Один бизнесмен в беседе со мной высказал интересную мысль: когда компания сталкивается со сложностями, руководство склонно думать, ？что бы такого добавить, чтобы выровнять ситуацию？. Хотя куда полезнее было бы подумать о том, ？что бы такого убрать？.

       Как правило, причин, почему что-то не получается, всего две. Первая: выполняемая работа сжирает все деньги вместо того, чтобы их приносить. Вторая: мы тратим наши усилия, чтобы заставить работать то, что работать уже не может.

       Реализуя очередной ？план спасения？, мы продолжаем увеличивать расходы, что обычно лишь ухудшает ситуацию. А что, если попробовать уменьшить расходы, освободив ресурсы? Согласитесь, что решить, от чего отказаться, особенно в трудном положении, гораздо сложнее, чем поставить точку и признать, что идея ？не зашла？, а бизнес стал развиваться не так, как мы думали.

       Такая же логика применима и к процедурам банкротства.

       Последние несколько лет в России не утихает дискуссия об их неэффективности для юридических лиц. Для улучшения экономического климата было принято решение о кардинальных изменениях в законодательстве о банкротстве. В ноябре 2019 года президент дал поручение о модернизации сложившейся системы. Итогом этого стала разработка фактически нового законопроекта, обобщающего изменения последних лет. Более 500 дополнительных страниц должны были привести к восстановлению бизнеса должников и увеличению возвратов кредиторам и ФНС.

       Однако никуда не ушли две проблемы. Во-первых, серьезное усложнение самой процедуры банкротства. Во-вторых, сроки такой процедуры. Статистика говорит, что за последние пять лет число банкротств юридических лиц прирастает в среднем на 20 тыс. ежегодно. Сегодня у нас около 9,5 тыс. арбитражных управляющих, которые при этом всё равно не справляются с потоком банкротных дел.

       Согласно официальной статистике, эффективность процедур банкротства показывает следующую картину: залоговым кредиторам в ходе конкурсного производства удается вернуть 21,6% задолженности, в то время как не имеющим залога — лишь 2,3%.

       Но статистика — вещь интересная. Не найдя данных по банкротству юридических лиц в разрезе балансов компании, я самостоятельно проанализировал сложившуюся ситуацию. Получается, что за I квартал 2021 года было начато 1917 процедур банкротств, но только у 50 компаний на балансе более 500 млн рублей. То есть у лишь 2,6% от общего числа потенциальных банкротов есть имущество и возможность переформатировать свой бизнес или выплатить часть долгов кредиторам.

       Любопытно, что эта статистика почти в точности соответствует данным по выплатам не имеющим залога кредиторам в ходе конкурсного производства (2,3%). Выходит, что действующий сейчас закон спасает ровно то количество должников, которое и так можно спасти.

       Возникает логичный вопрос: может быть, стоит отказаться от судебного банкротства 97,4% должников и ввести новую систему, аналог которой уже был опробован на другой категории должников — физических лицах?

       1 октября 2015 года вступили в силу положения ФЗ от 26.10.2002 №127-ФЗ ？О несостоятельности (банкротстве)？ в части регулирования банкротства гражданина. В течение нескольких лет после этого стало понятно, что объем банкротств физлиц превышает возможности судебной системы и арбитражных управляющих. Система требовала корректировки, поэтому с 1 сентября 2020-го заработал закон о внесудебном банкротстве граждан.

       Согласно пояснениям автора, депутата Госдумы Николая Николаева, ？в среднем 65–75% кредиторов ничего не получают по итогам банкротства？. При этом, по его словам, с каждым годом количество дел о банкротстве граждан неуклонно растет. Число реабилитационных процедур уменьшается, а это значит, что доходы граждан не позволяют реструктуризировать долг.

       За год новый закон доказал свою эффективность. Учитывая этот опыт, не правильно ли было бы запустить систему территориальных арбитражных управляющих, привязанных к конкретному региону, и распределить между ними определенные права и обязанности? В таком случае ответственность за добросовестное банкротство будет висеть на должнике и его акционерах, а не на арбитражном управляющем или кредиторах. Должник, желающий провести банкротство своей компании, будет обязан сразу подать на банкротство, принести все документы и раскрыть отчетность. Если он этого не делает, следует наложить высокие штрафы (а возможно, и ввести уголовную ответственность). Сейчас, в цифровую эпоху, самое подходящее время для этого, ведь отследить движение каждого рубля и документа стало как никогда просто.

       Что мы получим в итоге? Во-первых, статус профессии ？арбитражный управляющий？ повысится, и сюда придут новые высококвалифицированные кадры. Во-вторых, нагрузка на судебную систему заметно сократится, качество принимаемых решений вырастет, а бюджетные средства будут экономиться. В-третьих, банкротные процедуры для кредиторов станут куда более понятными и предсказуемыми. Людям больше не нужно будет искать арбитражного управляющего самостоятельно и дотошно контролировать его работу.

       Наконец, арбитражные управляющие будут избавлены от постоянных споров о расходах и собственных обязанностях, что в конечном счете приведет к уменьшению количества судебных тяжб.

       Арбитражные управляющие смогут отсечь ненужные для дела дискуссии и достичь главной цели — начать спасать предприятия, которые по-настоящему нуждаются в спасении и привлечении кризис-менеджеров самого высокого класса.

       Автор — арбитражный управляющий

       Позиция редакции может не совпадать с мнением автора