Материал из номера
Март 2014
Скачать номер
в PDF формате
Утром 19 февраля 1899 года министр финансов Сергей Юльевич Витте был с докладом у Николая II.
Витте возглавлял министерство седьмой год и уже вскоре после принятия дел стал тем из министров, от деятельности которого зависели и все остальные.
В этот день доклад министра царю был посвящен необходимости открытия в Петербурге многопрофильного технического института. Институт планировался огромным, и уже потому вопрос о нем был из разряда чрезвычайных. Вернувшись в министерство, на первом листе рукописного экземпляра доклада Витте наискось написал: "Высочайшее соизволение последовало..."
Случайно или не случайно — на этот день пришлась очередная годовщина отмены крепостного права.
Фото: Предоставлено автором
Размышления о том, кого поставить во главе огромного дела, одолевали министра финансов все последнее время. Идеальной кандидатурой, к примеру, мог бы стать генерал Николай Павлович Петров — профессор, один из строителей Сибирской железной дороги. Институт задумывался многопрофильным, и имя Петрова как выдающегося инженера было здесь нужнее, чем где-либо, но генералу, увы, было за шестьдесят. Тем не менее с Петровым было полезно посоветоваться, что Витте и сделал.
— Попытаюсь вам помочь, — сказал Петров, — или дело, как всегда, не терпит?
— Не терпит, — ответил Витте.
— А назначьте-ка князя Гагарина, — вдруг сказал Петров. Витте поднял брови. Кого из Гагариных имеет в виду старый генерал, он понял не сразу. Но тут же и сам вспомнил о недавней докладной записке. Записка была о необходимости переадресовывать заказы на изготовление артиллерийских орудий с нескольких частных заводов на завод государственный. Тем самым достигалась унификация производства, возможность строгого технического контроля и одновременно при этом (министр финансов всегда считал деньги) огромная коммерческая выгода.
— Да, именно Гагарина, — повторил Петров. — Я и отца его знал. Ручаюсь, не пожалеете.
ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ
Участок земли под строительство Петербургского политехнического института в 35 тысяч квадратных сажен (почти 16 гектаров ) был куплен Министерством финансов у купца 2-й гильдии Матвея Сегаля. Располагался участок под Петербургом, близ Муринского шоссе и деревни Сосновка.
Фото: Предоставлено автором Генерал и профессор Николай Павлович Петров был одним из строителей Сибирской железной дороги
И работы по строительству — создание проекта, рытье котлованов, закладка фундаментов и т.д. — начались. Правильнее же сказать — закипели. Но для дел, за которые брался Витте, подобный темп был привычным. Ему больше других было известно о том, что происходит в мире, и он торопился.
Карту мира ожидал большой перекрой. Практически весь мир был поделен, при этом крупнейшими колониальными державами стали Великобритания и Франция. У владельцев самых старых колоний — Испании, Португалии, Голландии, когда-то лопавшихся от колониального золота и потому впавших с годами в сладкую летаргию, — все яснее проступало безнадежное отставание в военно-инженерных областях. Власть их в колониях год от года слабела. В то же время молодые Германия и Италия, лишь во второй половине XIX века слепившиеся из разрозненных до того курфюрств и герцогств, ощущали себя несправедливо обделенными при разделе заморских территорий. А тем временем броненосец за броненосцем спускала на воду страна, о существовании которой бурлящая в своих заботах Европа то с беспокойством вспоминала, то вдруг забывала начисто. Это была Япония, которая не понимала, почему соседние ей Филиппины три столетия должны были принадлежать Испании. И еще меньше поняла, когда у Филиппин вдруг поменялся владелец, и им стали Североамериканские Штаты. Превращение же прибрежного китайского поселка Люй-шунь-коу в военно-морскую крепость Порт-Артур Япония восприняла как вызов и даже, словно для показа, легко овладела ею, но под давлением Европы возвратила Китаю. А Китай тут же, в 1898 году, отдал Порт-Артур в аренду России. Японские генералы скрежетали зубами.
