Уходящий год был щедрым на природные катаклизмы. Наводнение в Иркутской области привело к гибели десятков жителей затопленного Тулуна. Летом на Волге случилось небывалоеобмеление, судоходство по главной реке Центральной России фактически замерло. Казалось бы, какие вопросы могут быть к людям: во всех бедах повинна природа, а со стихии какой спрос?

       Дамба в Тулуне не стала защитой города от высокого паводка, поскольку была спроектирована без учета максимально возможного уровня разлива реки. Наводнения, ранее случившиеся на Дальнем Востоке и в Крымске, летнее обмеление Волги в ее центральной части объясняются не только и не столько прихотями ？небесной канцелярии？. В государстве нет речной политики вообще. В лучшем случае в этой сфере реализуются немногие ？сладкие？ по финансированию проекты изолированных гидроузлов. Специалистов-гидротехников у нас если и готовят, то ничтожно мало и на низком уровне. Отсюда проблемы.

       Парадокс: в стране, первой в мире по количеству рек, где люди исстари селились вдоль берегов, регулирующих водную систему, плотин высотой более 15 метров примерно в триста раз меньше, чем в Китае. В КНР около 24 тысяч таких плотин, в Российской Федерации – 69. Даже в маленькой Японии, где нет полноводных рек, больших плотин более трех тысяч. Встает вполне закономерный вопрос: куда в таком случае смотрят Минтранс и Минприроды?

       Сколько можно разгребать завалы, геройски или бездарно устранять лишь последствия наводнений? Почему именно на это государство тратит огромные деньги? Почему судоходных рек у нас сегодня в два раза меньше, чем было до революции только в европейской части Российской империи? В целом же речные системы страны незарегулированы и отданы вместе с нами во власть стихии.

       В последние десятилетия новые водохранилища в РФ не создаются, однако антропогенная нагрузка на речные водосборы привела к неблагоприятным в хозяйственном и экологическом отношении деформациям режима рек. Это можно исправить только регулированием их стока водохранилищами. Последние таким образом могут стать фактором восстановления (или оптимизации) нарушенных исходных экосистем. Наблюдаемая повсеместно деградация малых рек может быть преодолена только преобразованием их в каскады водохранилищ.

       Нужно, чтобы решение проблемы стало национальным приоритетом, поскольку она касается всей экономики и более того – обороны страны. Сегодня грузы, ранее доставлявшиеся по рекам, ушли на железнодорожный и автомобильный транспорт. А ведь транспортировка нестандартных, насыпных и наливных грузов обходится по рекам в шесть-семь раз дешевле. Повторюсь: нужно ставить национальную цель, реализовывать Речную доктрину России, которую разработали и предложили еще четыре года назад эксперты и гидротехники во главе с доктором географических наук Алексеем Алексеевичем Беляковым.

       В ней изложена новая идеология социально-экономического и геополитического развития России, в основе – комплексная реконструкция речной сети с образованием в перспективе объединенной системы глубоководных коммуникаций, использованием водной энергии и системным решением всех существующих в стране водных проблем. По существу предлагается особое ？речное？ мировидение, когда ？забытые？ сегодня реки как бы проступают сквозь привычные восприятия в качестве нового и чрезвычайно дешевого ресурса развития.

       Единственным ведомством, содержательно отреагировавшим на документ группы Белякова, оказалось Минобороны России. Там понимают, что состояние наших рек имеет критическое значение для национальной безопасности. Чтобы перебрасывать важные грузы, маневрировать в случае военного конфликта, когда уничтожены железные дороги, реки становятся уникальным ресурсом, в том числе для боевых кораблей.

       Остальные решили проблему не замечать.

       Юрий Крупнов,

       председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития

       Опубликовано в выпуске № 50 (813) за 24 декабря 2019 года