Материал из номера

       Сентябрь 2013

       Скачать номер

       в PDF формате

       Солнце в зените. Под его беспощадными лучами стены Старого Иерусалима кажутся белыми и обманчиво-хрупкими. Тени, и прежде не спасавшие от зноя, совсем исчезают. Но жара не в силах справиться с паломниками — два людских потока непрерывно движутся навстречу друг другу: один втекает во врата храма Гроба Господня, другой вытекает из них.

       Ступени лестницы, ведущей к площади перед храмом, за долгие века отполированы до блеска миллионами ног. Девятьсот лет назад по ним, так же как и мы сегодня, прошел "игумен земли Русской" по имени Даниил. Он был далеко не первым русским паломником в Иерусалиме, но стал первым русским путешественником, написавшим подробный путеводитель по Святой земле. Правда, тогда путеводители на Руси назывались "хожение" ("хождение"), "паломник", "путник", на Западе — "итинерарий".

       Потом в русской литературе появится много "путников" по разным святым местам — до XVIII столетия их будет написано не менее пятидесяти. Самым популярным из них станет "Хожение Трифона Коробейникова", путешествовавшего в XVI веке, число копий которого насчитывает несколько сотен. Но и "Хожение игумена Даниила", видимо, было не менее любимым, раз с начала XII века до нашего времени сохранилось около 150 его списков!

       Фото: Александр Бурый

       Мы почти ничего не знаем об игумене Данииле: как и все древние русские писатели, он был излишне скромен, сообщив читателям лишь свое имя и сан. Так что до сих пор исследователи спорят о персоне игумена и о том, было ли его путешествие в Святую землю простым паломничеством, или он помимо того исполнял и дипломатические поручения русских князей...

       "ПУТЬ ТЯЖЕЛ ВЕЛМИ"

       Это сегодня из Москвы до Тель-Авива можно долететь на авиалайнере за четыре часа. Еще часа полтора по шоссе в автобусе с кондиционером — и вы уже в Иерусалиме. Такси, гиды, Интернет, удобные гостиницы, мобильные телефоны, кафе, бутылки с водой в холодильниках магазинчиков на каждом шагу... Нам, привыкшим к изощренному комфорту, трудно представить, каково было путешествовать людям в XII веке. Представить трудно, но узнать можно. Благодаря сохранившимся итинерариям и "хожениям"...

       "Бесчисленное количество человеческих тел, совершенно растерзанных дикими зверями, лежат на дороге и возле дороги... На этой дороге погибают не только бедные и слабые, но даже богатые и сильные: многие убиваются сарацинами, многие умирают от жары и жажды, многие от недостатка питья, многие оттого, что пьют слишком много" — так описывает свой путь из Яффы в Иерусалим в "Путешествии в Святую землю" англосакс Зеевульф, как и Даниил, совершавший паломничество в начале XII века. А вот что сообщает русский игумен о пути от Иерусалима к Иордану: "Путь очень тяжек, страшен и безводен: горы высокие, скалистые, на дорогах много разбоя. <...> Многие люди задыхаются от зноя и умирают от жажды водной".

       Фото: Александр Бурый "...Более двух верст от Вифании стоит столп, где встретила Марфа, сестра Лазаря, Христа". Существующий ныне на этом месте греческий монастырь "Встречи" во времена Даниила еще не был построен

       И на Руси, и в Европе паломники объявлялись неприкосновенными, не подлежали светскому суду, на время паломничества их имущество и семьи поступали под защиту церкви, они освобождались от долговых обязательств, а всем христианам предписывалось оказывать им гостеприимство. Но все это не спасало "божьих странников" от нападений разбойников и сарацин, бурь и штормов, топивших корабли, болезней и увечий, полученных в долгой дороге, голода, зноя или холода...