Фото: Предоставлено автором Легендарный министр финансов Сергей Юльевич Витте
По всему миру зрела жажда передела. Влияний. Владений. Границ. Рынков сбыта. В России это яснее, чем кто-либо, понимал именно Витте. Аренду Порт-Артура под базу русских боевых кораблей он считал миной замедленного действия.
В международных отношениях все большую роль начинали играть технические и военные новшества...
О честолюбии Витте и о его мемуарах, восхваляющих его правление, можно говорить что угодно, но не увидеть того, что Сергей Юльевич употребил все свои рычаги и возможности, чтобы укрепить Россию в преддверии неминуемого передела мира, было бы несправедливо до крайности.
Главная проблема, стоявшая перед могущественным министром, состояла в том, чтобы превратить раскинувшееся от океана до океана лоскутное одеяло России в единое экономическое целое. Ответ напрашивался сам: строить железные дороги. Но откуда взять средства? Важнейшим рычагом, использованным Витте, стала государственная монополия на производство и продажу водки. Кроме того, Витте широко применял протекционизм — избирательное налогообложение ввозимых товаров, что поддерживало неокрепшее отечественное производство.
Введение винной монополии сказалось незамедлительно, годовой бюджет стал расти на 10 процентов ежегодно. Когда такое в России бывало? Начал крепнуть российский рубль. То прорезая девственную тайгу, то пролегая по бескрайним степям, пересекая реки, полноводнее которых на земле были лишь Амазонка и Нил, продвигалась на восток колея Транссибирской железной дороги. За каких-то пять лет она дошла уже до Байкала.
Фото: Предоставлено автором Увлекаться механизмами и машинами Андрей Гагарин начал уже во время учебы в гимназии
Но Транссиб был лишь барометром того, что происходило в 1893–1899-м по всей стране. Почти в 3 раза увеличилось производство в тяжелой промышленности, в 1,6 раза — в легкой. Возросло с 16 миллионов пудов до 116 производство стали, Россия выходила на первое место в мире по добыче нефти, на четвертое — по производству сахара. Протяженность построенных в 1890-х годах железных дорог составила более 2,5 тысячи километров, на плаву было более полутора тысяч речных пароходов.
Но Витте понимал, что кардинально изменить ситуацию может лишь широкий фронт собственного технического прогресса. Технические специалисты всех профилей, но свои, отечественные требовались как воздух. Именно поэтому в Сосновке под Петербургом и начал строиться Политехнический институт. И 8 января 1900 года Николаем II по рекомендации всемогущего Витте в должности директора этого института был утвержден князь Андрей Григорьевич Гагарин.
И для Гагарина началось кипучее, замечательное время. Многие люди, как знавшие Андрея Григорьевича годами, так и столкнувшиеся с ним по тем или иным обстоятельствам, просто за обязанность сочли отвести ему место в своих воспоминаниях — и это не только Витте, но и профессора Шателен и Сизов или академик Крылов. Кем же был, чем именно так прочно запал в память этих незаурядных людей князь Андрей Григорьевич Гагарин? И почему, забегая вперед, спросим, остался он в памяти всего института?
Фото: Предоставлено автором Григорий Григорьевич и Софья Андреевна Гагарины
ЗНАКОМСТВО С ГЕРОЕМ
Отцом Андрея Григорьевича был родившийся в Риме художник, а впоследствии и вице-президент Императорской Академии художеств князь Григорий Григорьевич (1810–1893), дедом — русский посланник при папском дворе князь Григорий Иванович (1782–1837). Гагарины были Рюриковичами, то есть прямыми потомками первого правителя Руси. Отец Андрея Григорьевича принадлежал к 28-му (от Рюрика) их поколению.
