Стратегия — искусство распределения и применения военных средств, для осуществления целей политики[1]
Б. Гарт, военный теоретик
1 октября 2018 года в Институте Международных и стратегических исследований США бы опубликован очередной доклад, систематизирующий опыт применения невоенных средств политического и информационного насилия США, использующий, прежде всего опыт противостояния в Польше в 80-е годы и политики администрации Р. Рейгана. Цель доклада — максимально увеличить возможности политико-административного и информационного воздействия на Россию в условиях эскалации враждебного развития ВПО. Действия США в 2014-2018 годах подтверждают практическую направленность и адекватность этого доклада. Учитывая то обстоятельство, что доклад в основном отражает реальную политику Вашингтона, воспроизведём его части более подробно.
Так, авторы доклада откровенно пишут: ？Наступательная кампания в США может включать несколько шагов:
Первое включает в себя откровенные и регулярные предупреждения США российским лидерам, как публичные, так и частные, о том, что их кампания по информационной войне будет встречена таким же решительным ответом. Старшие должностные лица США, такие как, Президент Дональд Трамп, серьезно не угрожали Москве, несмотря на существенные доказательства активности России на выборах в 2016 году в США; в частности, в этом убеждают российские усилия по использованию таких способов борьбы, как управление оружием, поддержка организации ？Черная жизнь？ и движения ？#MeToo？; а также кибератаки даже против таких консервативных американских организаций, как Институт Гудзона и Международный республиканский институт.
Опыт того как реагируя на кампанию глобальных активных действий Советского Союза против Соединенных Штатов, президент США Рональд Рейган пообещал ответить силой и, в конечном счете, ？оставить марксизм-ленинизм на пепельной истории？, позволяет сделать вывод о том, что его политика была эффективной.
Во-вторых, Соединенные Штаты должны продолжать развивать свои наступательные кибер-способности и, что важно, — при необходимости использовать их. Решение президента Трампа подписать Президентский меморандум №13 Национальной безопасности, директиву, способствующую наступательным кибер-операциям в США, - является полезным шагом. Эта директива отменила более осторожный подход администрации Обамы в соответствии с директивой президента по вопросам политики за № 20. Но это изменение означает мало, если США не смогут использовать или, что более важно, угрожать использовать кибератаки, чтобы защитить себя от кибер-операций перед такими странами, как Россия.
В-третьих, Соединенные Штаты должны предпринять шаги для ослабления и изоляции Москвы экономическим, военным и дипломатическим путем. Вашингтон мог бы предоставить явную и скрытую помощь правительствам, таким как Украина и Грузия, которые сражаются с поддерживаемыми Россией группами, чтобы ослабить хватку Москвы. Кроме того, авторитарная политическая система Москвы и попытка контролировать доступ к информации, в том числе через ее государственные СМИ, делают ее уязвимой для информационной и американской информационной кампании.
Авторитарная политическая система Москвы и попытка контролировать доступ к информации, в том числе через ее государственные СМИ, делают ее уязвимой для американской информационной кампании.
Кроме того, авторы доклада акцентируют внимание Вашингтона на том, что ему необходимо ？активно освещать примеры российской злокачественной деятельности, нарушений прав человека и коррупции. Американским спецслужбам необходимо тесно сотрудничать с Белым Домом, чтобы быстро рассекретить информацию. В некоторых случаях может иметь смысл опубликовать информацию о российской деятельности через третьих лиц — например, СМИ или WikiLeaks — как это сделала Россия с электронными сообщениями Демократического национального комитета на выборах в 2016 году в США？.
Далее в докладе следуют конкретные примеры подобных подрывных действий. По мнению авторов, примеры, которые могут быть выделены, включают:
— Прямое или косвенное участие России в нарушениях прав человека, включая использование Асадом химического оружия в Сирии или злоупотребления в Идлибе, Сирия.
— Вовлечение России в убийство (или покушение на убийство) перебежчиков, политических оппонентов, а также, журналистов и адвокатов, — расследование или преследование российской коррупции или нарушений прав человека.
— Российские доверенные лица участвовали в злоупотреблениях, таких как поддерживаемые Россией повстанческие группировки в Украине и негосударственные субъекты в Сирии. За последние несколько лет было много примеров, таких как сбитый в июле 2014 года рейс №17 ？Малазийских авиалиний？ со стороны российских повстанцев на Украине с использованием российской ракеты класса ？земля-воздух？.
— Коррупция и обман, скандалы в России.
— Информация и данные о российских солдатах, убитых и раненых в войнах в Сирии и Украине, политически чувствительном предмете для России.
— Российская поддержка террористических и повстанческих групп, таких как талибы в Афганистане и ливанские боевики ？Хизбаллы？, и шиитских боевиков в Сирии.
— Российские экономические проблемы.
— Антиправительственные беспорядки, протесты и демонстрации в России или в таких союзных странах, как Беларусь.
— Поддержка стран Балтии, Украины, Грузии и других стран, которые продолжают поддерживать свободу и демократию.