       И на Руси, и в Европе паломников легко узнавали по внешнему виду. Европейца отличали peram et baculum — мешок и посох. Бедные несли мешок за плечами на веревке, знатные вешали его на роскошную перевязь на бок. С IX века шляпы и плащи европейских паломников стали украшать раковины морского гребешка (обычай этот связан с легендой о святом апостоле Иакове и городе Сантьяго-де-Компостела, соперничавшем в популярности у паломников с Римом. — Прим. авт.), которыми странники пользовались вместо ложек. И хотя большинство средневековых наставлений рекомендовало совершать паломничество босиком, странники не всегда следовали этому совету. Чаще они шли в калигвах (калигах, лат. сaligae). Эта незатейливая обувь показалась бы нам крайне неудобной: вместо подошвы — лоскут грубой кожи, затянутый по подъему ноги ремнем. А паломников на Руси называли "каликами перехожими". Филологи считают, что слово "калика" могло произойти либо от этих самых калигв, либо от итальянского calico ("бедный"), либо от "калеки" — нищего, увечного человека. "Калик перехожих" отличали по ветхой одежде и все тому же посоху паломника. И мешок у калик был, иначе трудно представить, как они могли бы нести свой скудный скарб и нехитрые запасы еды — сухари, сушеные фрукты и грибы, соленую рыбу... Правда, в "Толковом словаре" Владимира Даля уточняется, что калика — это еще и странствующий богатырь. И действительно, русские былины описывают храбров-паломников иначе: это вовсе не нищие калеки, а "добры молодцы", разодетые в дорогие шубы, в лапти "семи шелков", котомки у них бархатные, а посохи богато украшены "рыбьим зубом" (клыком моржа. — Прим. авт.).

       Фото: Александр Бурый Стены древнего Иерусалима и купол мечети Аль-Акса. Можно не сомневаться, что игумен Даниил тоже любовался этим видом

       Сначала паломничество считалось "блаженным одиночеством", однако люди быстро поняли, что тяготы и опасности далекого пути лучше не преодолевать в одиночку. Так было больше шансов выжить. Поэтому в путешествие отправлялись большими группами, которые шли по дорогам, прося милостыню и распевая псалмы. А после 638 года, когда византийский гарнизон Иерусалима, выдержав четырехмесячную осаду, сдался арабскому халифу Умару ибн аль-Хаттабу, паломники начали нанимать вооруженную охрану: путешествия по Святой земле, завоеванной мусульманами, стали крайне опасны.

       Ситуация с безопасностью паломников не особо улучшилась и после начала эпохи крестовых походов. А игумен Даниил отправился в Святую землю сразу после первого из них...

       Фото: Александр Бурый "Гефсимания — село, где находится гроб Богородицы, вблизи Иерусалима...". Церковь Успения Пресвятой Богородицы

       МНИХ ЧЕРНИГОВСКИЙ

       "Се аз, недостойный игумен Даниил, Рускыа земля, хужший в всех мнисех..." — "Я, недостойный игумен Даниил, худший из всех монахов, смиренный, одержимый многими грехами, недоволен во всяком деле добром, понужден был своими помыслами и нетерпением, захотел видеть святой град Иерусалим и Землю обетованную". Так начинается "Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли".

       Считается, что игумен Даниил, скорее всего, был клириком Черниговской епархии. В "Хожении" Иордан четырежды сравнивается с рекой Сновь у Чернигова: "Всем подобен Иордан реке Снови. И шириной, и глубиной, и извилистым течением, и быстротой — всем он похож на реку Сновь. <...> Ширина Иордана такая же, как и у реки Снови на ее устье. <...> прибрежная равнина напоминает также Сновь-реку". Если догадка верна, то Даниил мог быть настоятелем одного из трех существовавших тогда в Чернигове монастырей: Елецкого Успенского, Ильинского или Спасо-Преображенского. Можно предположить, что постриг он принял либо в одной из этих обителей, либо в Киево-Печерском монастыре.

