За пару дней до выборов в Госдуму президент Дмитрий Медведев обратился к ？согражданам, соотечественникам и друзьям？. По идеологической силе этой формулировке, конечно, далеко до фразы ？дорогие братья и сестры？, которой в 1941-м Иосиф Виссарионович Сталин дрогнувшим голосом обратился к народу. Но видно, что Медведев очень старался – и придать своим словам драматизма, и достучаться до широких масс избирателей.
Старание президента понять можно. У Сталина в 1941-м на пороге стояли немцы, у Медведева в 2011-м – парламентская оппозиция. Поэтому Дмитрий Анатольевич, насколько позволили юридические рамки, постарался донести, за кого нам отдать голос 4 декабря.
？Сколько вы потратите времени на то, чтобы прийти и проголосовать? Немного. Полчаса? Час? Но этот час определит, с каким парламентом страна проживёт целых пять лет. Будет ли это депутатский корпус, который раздирают непримиримые противоречия, который не способен ничего решить, что, к сожалению, уже бывало в нашей истории, или мы получим дееспособный законодательный орган, где большинство составят ответственные политики, способные на практике помочь повышению качества жизни нашего народа, которые будут руководствоваться в своих действиях интересами избирателей – национальными интересами？, – обрисовал перспективы Дмитрий Анатольевич.
Другими словами, по Медведеву, мы стоим перед выбором. Либо получить ？дееспособный？ парламент – Госдуму, где ？Единая Россия？ имеет большинство мандатов, – который будет, не глядя, штамповать законы, спущенные из правительства, либо… Либо этот самый парламент будет Кремлю как кость в горле. Вполне очевидно, что этот второй вариант Дмитрию Анатольевичу не по вкусу.
А возможен ли он, этот второй вариант? Что нужно, чтобы новый парламент получился ？недееспособным？ с кремлевской точки зрения, рассуждает ведущий эксперт Московского Центра Карнеги Николай Петров.
– Обращение Дмитрия Анатольевича, с одной стороны, – дежурное и ритуальное. С другой – оно призвано подчеркнуть его личные усилия, связанные с выборами и с тем, что он возглавляет список ？Единой России？. Как и вся деятельность президента в последние месяцы, это обращение скорее личный пиар – причем даже не пиар в пользу ？Единой России？.
Что до сути, граждане как раз заинтересованы в парламенте, против которого предостерегает Медведев. Проблема в том, что создание такого парламента – это не вопрос голосования 4 декабря.
На деле это вопрос конфигурации политической системы и той роли, которую в ней играет парламент. Как бы люди ни проголосовали в воскресенье, от этого почти ничего не зависит. ？Единая Россия？, очевидно, набирает большинство, и Кремль это устраивает. А парламентское большинство и не нужно Путину, который дистанцировался от ？Единой России？ и покажет гораздо более высокий результат на президентских выборах в марте.
Скорее всего, три партии – КПРФ, ？Справедливая Россия？ и ЛДПР – пройдут в новую Думу и получат несколько больше мандатов. Но это мало что изменит. Да, коммунисты, возможно, станут чаще критиковать власть, а решения правительства, проходя через парламент, будут учитывать не только позицию Кремля. Но большинство в Думе, которое фактически гарантировано ？Единой России？, – это контрольный пакет голосов. С таким пакетом можно вообще не допускать оппозицию до руководства комитетами либо допускать в той мере, которая не ломает планы Кремля.
Но я бы подчеркнул другую важную вещь, которая не очень сейчас обсуждается. Опасность для правительства заключается не только в том, сколько мандатов получат оппозиционные партии.
？СП？: – А в чем же еще?
– В том, что состав депутатов ？Единой России？ будет существенно отличаться от нынешнего. То, как составлялся партсписок единороссов – в ходе торга между федеральным центром и региональными элитами, – дает возможность предполагать, что у новых депутатов будет куда меньше лояльности. Они уже не станут беспрекословно выполнять приказы партийного руководства и будут – хотя бы отчасти – отражать позиции региональных элит. Это значит, система ？правительство – парламент？ становится более сложной и сбалансированной, и Кремлю придется искать с новой Госдумой компромиссы.
Я смотрю на эти процессы с оптимизмом. Хотя и понимаю: проблема не столько в составе новой Думы, сколько в подчиненной роли, которую ей отводит политическая система и наша Конституция. Поэтому никаких чудес и революционных сдвигов после нынешних выборов не произойдет.
А дальше, мне кажется, ситуация будет меняться – по причине внешних факторов. Когда правительство начнет реформы – болезненные, вызывающие социальные протесты, – Кремлю самому понадобятся политические партии не как электоральные проекты, а как реальные каналы сообщения между обществом и властью. Думаю, на следующих выборах мы увидим, что нынешние партии изменятся и появятся новые.
– Насколько нам вредит нынешняя, как вы говорите, подчиненная роль парламента?
– Это зависит от временного горизонта. Путин искренне верит – и говорит об этом в последнее время – что еще немного, и у нас будет такой же бардак, как в Европе, где парламенты блокируют действия правительства. У Путина есть ощущение, что он знает, как надо правильно делать, и парламент является помехой. Хороший парламент, по Путину, – это парламент, который автоматически голосует за то, что ему предлагает правительство.
