Опубликовано в журнале Звезда, номер 9, 2022

       * * *

       Пленка теплицы шуршит на ветру,

       Где-то стучит о другую доска,

       Воздух поет, проникая в дыру,

       Пес завывает, как чья-то тоска.

       Двери скрипят, трепыханье в сенях…

       Мир непрерывно тебе говорит:

       Вот он, я здесь — наяву, не во снах,

       Жуткий и чуткий, как вечный пиит.

       Дом деревянный. Уютный ночлег.

       Шорохи влиты в твое естество.

       Если б внезапно вошел человек –

       Это бы было страшнее всего.

       * * *

       Рассвет и снег, и май — сумятица такая.

       Лучи из-за домов возносятся дрожа.

       Синица на суку поет, не умолкая,

       Мы с ней на высоте шестого этажа.

       Еще недавно двор тонул в оттенках блеклых,

       Но вот уже весна из почек тянет лист,

       И столько солнц горит в автомобильных стеклах,

       И темные очки надел мотоциклист,

       И умирает снег, оставшийся местами,

       И выдала хвосты лежалая морковь.

       Мы столько тысяч раз любовниками стали –

       Успели разлюбить и полюбиться вновь.

       И радостно, хоть пой, мотив бери на выбор,

       Что, попирая смерть, идет далекий свет.

       Смешались в синеве и Пастернак, и Визбор,

       И Заболоцкий к ним пожаловал, и Фет,

       И прочие певцы жужжат над головою,

       У них такой же май, такая же листва.

       И кроет небеса грядою кучевою,

       И вечная любовь вливается в слова.

       * * *

       Переживаешь за героя,

       В твоей живущего душе.

       А буря, мглою небо кроя,

       Устала крыть его уже.

       И заиграла, зазвездилась

       Глазам доступная страна.

       Где б ？я？ твое ни находилось,

       Ему Галактика видна.

       Видна и наша и другая –

       Белесым пятнышком вдали.

       Огнями хитрыми мигая,

       Летят ночные корабли.

       А звезды пьют — вот Ковш и Кружка —

       Восторг души и боль ее.

       Лишь поутру душа-старушка

       Опять возьмется за свое.

       * * *

       Ты был вдохновеньем моим, дорогой!

       Никто твое место не занял другой.

       Без Музы живу я, без Музы.

       Живу, наблюдая за миром своим,

       Звезду изучаю, что светит над ним, –

       Она не теплее медузы.

       Мне странно, что даже, когда тебя нет,

       Фонемы вливаются в мой кабинет

       Отставшей от света волною.

       Пою об изъеме, пробое в душе

       И чувствую Нечто в его неглиже,

       Живое не-ты предо мною.

       Я плачу, но, кажется, плачет не-я:

       Немуза, немуза, немуза моя,

       Не-мы в наслажденье от муки.

       Как странно любовь существует без нас:

       Она в бестелесный отпущена транс.

       Рыдают щемящие звуки.

       * * *

       Мне птички ночные поют как ручные,

       Под полной луною не могут уснуть.

       Тепло, и не хочется в дверцы печные

       Дровину подкинуть и угли раздуть.

       Мне хочется выпасть в далекое детство,

       И даже не в детство, а просто упасть

       На чистое теплое ровное место,

       Но только не в зрелости страшную пасть.

       Я помню, как бабушка вслух говорила

       Стихами о птицах на собственный лад.

       Сорока-воровка мне кашу варила,

       Пока не открылся казенный детсад.

       И вновь изначальную радость являют

       Поющие птахи, и жизнь хороша.

       И небо сияет, и время петляет,

       И бабушки рядом летает душа.

       * * *

       Порой тяжелый карп плеснет у тростников…

       А. Фет

       А мне навеял Фет купить большого карпа,

       Запечь его, подать любимым на обед.

       Стояла б на столе моем еще и граппа!

       Но нынче я не пью — на то здоровья нет.

       Лишь весело душе от фетовского сказа.

       Он таинством земным смутил – и был таков.

       А в голове моей сверкает эта фраза:

       ？Порой тяжелый карп плеснет у тростников…？

       Рассказ