       Фото: Александр Бурый Кажется, улочки Старого Иерусалима не слишком изменились с времен Даниила

       Раньше считалось, что свое паломничество Даниил совершил в 1113-1115 годах, затем исследователи передвинули его путешествие на 1106-1108 годы. Сегодня большинство ученых датируют странствие русского монаха 1104-1106 годами. И, возможно, теперь стоит с большим вниманием отнестись к версии, высказанной академиком Борисом Рыбаковым, который считал Даниила автором еще двух сочинений — "Слова об идолах" (вольный перевод с греческого поучения Григория Богослова против язычества, разбавленный описаниями славянских языческих обычаев. — Прим. авт.) и "Повести о Шаруканском походе". Академик полагал, что игумен Даниил и былинный калика-богатырь Данило Игнатьевич мог быть одним и тем же лицом. Боярин Данило Игнатьевич испросил у князя Киевского разрешения постричься в монахи, а на обратном пути из Святой земли на поле битвы обнаружил раненым своего сына, участвовавшего в победном для русских князей сражении с половцами на реке Суле в 1107 году. А Николай Карамзин, опираясь на данные летописей, высказал предположение, что игумен Даниил в 1113 году был рукоположен в епископы Юрьева (ныне — Белая Церковь на Украине. — Прим. авт.) и скончался в сентябре 1122 года.

       Фото: Александр Бурый "...Через горное ущелье прибежала к горе Елизавета и сказала: "Гора, прими мать с чадом". И тотчас же расступилась гора и приняла Елизавету". Пещера, в которой жил святой Иоанн Креститель со своей матерью

       Что еще можно сказать о Данииле? Он знал греческий язык, обладал живым воображением, был внимательным наблюдателем и талантливым писателем. В его "Хожении" есть интересные детали, которые сложно не заметить: Даниил вынослив и физически силен, выдерживает долгие пешие переходы на жаре, лазает по скалам, ныряет до дна, чтобы узнать глубину Иордана, и меряет расстояния странным для монаха способом: например, "от церкви Воскресения до Святая Святых несколько больше двух полетов стрелы", "расстояние между памятниками — дважды камнем бросить". Да и на рядового черноризца он непохож, если принять во внимание, что он не испытывает недостатка в деньгах, с ним отправляется дружина из киевлян и новгородцев и "иных мнозих", а в Иерусалиме он дважды получает аудиенцию у иерусалимского короля Балдуина I. Можно ли ожидать такого от обычного паломника-монаха?

       НА ЗЕМЛЕ ОБЕТОВАННОЙ

       Свой путь к Иерусалиму Даниил отсчитывает от Царьграда, не утруждая читателей объяснениями, как он добрался до Константинополя. Скорее всего, возглавляемая Даниилом группа двигалась по привычному для того времени пути, описывать который не требовалось, — "из варяг в греки". В Константинополе Даниил либо не задержался, несмотря на обилие там святынь, либо не стал упоминать об этом в своей книге. Зато он посвящает отдельную главу городу Эфесу, напоминая, что здесь находится гробница святого Иоанна Богослова, пещера семи отроков и хранится прах Марии Магдалины. Дальше по пути игумен посещает острова Хиос, Самос, Патмос, Родос (не забывает указать, что здесь два года томился черниговский князь Олег Святославич, проданный в рабство половцами. — Прим. авт.) и Кипр, где его поразил кипарисовый крест: "Ничем не скреплен с землею, только духом святым держится на воздухе".

       Фото: Александр Бурый "Когда войдешь в ворота городка этого, то налево будет пещера, где стоит гроб святого Лазаря". Вифания. Гробница святого Лазаря

       Наконец Даниил добирается до Яффы — традиционного перевалочного пункта для паломников, откуда они начинали странствие по Святой земле. Отсюда — первый переход в "десять верст до церкви святого Георгия. <...> Воды здесь много. У этой воды отдыхают странники, но со страхом: место пустынное, близ города Аскалона, оттуда совершают набеги сарацины и избивают странников на путях...".