Говоря о родословной нашего героя, автор предвидит усмешку читателя. Для нас, сегодняшних граждан России, какой-то IX век, путь "из варяг в греки", "щит на вратах Цареграда" и пр. не более чем сказки для начальной школы. Роуминг, гаджет, Интернет — вот наш нынешний словарь, какой там Рюрик? Мы снуем в многолюдстве, время несется вскачь, и мы, по большей части, не знаем отчеств даже собственных прадедов.
Упоминание занятий деда и отца нашего героя не беспричинно. Дед, князь Григорий Иванович, один из образованнейших людей своего времени, был другом Василия Жуковского, Петра Вяземского, Федора Тютчева, почетным членом общества "Арзамас". Отец же в отрочестве учился живописи у Карла Брюллова (первоначально у Брюллова же — и русскому языку!), а в Петербурге в середине 1830-х был не только представлен Пушкину, но и получил от того заказ на иллюстрирование "Руслана и Людмилы" и "Пиковой дамы". Особое место в жизни Григория Григорьевича занимает его участие в кружке молодежи, центром которого был Михаил Лермонтов, и совместное их с поэтом пребывание на Кавказе. Сохранился даже совместный рисунок...
Фото: Предоставлено автором Русский посланник при папском дворе князь Григорий Иванович Гагарин
В череде Гагариных той ветви, о которой речь, есть и писатели, и религиозные просветители, и общественные деятели. Они, поколение за поколением, все дальше отдвигались от придворной службы. Традицией семьи становится высокая образованность. Отчетливо заметен дрейф в сторону искусства, литературы, просвещения, а вот теперь — и науки. Незаметно в этой ветке, пожалуй, лишь коммерсантов.
С этой яблони и покатилось интересующее нас яблочко в новую, еще не обкатанную предшественниками сторону — техники, механизмов, инженерного дела.
Нельзя сказать, что Андрей сразу же нашел свою дорогу. Сначала, подростком, он увлекся зоологией. Голуби, совы, рыбы, саламандры... А приезжая родственница обнаружила в своей постели (вопли, истерика...) змею. Это был уж, притом ручной. Но в конце гимназического обучения Андрея интересовала, казалось, лишь обработка металла. Из первой заграничной поездки студент университета привез токарный станок. В письме к матери (письма ей, как и из поездки, ежедневны) он пишет, что "испытывает сознательное счастье", и движения ногой (станок педальный) заменяют ему прогулку. И в казенной квартире Академии художеств (своего дома в Петербурге у его родителей нет) он начинает изобретать паровую машину новой конструкции.
Молодость Андрея, поездка по Германии. Поезд отошел от станции, но еще не набрал скорость. Мимо плывут фермы моста, пакгаузы, и вдруг удивительный своей инженерной убедительностью подъемный кран. Схватив блокнот и карандаш, Андрей спрыгивает с поезда...
Фото: Предоставлено автором Семья Гагариных. 1890-е годы
После университета и недолгой воинской повинности он учится в Артиллерийской академии. Вот последний курс. И тут у двоих выпускников, братьев С., при обыске полицией обнаружена запрещенная книга. Братьев не допускают до выпуска и отсылают порознь в дальние гарнизоны. Андрей Гагарин не был им даже приятелем. Но, сочтя изгнание однокурсников несправедливым, он, не думая о последствиях для себя самого, бросился горячо их защищать... Монолог этот, прямо в лицо генерал-инспектору, был произнесен из строя. Но попытка не удалась. Андрей не отступил, он писал, доказывал, и третья попытка спасти братьев С. была успешной. Наказанных восстановили. Поступок Андрея поразил однокурсников. Никто такого не посмел. В день своей свадьбы Андрей получил письмо. Один из братьев С. писал ему, что Андрей спас не только честь, но, вероятно, и саму жизнь их старого отца. Письмо это было самым лучшим подарком...
