… в результате длительного и безогладного восхваления якобы непревзойденной
военной мощи США нынешняя
администрация и впрямь поверила,
что силовая политика и есть универсальная панацея для решения всех действительных
и мнимых проблем…[1]
Н. Симония, академик РАН
… искать новые характеристики войн
и конфликтов будущего необходимо
в современных тенденциях развития
человеческой цивилизации,
международных отношений[2]
С. Нарышкин, Председатель Госдумы ФС РФ
Очевидно, что анализ и долгосрочный прогноз развития международной обстановки (МО) в XXI веке имеет жизненно важное значение не только для российского государства, но и будущего всей нации. Обострение межцивилизационного и межгосударственного конфликта, начавшееся в первом десятилетии XXI века уже привело к тому, что этот конфликт перерос в силовую фазу развития и сползает к вооруженному этапу: современная МО все больше напоминает обстановку, которая была перед Первой и Второй мировыми войнами. И это – так или иначе – признается все чаще и все большим количеством экспертов и политиков. И во многом этот процесс имеет под собой идеологическую основу. Как справедливо заметила профессор Т. Шаклеина, … стала происходить (в XXI в.) ？обратная идеологизация？ международных отношений, которая выразилась в ужесточении либерально-моралистской догматики, абсолютизации опыта западных демократий？[3].
Для того, чтобы адекватно и точно реагировать во всех областях жизнедеятельности государства российскому обществу и правящей элите необходимо максимально точно представлять себе не только современное состояние МО и военно-политической обстановки (ВПО), но и иметь адекватные представления об их будущем развитии. Известный субъективизм в политике и общественных науках должен в минимальной степени влиять на точность и оперативности такого анализа, а тем более вести к ошибочным предположениям и выводам, которые, к сожалению, в последние десятилетия не раз проводили руководство СССР и России к ошибочным действиям. Тем более, что такой субъективизм может объясняться и внешним влиянием.
Поэтому, в работе я попытался совместить логико-теоретический (аналитический) и политико-идеологический (эмпирический) методы исследования, попытавшись также проанализировать влияние некоторых субъективных факторов на формирование МО. Прежде всего, конечно же, влияние различных групп правящей российской элиты, которое в последние годы нередко пересиливало влияние объективных реалий.
В данной работе политико-идеологические предпринимается попытка такого адекватного анализа и прогноза международной и военно-политической обстановки. В ней развиваются во многом те положения, которые были разработаны в 2012–2015 годы в Центре военно-политических исследований, созданном МГИМО-Университетом и корпораций ВКО ？Алмаз-Антей？, в частности, в серии аналитических докладов, посвященных анализу МО и ВПО, нескольких теоретических работах, посвященных стратегическому прогнозированию внешней и оборонной политики[4], а также отдельным специальным работам, с которыми можно познакомиться на сайте Центра ВПИ www.eurasian-defence.ru.
Предлагаемая работа является, как хочется верить, дальнейшим шагом в развитии предпринятых усилий и может быть использована не только в академических и образовательных целях, но и для решения прикладных задач. Прежде всего если речь идет о долгосрочном внешнеполитическом и оборонном прогнозе и планировании.
Основной тезис, который отстаивается в первой части работы, заключается в том, что достаточно быстрое изменение соотношения сил не в пользу западной ЛЧЦ в XXI веке неизбежно должно привести к пересмотру всех систем (финансово-экономических, военно-политических, гуманитарно-ценностных и иных), образующих МО в XXI веке и находящихся подконтролем США. Такой контроль предполагает огромную выгоду для одной из ЛЧЦ и заведомо несправедливое распределение мировых богатств, чему, безусловно, угрожает изменение соотношения сил в мире. Это – одно из основополагающих положений общей теории политического процесса, которое известный специалист Б. Поршнев сформулировал следующим образом: ？Социально-экономические системы, наблюдаемые нами на ？переднем крае？ человечества, существуют и развиваются лишь благодаря всасыванию дополнительных богатств и плодов труда из всего остального мира и некоторой амортизации таким способом внутреннего антагонизма？[5].
В предлагаемой работе такое противоборство рассматривается не столько как противоборство различных социально-экономических систем, сколько как противоборство – вполне естественное для международных отношений – локальных человеческих цивилизаций (ЛЧЦ), объединяющих различных субъектов МО как на экономической, военно-политической, так и социо-культурной основе. Причем именно цивилизационная основа все более и более становится основной для стран, входящих в западную ЛЧЦ, включая не только представителей американо-европейского, но и японского и азиатского этносов. Не случайно Б. Обама еще в самом начале своего президентства говорил об ？общих ценностях, которые могли бы заложить основу нового политического согласия？[6].