       И вот Даниил уже в Иерусалиме. Здесь он останавливается на подворье лавры Саввы Освященного, где живет 16 месяцев и находит "мужа святого, старого годами и весьма книжного, образованного", который стал для него гидом. Русский игумен подробно описывает все, что видит в Иерусалиме, Вифлееме, Назарете, Иерихоне, Хевроне, Акре и других городах, живописует реку Иордан, указывая, что здесь "в зарослях водится зверей много: бесчисленное множество диких свиней, много и барсов тут, и даже львов". Можно только удивляться неугомонности Даниила: он побывал везде, где только можно, поклонился практически всем святым для христиан местам, измерил Гроб Господень в длину и ширину, чтобы увезти эту меру на Русь. А еще, как пишет Даниил, "Бог мне свидетель и Гроб Господен, что я во всех местах никогда не забывал русских князей и княгинь, их детей, игуменов, бояр и детей моих духовных и всех христиан. Но во всех местах поминал их...". И при этом не переставал описывать все, что его окружает, и все, что с ним происходит...

       Фото: Александр Бурый "Место распятия Господня и камень окружены стеной, выше над распятием создан свод, изящно изукрашенный мозаикой". Голгофа

       ПОД ЗНАМЕНЕМ КРЕСТА

       События, происходившие в конце XI — начале XII века в Передней Азии, грозили изменить политическую конфигурацию и расстановку сил и на Западе, и на Востоке. Кровопролитная борьба, которую уже пять столетий вела Византийская империя с арабами и турками-сельджуками, схизма в 1054 году Восточной и Западной церквей (которую довольно спокойно восприняли на Руси. — Прим. авт.), ослабление константинопольского престола, вокруг которого разыгрывались жестокие интриги, амбиции римских пап, мечтавших объединить под своей властью весь "христианский мир", — все это в итоге вылилось в уникальное явление, которое мы называем эпохой крестовых походов.

       Русь издавна связывали тесные связи с Византией. И речь не только о единой вере, браках князей с константинопольскими царевнами и активной торговле. Многие византийские императоры весьма охотно использовали русские дружины в своих войнах, а у некоторых из них русские воины служили в личной гвардии. К примеру, только в XI веке греческие хроники сообщают об участии русско-варяжских дружин в византийских войнах против турок-сельджуков в Грузии и Армении, против турок-печенегов в Македонии и Фракии, против норманнов в Италии.

       Фото: Александр Бурый "Иордан-река течет быстро... Вода в реке очень мутная, но вкусная, и не насытишься, когда пьешь эту воду. С нее не бывает болезней и пакостей в животе человека"

       Но на тот же XI век приходится и активизация связей Руси с европейскими странами. Достаточно вспомнить, что своих дочерей князь Ярослав Мудрый выдал замуж за норвежского, венгерского и французского королей. Римские папы начали налаживать контакты с русскими князьями — вмешиваться в их междоусобицы, вступать в переписку и направлять на Русь посольства. Кстати, русские митрополиты — как правило, греки, присланные из Константинополя, — князей за это резко осуждали и, бывало, грозили им отлучением от церкви.

       От крестовых походов Русь отстранилась: с одной стороны, в это время ее раздирали княжеские междоусобицы и набеги степняков, с другой — слишком уж сложно было Киеву разобраться в политических хитросплетениях Византии и Рима. Первый крестовый поход (1095-1099 годы) начинался как совместная война византийцев и европейцев за освобождение Святой земли, но вскоре стало ясно, что каждая из сторон преследует свои интересы. Византийский император Алексей Комнин рассматривал войну как способ вернуть империи завоеванные мусульманами территории, а благословивший крестоносцев римский папа Урбан II и вожди похода рассчитывали создать на Святой земле новые католические государства. Вождей было несколько — герцог Нижней Лотарингии Готфрид Бульонский, герцог Роберт Нормандский, графы Раймунд Тулузский, Стефан Блуаский, Роберт Фландрский и, наконец, младший брат короля Франции Филиппа I, граф Вермандуа и Валуа Гуго Великий. Между прочим, и Филипп, и Гуго приходились двоюродными братьями сидевшему в Киеве великому князю Святополку Изяславичу, ведь их матерью была Анна Ярославна, королева Франции.

