена добилась встречи с английскими контрразведчиками, фильтровавшими пленных в лагере в австрийском Линце, и продемонстрировала действующий албанский паспорт. Англичане, оттолкнувшись от формальной причины, отпустили Улагая на глазах у протестовавшего Смерша, и он уехал на край света — в Чили, где длительное время был ректором Военно-инженерной академии. Выбор Чили был не случаен. Еще когда Улагай владел конезаводом в Албании, у него в подчинении находился некий ротмистр Куракин, который был безнадежно влюблен в одну из сестер карачаевского князя — Фатиму. Улагай категорически не давал разрешения на брак, поскольку это требовало перехода его сестры в православие. Тогда Куракин похитил Фатиму при содействии нового православного епископа Албании, который крестил ее и обвенчал прямо в автомобиле на улице Шкодры — северной столицы страны преимущественно с христианским населением. После этого молодожены постарались скрыться от славившегося необузданным нравом родственника как можно дальше и добежали в итоге аж до Чили, где неплохо устроились. Узнав о том, что Улагай спасся в Линце, они прислали ему вызов из Сантьяго. Кучук простил свою сестру и принял приглашение.

       Ротмистр Красенский к апрелю 1939 года командовал соединением тяжелой артиллерии албанской армии. С приходом итальянцев перешел к ним на службу. Надо подчеркнуть, что значительная часть русских осталась верной королю Зогу, и в 1939–1945 годах бывшие братья по оружию оказались по разные стороны баррикад. Большинство партизанило против итальянцев и коммунистов одновременно в составе организаций Legaliteti ("Законность") и Balli kombёtar ("Национальная лига"), стоявших на монархических позициях за восстановление "законной власти короля Зогу". Красненский, как и Сукачев, некоторое время воевал на Восточном фронте, а после разгрома под Сталинградом вернулся в Албанию. По ряду данных, в итальянской 8-й армии он служил не в строевых частях, а в контрразведке. Возможно, этим объясняется и то, что по возвращении в Албанию его наначили председателем Особого военного трибунала по борьбе с коммунистами. Не успев вовремя покинуть Тирану, он был повешен на центральной площади по личному приказу Энвера Ходжи.

       Поручик Белевский в 1939 году командовал гвардейским дивизионом. Перейдя на сторону итальянцев, тоже воевал под Сталинградом, где получил Серебряную медаль, примерно равную Георгиевскому кресту. Вернувшись в Албанию, возглавил один из карательных отрядов жандармерии марионеточного правительства страны и был убит в горах в стычке с коммунистами.

       Прапорщик Барбович умер от истощения в лагере для перемещенных лиц в Германии в 1947 году.

       Сейчас сложно давать оценки этой блестящей, хотя порой и курьезной авантюре, закончившейся трагически для многих ее участников. До сих пор не ясно, кто стоял за спинами Ахмета Зогу, Фана Ноли и Энвера Ходжи. Безработные, брошенные на произвол судьбы русские офицеры, казаки и черкесы оказались эффективным пушечным мясом в чужой игре, напоминавшей на Балканах пинг-понг. И возможно, еще не раз в русской эмиграции, в самой России, в Албании, в Сербии и Черногории будут пересматривать свое отношение к этой истории. Но она — неотъемлемая часть жизни этого трагического поколения русского народа на чужбине.

       Послать

       ссылку письмом

       Распечатать

       страницу