Иными словами неизбежное перераспределение силы и влияния в мире будет встречать военно-силовое противоборство в западной ЛЧЦ, представители которой не питают иллюзий и напрасных ожиданий относительно ？всеобщего братства？ на планете, а спокойно готовятся к вооруженному отстаиванию своих интересов. Эта – общепризнанная, даже банальная главная закономерность мирового переустройства, о которой очень точно сказали профессора МГИМО(У): ？Каждая система международных отношений существует до тех пор, пока закрепленное в ней соотношение (баланс) сил не противоречит новым историческим реалиям？[7], отнюдь не является общепризнанной в США и других ведущих странах, представляющих западную ЛЧЦ. Они вне всякого сомнения попытаются предотвратить изменение существующих норм и правил в мире, в том числе используя для этого весь спектр силовых и даже военных средств.
Поэтому эволюция развития всей системы МО в XXI веке вероятнее всего будет развиваться по одному (или периодически сменяющему друг друга) из двух вариантов наиболее вероятного из всех возможных сценариев развития МО – сценарию ？Глобального военно-силового противоборства локальных человеческих цивилизаций (ЛЧЦ) – ？пессимистическому？ (или ？реалистическому？), предусматривающему неизбежное применение вооруженного насилия на различных ТВД[8]. Более того, по моему мнению, такой сценарий уже реализуется в форме системной сетецентрической войны.
Сценарий такого военно-силового противоборства не только предусмотрен, но и фактически таким образом уже начат реализовываться США. Прежде всего по отношению к тем ЛЧЦ, которые попытались публично заявить и практически сделать некоторые (особенно публичные) шаги в политике, угрожающие сложившейся системе МО, находящейся под контролем западной ЛЧЦ.
При этом угроза существующей системе МО видится в западной ЛЧЦ во всех ее аспектах – от финансово-экономических и военно-политических до культурно-гуманитарных, образовательных, спортивных и пр. Соответственно западная ЛЧЦ декларирует всеми силами защищать свое ？право？ контролировать ситуацию во всех областях и принуждать другие ЛЧЦ и нации признавать это право – от спортивных состязаний до защиты ЛГБ-сообществ. На практике это выражено прежде всего в противодействии западной ЛЧЦ как попыткам угрожать господству доллара в качестве единой мировой расчетной единице и сложившейся системе военно-политических союзов, так и признанию однополых браков и проведению Олимпийских игр и чемпионатов по футболу в странах, ？не соблюдающих нормы международного права？, т.е. отказывающихся подчиниться контролю западной ЛЧЦ в существующей системе МО.
Выбор главных политических противников западной ЛЧЦ объясняется прежде всего их публичным политическим отказом признать право западной ЛЧЦ на такой глобальной цивилизационный контроль.
Именно поэтому в первые два десятилетия в качестве основных объектов военно-силового противоборства Соединенными Штатами были выдвинуты мусульманские государства, представляющие наиболее самостоятельную часть мусульманской ЛЧЦ – Иран, Ирак, Египет, Ливия, Судан, Йемен, Афганистан и др., против которых была развернута системная сетецентрическая война, включающая информационную войну, экономические санкции, гуманитарные, антиправительственные выступления, наконец, прямую военную интервенцию.
Другой приоритетный объект для военно-силового противоборства – российская ЛЧЦ, которая в конце первого десятилетия публично ？посмела？ поставить под сомнение как справедливость существующего мироустройства, так и права США контролировать смешавшиеся под их контролем системы. Особенное беспокойство у США и их союзников вызвало то, что Россия не только практическими действиями в мире ставила под сомнение это право, но и публично, даже демонстративно его настойчиво оспаривало.
По мере изменения соотношения сил и усиления формирующихся новых центров силы, не согласных со сложившейся однополярной моделью мироустройства, прежде всего КНР, РФ, Индии, Бразилии и ряда других стран, будет усиливаться и военно-силовое противоборство западной ЛЧЦ с другими ЛЧЦ и странами. Представляется, что это и дальше будет происходить в соответствии с определенными приоритетами и с помощью различных стратегий. Так, по отношению к мусульманской ЛЧЦ будет применяться стратегия и ？управляемого хаоса？ – создания очагов внутренних и внешних конфликтов, в которых будут участвовать преимущественно сами мусульманские страны. Это позволит западной ЛЧЦ не только разобщить и противопоставить, и, в конечном счете, ослабить мусульманскую ЛЧЦ, но и сохранить на ее территории сложившуюся систему финансово-экономических и военно-политических отношений, выгодных западной ЛЧЦ.