Военное образование, тяга к усовершенствованию техники, пытливость. Андрей Григорьевич работает в Арсенале. И хотя, как писал какой-то мемуарист, у него "в приятелях юности весь Петербург, а в родне — вся Москва", жизнь его идет совершенно отдельно от гвардейских смотров, дворцовых парадов и балов. Но молодая жена Андрея Григорьевича, Мария Дмитриевна, — фрейлина. И до брака, когда стала княгиней Гагариной, она была княжной Оболенской. Она тоже из Рюриковичей, и она — своя в Зимнем дворце. По душе ли ей жизнь, которая предстоит с таким мужем? Ведь он большую часть дня проводит в Арсенале, где возится со всякого рода испытаниями металла — так по душе ли это ей, человеку, которому близка музыка, живопись, литература? Оказывается, по душе, и даже очень. И пошли дети... Старший — его тоже назвали Андреем — родился в 1886-м. А через год — Сергей. А за Сергеем — Лев... Андрей Григорьевич обожает детей, играет с ними. Разлучившись даже на два, на три дня, пишет им письма.
Фото: Предоставлено автором Профессорский состав Политехнического института
ПЕРВЫЕ СТУДЕНТЫ
К началу 1890-х годов военное ведомство России приняло решение о стрелковом перевооружении всей армии. Конкурс выиграла магазинная винтовка конструкции капитана Мосина (эта удивительная винтовка образца 1894/1930 года была у нас на вооружении более полувека. Автор этих строк, будучи в 1954–1959 годах курсантом ВВМИУ им. Дзержинского, на первом и втором курсе имел в качестве штатного оружия модификацию именно этой винтовки. — Прим. авт.). Россия в эти годы дружила с Францией, и заказ на изготовление первых 500 тысяч винтовок был размещен на оружейных заводах городка Шательро. Туда в 1891 году и была откомандирована российская военная миссия, одним из членов которой был назначен Андрей Гагарин.
Новый опыт, новые впечатления. Провинция другой страны, где до знакомства с вами, оказывается, полагали, что женщины в России обязательно носят кокошники, а по улицам бродят медведи. Гагарины образовывают кружок любителей музыки. Мария Дмитриевна за роялем, Андрей Григорьевич играет на корнет-а-пистоне. Музыка и присутствие семьи (в Шательро живет и 80-летний отец Андрея — художник Григорий Григорьевич. — Прим. авт.) скрашивают Андрею Григорьевичу отношения с главой их миссии, грубым, малообразованным офицером, склонным к финансовым комбинациям.
Фото: Предоставлено автором Это и есть та самая охранная бумага, подписанная В.И. Лениным, которая спасла жизнь А.Г. Гагарину
Но вот позади и Шательро, и работа в Арсенале, и в январе 1900 года начала работать Особая комиссия по постройке Политехнического института. Ее председателем (как будущий директор) назначается князь Гагарин. Андрей Григорьевич горячо верит в замечательное будущее института. Но не упустить бы чего, что можно улучшить, успеть, пока еще не все достроено... Возможно, в европейских университетах появились какие-то новшества и еще не поздно их учесть? И Андрей Григорьевич за месяц объезжает с инженером-архитектором 36 университетов в Европе, стремясь запомнить все, что могло бы стать полезным примером для идущей стройки...
Занятия начались в 1902-м, и почти два года затем все происходившее в институте напоминало идиллию. Помимо общих курсов по фундаментальным дисциплинам для студентов готовили уже и курсы специальные, с профилем, полезным для адресной инженерной подготовки. "Идиллия" превращалась в "большие надежды". Получавшим образование по новейшим программам светили, казалось, и особые перспективы. Еще длилась эпоха Витте, по-прежнему твердо стоял золотой рубль, и в эти первые годы нового века в Петербурге завершались стройки нескольких великолепных зданий: Дома акционерной компании "Зингер" и роскошного магазина Елисеевых. Только что было открыто движение по новому Троицкому мосту. Петербург, переживая очередную молодость, преображался.