В этом есть рациональное зерно. Но в нормальной политической системе именно парламент предполагает нахождение компромисса между позициями разных политических сил. С другой стороны – парламент обеспечивает более длинный горизонт планирования. Правительству всегда нужно спешить, что-то делать срочно, и оно готово пренебречь интересами завтрашнего дня ради интересов дня сегодняшнего.
Если у вас нет парламента – как нет его в России – в виде реальной ветви власти, проблема не в том, плоха или хороша исполнительная власть. Она по определению односторонняя и ведет страну в необязательно правильном направлении. То есть в каждом конкретном случае правительству кажется, что ему виднее, и парламент только вставляет ему палки в колеса. Но спустя время мы видим, что именно эти палки помогли уберечь от метаний и ошибочных решений.
Простейший пример – это пакет реформ, которые правительство под руководством Путина начинало реализовывать в 2004-м году. Пакет был плохо подготовлен и проведен через парламент в спешке – через управляемый парламент. Это вызывало протесты, в результате которых правительство от значительной части своих инициатив отказалось.
– Может быть, Россия – с ее огромной территорией, ее монополиями – действительно тяготеет к президентской форме правления?
– Мы слышим подобные заключения от исполнительной власти, от наших президентов. Но это недостаточное основание, чтобы с ними соглашаться. Хасбулатов времен противостояния Верховного Совета и Ельцина говорил прямо противоположные вещи. И нельзя сказать, чтобы одна сторона была абсолютно неправа.
Мне кажется, важнее другое. Чтобы быть эффективной в такой гигантской по территории стране, унитарная власть должна быть предельно жесткой, суровой и репрессивной. Иначе команды из Москвы до Владивостока доходить и выполняться не будут. Мне кажется, издержки от такой власти существенно перекрывают возможные выгоды.
Я считаю, альтернативы федерализму в России быть не может. А федерализм предполагает уход от унитарной централистской модели. Можно говорить, что президентская форма с каких-то точек зрения эффективна. Но тогда надо еще говорить, что такая форма не может существовать в масштабах всей страны. Если президент Путин, или Медведев, или кто-то еще будут считать, что региональные лидеры – это их подчиненные, они никогда не смогут обеспечить эффективного управления Россией.
– Вы говорите, на следующих выборах появятся новые партии. Какие партии – может быть, по европейским образцам – могли бы быть жизнеспособны в России?
– Проблема не в идеологических нишах, которые заполнены или нет. Проблема в том, что у нас нет ни партии власти, ни оппозиции. ？Единая Россия？ далеко не партия власти, потому что она – не та сила, которая принимает решения и несет ответственность за их выполнение. Наоборот, это условная сила, которая получает приказы извне и их реализует.
Почему сейчас выборы такие пустые и бессодержательные? Потому что нынешние выборы – это политическое шоу, в рамках которого невыгодно поднимать серьезные проблемы, и никто из партий не может предлагать варианты решения этих проблем. Система должна заработать нормальным образом: партии пришли в Думу, вы посмотрели, у кого из них контрольный пакет голосов, – и дали этой партии возможность формировать правительство, реализовывать программу и отвечать за ее выполнение.
Сегодня же парламент формирует правительство и обеспечивает себе в нем комфортное большинство. До тех пор, пока нынешняя система продолжает существовать, у нас не может быть реальных политических партий.
– Почему вы считаете, что нынешняя система не устоит до следующих выборов?
– Потому что у нас нарастает разрыв между финансовыми возможностями правительства и политикой, которую оно проводит. Последние три года, на фоне кризиса, правительство лишь усиливало популистский элемент. Есть разные мнения, какая цена на нефть делает наш бюджет сбалансированным – 100 долларов за баррель или 116 долларов, – но это не самое важное. Принципиально то, что сбалансированный бюджет – это бюджет выживания, в котором нет денег на инвестиции. С таким бюджетом можно в критической ситуации пережить год-другой, но с ним нельзя жить долго, иначе все развалится.
У нас все уже начинает разваливаться. Поэтому правительство – и это будет до следующих выборов – должно решить для себя проблему сокращения расходов и увеличения доходов бюджета. Сделать это так, чтобы все были довольны, невозможно. Речь идет о неизбежном сокращении расходов, в первую очередь социальных, и повышении налогов. О реформе пенсионной системы, реформе бюджетных учреждений, реформе налоговой системы.
Сейчас Путин все эти реформы отложил. Такое впечатление, что изначально он собирался начать их сразу после марта 2012 года, а потом передумал. Логика в этом отказе есть. В условиях нарастающей экономической неопределенности, европейского кризиса, возможно, не очень рационально начинать болезненные реформы. Но по большому счету выбора у правительства нет.
Год-два оно еще может продержаться на популизме. Но потом оно все равно будет вынуждено приступить к реформам, но уже не имея нынешней подушки безопасности. В условиях реформ нынешняя политическая система не устоит никак.
Оригинал интервью