       Фото: Александр Бурый Крестный ход монахов-францисканцев. Площадь перед храмом Гроба Господня в Иерусалиме

       Предав огню и мечу города Святой земли, в 1099 году крестоносцы наконец взяли Иерусалим. Как сообщают хронисты, после резни, устроенной в городе, кровь лилась по улицам и кое-где доходила "до коленей всадника и уздечек коней". А после, облачившись в рубища, крестоносцы с плачем и рыданиями вошли в храм Воскресения, чтобы припасть к Голгофе и Гробу Господню. Первым правителем нового Иерусалимского королевства был избран Готфрид Бульонский. Он отказался назваться королем в городе, где страдал Иисус Христос, и взял титул Advocatus Sancti Sepulchri — "Защитник Гроба Господня". Когда в 1100 году он скончался, его преемником стал родной брат — граф Эдесский Балдуин Бульонский. Он оказался менее щепетильным, нежели Готфрид, и сразу стал именоваться иерусалимским королем Балдуином I.

       ПАЛОМНИК-ПОСОЛ?

       На Руси с радостью восприняли весть о взятии крестоносцами Иерусалима. Так что, возможно, не случайно игумен Даниил отправился в странствие сразу после утверждения власти крестоносцев в святом городе. И если бы не странное внимание к русскому игумену иерусалимского короля, можно было бы не сомневаться, что Даниил был обычным паломником. Мало того, покровительство ему оказывает не только Балдуин I. До города Вифлеема Даниил добирается под охраной сарацин: "Старейшина сарацинский сам с оружием проводил нас почти до Вифлеема и через те все страшные места тоже проводил нас. А без предосторожностей не пройти через эти места из-за нападения иноверцев: сюда приходят многие сарацины и разбивают в горах. И дошли до города Вифлеема живыми и здоровыми, здесь поклонились месту рождества Христова..." Не кажется ли удивительной такая странная забота и крестоносцев, и сарацин о дружине русских паломников?

       Фото: Александр Бурый Цитадель у Яффских ворот, называемая "Башней Давида". Ее двери были открыты для игумена Даниила по приказу иерусалимского короля Балдуина I

       Даниил дважды побывал на приеме у короля Балдуина I. Более того, король оказывает русскому игумену неординарные знаки внимания. В Страстную пятницу "в один час дня пошел к князю Балдуину и поклонился ему до земли. Он же, увидев меня, худого, подозвал к себе с любовью и спросил: "Что хочешь, игумен русский?" Он хорошо знал меня и очень любил <...> Я же сказал ему: "Князь мой, господин мой, прошу тебя ради Бога и князей русских, разреши, чтобы я поставил свое кадило на Святом Гробе от всей Русской земли". Тогда он милостиво и любовно разрешил мне поставить кадило на Гробе Господнем, послал со мною человека, своего лучшего слугу, к эконому церкви Воскресения и к тому служителю, который держит ключ гробный. <...> Он открыл мне двери, велел снять калиги, босого ввел меня с кадилом и разрешил мне поставить кадило на Гробе Господнем". Чтобы прояснить ситуацию, добавим, что когда крестоносцы захватили Иерусалим, то были весьма озадачены, найдя в храме Гроба Господня православных греков, поскольку были уверены, что он захвачен мусульманами и христиан там нет. Правда, они недолго раздумывали, что делать с православными монахами и священниками: их предали анафеме и изгнали из храма, который с того момента перешел под контроль крестоносцев. Так что разрешение поставить лампаду, данное игумену Даниилу Балдуином I, выглядит как весьма любезное одолжение.