Фото: Предоставлено автором В перегоне из США в СССР в 1944 году партии гидросамолетов "Каталина" принимал участие один из внуков А.Г. Гагарина — Грэги (Григорий) Гагарин
Многие студенты Политеха приехали из провинции. У них были особенные глаза — распахнутые, ожидающие. Андрею Григорьевичу хотелось помочь именно этим юношам. Он ловил себя на том, что у него, когда он говорит со студентами, меняется даже голос. До своих 50 лет он, оказывается, не знал, что так сентиментален. И к нему один курс за другим присылают старост с почтительной просьбой быть среди них, когда будут делать общую фотографию их курса.
РАСКОЛОТЫЙ МИР
И вдруг — это были последние дни января 1904 года — мир раскололся. Вести были с Дальнего Востока. Японцы напали на наши корабли в Порт-Артуре.
Петербург забурлил митингами. На стенах домов появились карикатуры. Лохматый, не проспавшийся русский мужик рассматривает, недоумевая, увешанного игрушечным оружием маленького японца. Японец скалится плоскими редкими зубами. К митингующим примыкало все больше народу.
Но весь последующий ход русско-японской войны переворачивает песочные часы общественного настроения. Начинаются забастовки, нарастают волнения. Студенты же — всегда и везде самая легковозбудимая, от первой спички воспламеняемая часть общества... Кому это знать, как не Андрею Григорьевичу? У него не только в институте, но и в семье — старшие сыновья уже студенты. И с самого начала несчастной дальневосточной войны, да и после нее, Андрей Григорьевич борется как только может за то, чтобы горячность студентов и их импульсивную жажду справедливости власть отличала бы от неповиновения преступного. Институт то открывают, то закрывают... А Гагарин все ближе к своим студентам, от властей же — все более далек. И кольцо слежки вокруг института все плотней. Идет поиск улик. Но улик чего? В один из вечеров директору докладывают — в студенческом общежитии обыск. Андрею Григорьевичу удается лишь самое малое: взяв под руку полицейского офицера, вывести его из общежития — от греха подальше. Но наверху мерещится опасной, видимо, сама величина института. И вот — опять прибывает полиция. И улики в конце концов обнаружены — что-то, что можно выдать за корпус бомбы. У Политеха нет весомых защитников — вместо Витте теперь Столыпин. Власть якобы долго терпела, но терпение иссякло. И 28 февраля 1907 года "приказом по гражданскому ведомству" Николай II увольняет князя А.Г. Гагарина.
И Андрея Григорьевича отдают под суд. Но до суда проходят два с лишним года. За это время исчезают куда-то "вещественные доказательства", более того — давно сидит за мошенничество главный свидетель (давать показания его привозят в кандалах). Гагарина же судят "за бездействие власти". Приговор — отстранение от должности "без прошения". Студенты шлют любимому директору приветствие, подписей — до 2 тысяч, группа профессоров делает попытку восстановить князя Гагарина в прежней должности, однако тщетно. В реальности, наступившей после 1905 года, директору, солидарному со студентами, места быть не могло...
Оставшийся Андрею Григорьевичу десяток лет он продолжает заниматься тем, чем занимался и всю жизнь, — разработкой новых технических конструкций, апробированием их на практике...
Он ездит на международные конгрессы, встречается со знаменитым Эдисоном, принимает участие в работе комитета по вопросам военной техники. И одновременно на Псковщине (Холомки) строит дом. Белые колонны, вид из ротонды на слияние двух рек — проект архитектора Фомина. Но начинается Первая мировая, и Гагарины отдают дом под госпиталь. Трое старших сыновей — офицеры. Они на фронте. Младшему же, который еще дома, 10 лет.
НАСМЕШКИ БЕЗЖАЛОСТНОЙ СУДЬБЫ
...Сейчас, прислушиваясь к шуму времени того нашего столетнего далека, нельзя не поражаться, как люди второго десятилетия XX века, даже самые здравые, самые разносторонне образованные, к тому же еще и сведущие в русской истории, не слышат гула, что должен был доноситься до них, уже прямо из-под ног. На политическом котле России подпрыгивала крышка.