В заключении авторы делают вывод: ？Ирония сегодняшней ситуации заключается в том, что Москва сейчас слабее, чем в 1980-х годах.
Экономика России слаба, Москва потеряла большинство своих восточноевропейских союзников, и у нее нет популярной идеологии для продажи миру, не говоря уже о собственном народе. Настало время для Соединенных Штатов возродить модифицированную версию своего учебника ？Холодная война？ и разработать информационную кампанию, которая может конкурировать с Москвой. Еще не поздно？.
Этот доклад крайне полезен для планирования политики безопасности России, в частности, планируя противодействие политике новой публичной дипломатии в отношении России, крайне важно максимально точно определить не только количество тех или иных средств противодействия, но и их предназначение, даже специализацию. Особенно, если речь идет о принципиально новых средствах и методах противодействия, разработка и внедрение которых требует времени и других ресурсов[2].
Надо признать, что эта истина достаточно банальна для исследователей, но отнюдь не является таковой для политиков, а тем более учёных и преподавателей, которые формируют российскую элиту. В одной из диссертаций, например, пишется: ？В эволюции публичной дипломатии можно выделить четыре основных исторических этапа. Первый, так называемый ？до-Галлионовский？ этап, связан с зарождением термина публичная дипломатия. Второй, или ？пост-Галлионовский？ этап, раскрывает сущность и особенности публичной дипломатии, начиная с середины 1960-х гг. до 1989 г. Третий этап включает в себя период от окончания ？холодной войны？ до террористических актов 11 сентября 2001 года. И четвертый, современный этап, который охватывает период после известных сентябрьских событий в США по нынешнее время？[3]. К сожалению, на этом этапе сохраняются все особенности публичной дипломатии.
Классическая современная концепция публичной дипломатии разработана деканом Школы права и дипломатии им. А.Б. Флэтчера Университета Тафта Э. Галлионом в середине 1960-х гг. Он дает публичной дипломатии следующее определение: ？Под публичной дипломатией мы понимаем способы, с помощью которых правительства, отдельные группы и лица меняют установки и взгляды других народов и правительств таким образом, чтобы оказывать влияние на их внешнюю политику？[4].
Именно это и будет главной целью политики в отношении России до 2040 года.
Именно правительства и правящие круги государств выстраивают стратегию, хотя она имеет в целях повышения ее эффективности и гибкости, несколько уровней и многих исполнителей, действующих строго системно и подконтрольно. В целях камуфлирования подлинной сути этой политики предлагаются разные ？модели？ — государственные, общественные, корпоративные и пр., — которые вроде бы действуют друг от друга отдельно. Речь идет, например, о модели Э. Гильбоа.
Присутствие нескольких моделей предполагает, что возможно использование средств и методов вне государства и без его вмешательства против другого государства, его институтов и правящей элиты.
На самом деле системность, как принцип новой публичной дипломатии, предполагает, что против главной цели — правящей элиты — должны использоваться все средства и способы, но, прежде всего, негосударственные. Если посмотреть на упомянутые модели, то легко представить себе общую цель: изменение политики, отказ от суверенитета и национальной идентичности, — против которой могут быть использованы все эти средства. И государственные, и общественно-политические, и корпоративные.
Таблица 1. Модели публичной дипломатии, предложенные Э. Гильбоа[5]
В этом заключается суть и высокая степень эффективности средств и способов новой публичной дипломатии в условиях военно-силового противоборства:
— во-первых, государство не ожидает от негосударственных акторов, организаций и отдельных лиц агрессии;
— во-вторых, создается ？эффект роя？ когда против элиты (или ее отдельного представителя) используется весь набор силовых средств — информационных, экономических, политических, общественных и государственных и пр.;
— в-третьих, появляющиеся новые средства и методы (например, Веб 2.0 или Веб 3.0) могут приспосабливаться к использованию в целях противоборства.
Автор: А.И. Подберёзкин
>>Полностью ознакомиться с монографией "Политика стратегического сдерживания России в ХХI веке"<<
[1] Лиддл Гарт, Бэзил. Стратегия непрямых действий. – М.: АСТ, 2018. – С. 454.
[2] Подберёзкин А.И. Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в ХХI веке / А.И. Подберёзкин; Моск. гос. ин-т междунар. отношений (ун-т) М-ва иностр. дел Рос. Федерации, Центр военно-политических исследований. — Москва: Издательский дом ？Международные отношения？, 2018. С. 25–59.
[3] Дживанян Д.А. Публичная дипломатия РФ и США в Республике Армения: сравнительный анализ принципов и механизмов реализации. — М.: РУДН, 2016. — С. 20.
[4] Definitions of Public Diplomacy / The Edward R. Murrow Center of Public Diplomacy/ [Эл. ресурс] / Режим доступа: http://fletcher.tufts.edu/Murrow/Diplomacy/ Definitions (дата обращения: 05.06.2015).
[5] Gilboa E. Searching for a Theory of Public Diplomacy // The ANNALS of the American Academy of Political and Social Science.2008. — Vol. 616. — P. 73.
13.12.2019