По отношению к другому политическому приоритету – российской ЛЧЦ – предполагается, что будет продолжено начаться в 2014 году достаточно быстрое, но постепенное усиление системного силового противоборства с включением в него по нарастающей все большего потенциала собственно военной силы. Это означает, что весь период с 2015 по 2021 году силовое и военное давление на РФ будет развиваться по нарастающей, включая в свою орбиту все элементы межгосударственных, общественных и межцивилизационных отношений – от торговли и спорта до культурных обменов.
При этом важно выделить два основных стратегических направления в развитии сценария западной ЛЧЦ ？Глобального военно-силового противоборства？ применительно к России, которые являются не только географически, геополитически и социо-культурно и экономически, но и военно-политически аргументированы. Это, во-первых, формирование крайне негативного и враждебного регионального сценария МО в Европе на базе усиления конфликта на Украине и активизации деятельности союзников США по НАТО, что уже нашло свое подтверждение и обоснование.
Во-вторых, – о чем говорят значительно меньше и реже – создание аналогичного враждебного регионального сценария МО на базе бывших азиатских советских республик – сначала в Таджикистане, Киргизии и Узбекистане, а затем – на втором этапе – в Казахстане. Главная цель развития этого сценария заключается в том, чтобы создать на границе России угрозу не только Западной Сибири, Южному Уралу и Поволжью, но и территориальной целостности всей России, возможности ？раздела？ ее на европейскую и азиатскую часть, в конечном счете ликвидации страны и нации.
Политико-идеологические и мировоззренческо-цивилизационные аспекты анализа и прогноза развития МО и конкретных сценариев имеют очень важные значения, ибо они лежат в основе как логико-теоретического, так и конкретно-эмпирического исследований, взаимно дополняющих друг друга. Без них, как и без логико-теоретических положений, анализ и прогноз развития МО и ВПО превращается в простой набор эмпирических данных, подобранных достаточно субъективно и нередко противоречащих друг другу.
И, наоборот, достаточно точный прогноз развития МО и ВПО в мире вполне возможен при условии правильного выбора политико-идеологических, мировоззренческих и логико-теоретических основ, на базе которых можно создать динамическую модель, иллюстрирующую современное и будущее состояние развития наиболее вероятного сценария МО и его части – ВПО.
Учитывая, что современные информационно-технологические возможности позволяют обрабатывать огромное количество параметров в кратчайшие сроки (одна из действующих отечественных систем, созданных в ВКО ？Алмаз-Антей？, позволяет одновременно мониторить состояние более 50 000 объектов со скоростью 1015), можно допустить возможность создания такой модели МО, в которой учитывались бы все основные факторы и тенденции.
Но такой положительный объективный анализ будет полезен только в том случае, если его результаты и рекомендации будут использованы правящей элитой, а не игнорироваться ею, как случалось в 1980-е – 1990-е годы и порой происходит сегодня. Процесс принятия решений должен исходить из обязательности учета объективных данных исследований, анализа и прогноза, даже если принимаемые решения и противоречат этим рекомендациям.
Понятийный аппарат Современное состояние важнейшего инструмента общественной науки в России – понятийно-категорийного аппарата – можно охарактеризовать как катастрофическое. Старый аппарат, использованный в общественных науках ？при о историческом материализме？, признан устаревший, а наспех признанный ？эталонным？ - западный, – не очень-то, как оказалось, подходит для современных российских исследований.
Нередко на совещаниях самого высокого уровня понятийна путаница проводила к путанице политической или научной. Приведу одно из высказываний по этому поводу: ？Пока такие выражения, как ？национальная безопасность？, ？военная безопасность？, ？политика военной безопасности？ и близкие к ним, используются преимущественно как ориентировочные понятия. Они дают общее представление об явлении, но недостаточны для конкретной количественной и качественной оценки его состояния. Этим объясняется ситуация ？понятийного бедлама？, когда одно и то же явление обозначается разными понятиями или одно и тоже понятие по-разному трактуется. Но практика все настойчивей требует инструментального применения этих понятий, т.е. наполнение их конкретным содержанием, которое можно анализировать и оценивать количественными и качественными показателями？[9], справедливо отмечает И. Даниленко.