И как-то все это вместе — три года окопов, нелепица, если не предательство, в верхах армии, очереди за хлебом в Петербурге — перерастает в Февраль, а потом и в Октябрь 17-го. Царь отрекся. Голод, разруха, неясное будущее. Какое оно?
Жить в Петрограде становится опасно, не менее опасно и на Псковщине. Фронт развалился, и приехавшего с фронта в Холомки Григория (четвертый по старшинству сын А.Г. Гагарина. — Прим. авт.) по доносу арестовывают и приговаривают к расстрелу. Чудом ему удается бежать. И с костью, выпирающей из раненой руки (выстрел конвоира), Григорию удается перейти остановившийся под Опочкой немецкий фронт. Немецкий! Как насмешлива бывает судьба...
На самого Андрея Григорьевича и на его усадьбу Холомки в начале 1920 года выдана охранная бумага за подписью Ленина. Это — старания кого-то из бывших студентов Политеха, получивших вес при новой власти. Но судьба членов семьи Гагариных неопределенна. В тюрьме жена Андрея Григорьевича, их петроградская квартира ограблена какой-то комиссией. Судя по письмам Андрея Григорьевича 1918–1920 годов, его мучают болезни, но нет ни слова о том, что он хотел бы уехать. За неимением шарфа он носит на шее полотенце. Спалить усадьбу Гагариных в Холомках не дает, вероятно, не столько охранная бумага, сколько тогда же организованная здесь колония петроградских писателей и художников, спасающихся от голода. Тут и Зощенко, и Замятин, и оба Чуковских, и Мандельштам, и Добужинский, и Одоевцева с Ходасевичем. Все они успевают увидеть Андрея Григорьевича, но общение это недолгое.
Он умирает в конце декабря 1920 года в порховской больнице. И если считать по старому стилю, то это 22 декабря — самый короткий день и самая длинная ночь. А еще это и день его рождения. Андрею Григорьевичу должно было исполниться 65 лет...
Судьба членов его семьи годна бы была, наверное, стать сюжетом для пьесы или сценария. Тут есть все: и тифозный Константинополь, где умер третий сын, Лев Андреевич (1888–1921), лейб-гвардии штабс-капитан и адъютант генерала В.В. Марушевского; и судьба Сергея (родился в 1887 году) — дипломата, который эмигрирует в США, доживет до 1941 года и погибнет по неосторожности от удара бытовым электрическим током. И некоторые особенности советской власти в 1920–1930-е годы, когда дочери А.Г. Гагарина Софье в 1927 году и его вдове Марии Дмитриевне в 1934-м удается эмигрировать за несколько тысяч долларов, уплаченных уже живущими в США Сергеем и Григорием. И еще судьба двух сыновей: самого старшего, Андрея (родился в 1886 году), и самого младшего, Петра (родился в 1904 году), оставшихся в СССР и расстрелянных. Андрей — в 1937-м, Петр — в 1938-м.
Но идут годы, и во время Второй мировой войны один из внуков Андрея Григорьевича, Эндрю Гагарин (Андрей Сергеевич), командует морским охотником береговой охраны США, а затем участвует в дальнем походе, сопровождая конвой PQ-17. Второй внук, Грэги Гагарин (Григорий Григорьевич), участвует в 1944 году в перегоне из США в СССР партии гидросамолетов ("летающих лодок") "Каталина". В 1990-х, уже старыми людьми, оба не раз приезжают в Россию...
И последнее. Можно представить, как счастлив был бы Андрей Григорьевич Гагарин услышать, что лауреатами Нобелевской премии стали кончавший Политехнический институт Петр Капица и работавший в институте Николай Семенов, а также узнать, что имя выпускника института Юлия Харитона будет ассоциироваться в ученом сообществе с решением практических проблем расщепления атома.
Послать
ссылку письмом
Распечатать
страницу