И далее: ？Дело в том, что к анализу реальности посредством понятия ？национальная безопасность？ и производных от него понятий в России обратились недавно, взяв его из понятийного аппарата западных стран, главным образом США… Безопасность любой страны все многостороннее связывается с международной безопасностью. Соответственно растет и необходимость говорить на языке равнозначных понятий. Однако при этом важно, чтобы заимствованные понятия были адаптированы к логическому строю русского языка. Эта работа проделана наспех. Поэтому даже в директивных государственных документах некоторые понятия не сопрягаются？[10].
Общая картина в этой области вполне иллюстрирует и ситуацию в области военно-политических исследований, где продолжается преступная кровосмесительная связь ？французского с нижегородским？, в результате которой нередко ？происходит путаница даже в казалось бы, очевидных вопросах. Ситуацию несколько облегчает то обстоятельство, что основных документах – Федеральных законах, законах, постановлениях, указах и их нормативных приложениях, – дается некоторый понятийный аппарат.
В настоящей работе предлагается свое собственное толкование понятий и определений, которое частично или полностью может совпадать (или не совпадать) с понятиями и определениями, дающимися как в официальных документах, так и словарях и соответствующей научной и политической литературе. Автор и его коллеги самостоятельно или с помощью известной литературы, применяли эти понятия, определения и аббревиатуры, стараясь, когда это возможно, их аргументировать или пояснить в специальных примечаниях или прямо по тексту[11]. Кроме того, специальная рубрика, в которой систематизированы все использовавшиеся понятия и определения, была сделана на официальном сайте Центра ВПИ www.eurasian-defence.ru, на которой с 2012 года собиралась информация по этому вопросу.
Автор: А.И. Подберёзкин, доктор исторических наук, профессор МГИМО(У), директор Центра Военно-политических исследований
[1] Симония Н.А. Избранное. М. : МГИМО-Университет, 2012. С. 679.
[2] Нарышкин С.Е. Вступительное слово // Подберезкин А.И., Султанов Р.Ш., Харкевич М.В. [и др.]. Долгосрочное прогнозирование сценариев развития стратегической обстановки, войн и военных конфликтов в в XXI веке: аналит. доклад. М. : МГИМО-Университет, 2014. С. 3.
[3] Введение в прикладной анализ международных ситуаций / под ред. Т.А. Шаклеиной. М. : ？Аспект-Пресс？, 2014. С. 35.
[4] Стратегическое прогнозирование и планирование внешней и оборонной политики: монография: в 2 т. / под ред. А.И. Подберезкина. М. : МГИМО-Университет, 2015.
[5] Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории (проблемы палеопсихологии): науч. ред. О. Т. Вите. СПб. : Алетейя, 2007. С. 25.
[6] Обама Б. Дерзость надежды. Мысли о возрождении американской мечты. СПб : ？Азбука-классика？. 2008. С. 14.
[7] Сидоров А.Ю., Клейменова Н.Е. История международных отношений. 1918–1939 гг. М. : ЗАО Центрополиграф, 2006. С. 21.
[8] Подберезкин А.И. Третья мировая война против России: введение к исследованию. М. : МГИМО-Университет, 2015. С. 13–15.
[9] Даниленко И.С. Проблемы анализа адекватности политики военной безопасности
Российской Федерации опасностям вероятных войн / Общество, власть и аналитика / Под ред. А.Н.Каньшина. М. : МГТУ им. Н.Э. Баумана, 2013. с. 10.
[10] Даниленко И.С. Проблемы анализа адекватности политики военной безопасности
Российской Федерации опасностям вероятных войн / Общество, власть и аналитика / Под ред. А.Н.Каньшина. М. : МГТУ им. Н.Э. Баумана, 2013. с. 10.
[11] См., например: Подберезкин А.И. и др. Долгосрочное прогнозирование развития международной обстановки: аналит. доклад. М. : МГИМО-Университет, 2014 и другие аналит. доклады, а также: Подберезкина А.И. Военные угрозы России. М. : МГИМО-Университет, 2014; Стратегическое прогнозирование и планирование внешней и оборонной политики: монография: в 2 т. М. : МГИМО-Университет, 2015 и др. работы.
22.07.2015