       На следующий день, в Великую субботу, игумен Даниил с утра уже находится на площади перед храмом Гроба Господня, где "от всех концов земли собирается в этот день множество людей. Великая теснота и лютое томление тогда бывает людям". "И когда наступило семь часов дня субботнего, тогда пошел король Балдуин со своими войсками к Гробу Господню из дома своего, все шли пешие. Король прислал в подворье монастыря Саввы и позвал игумена и монахов, они пошли к Гробу Господнему, и я, худой, пошел с ними. Пришли мы к королю и поклонились ему. Тогда и он поклонился игумену и всем монахам и повелел игумену монастыря Саввы и мне, худому, близ себя пойти, а другим игуменам и всем монахам повелел перед собой пойти, а войскам своим повелел сзади пойти. <...> Прошли мы к восточным дверям Гроба Господня, король впереди прошел и встал на своем месте, на правой стороне у ограды великого алтаря... Тут находилось место короля, созданное на возвышении. Повелел король игумену монастыря Саввы со своими монахами и православным попам встать над гробом. Меня же, худого, повелел поставить высоко над самыми дверями гробными, против великого алтаря, чтобы мне было видно в двери гробные".

       Фото: Александр Бурый Вифлеем. Пещера Рождества Христова

       Но и это еще не все. Русскому игумену было позволено осмотреть "Башню Давида" — главную цитадель и арсенал Иерусалима! "Дивный этот столп, из великих камней сложен высоко очень, на четыре угла создан, весь прочен, в основании крепок, в середине здания воды много. Железных дверей пятеро и ступеней двести, по ним подниматься вверх, хлеба в нем без числа запасено. Крепко он устроен для обороны. Это здание — глава всему городу, тщательно охраняют его и не разрешают никому входить вовнутрь его. Мне же, худому, недостойному, было разрешено посетить этот столп...". Кажется, король Балдуин почему-то хотел продемонстрировать Даниилу надежность положения крестоносцев в Иерусалиме.

       Более того, "пошел <...> Балдуин I со своими крестоносцами на войну к Дамаску мимо Тивериадского озера. Я узнал, что князь хочет идти этим путем, пришел к нему, поклонился и сказал: "И я хотел бы пойти с тобою к Тивериадскому озеру, чтобы там походить по всем святым местам около Тивериадского озера. Ради Бога, возьми меня князь". Тогда князь с радостью великой повелел мне пойти с собой и нарядил меня к своей личной охране".

       Если игумен Даниил действительно являлся послом киевского князя Святополка Изяславича, то о задачах его дипломатической миссии остается только догадываться (кстати, выбор в качестве посла церковного деятеля был вполне обычен для русских князей. — Прим. авт.). Может, киевский князь хотел получить полное представление о том, что происходит в Палестине, чтобы лучше оценить непростое положение главного союзника Руси — Византии? Это выглядит вполне благоразумно и предусмотрительно. А заодно узнать что-нибудь, например, о своем двоюродном брате, слава о боевых подвигах которого могла докатиться и до Руси? Если так, то, увы, Даниил не смог бы найти графа Вермандуа, поскольку во время битвы в Каппадокии Гуго Великий был ранен и умер в октябре 1102 года...

       Фото: Александр Бурый Страстная пятница. Служба в храме Гроба Господня

       Но почему Балдуин I с таким радушием и вниманием принимал игумена из далекой северной страны? Это, кажется, объяснить несложно. После триумфа в Иерусалиме многие участники первого крестового похода посчитали свои обеты по освобождению Гроба Господня исполненными. Перед походом им обещали, что в Палестине их будут ждать текущие по земле мед и молоко, рисовали картины земного рая и обещали бесчисленные блаженства. Реальность оказалась суровей: безводные пустыни, голые скалы, много песка и крови, голод, повальные эпидемии, стрелы и мечи сарацин. Так что немногие выжившие предпочли вернуться домой. И Балдуин I, надев корону Иерусалима, столкнулся с неожиданной проблемой: в его войске осталось всего лишь около 300 рыцарей и несколько тысяч пехотинцев. А мусульманские правители жаждали мщения. И вот из Иерусалима в Рим и в европейские столицы отправились гонцы с письмами, в которых Балдуин призывал на помощь новых защитников Гроба Господня. И какая разница, откуда придут свежие полки — из Франции, Англии или из далекой Руси?..

       ПЕРВЫЙ ИЗ МНОГИХ

       Книг о паломничествах в Палестину русскими путешественниками было написано великое множество. Но главной из них для нас все равно остается "Житие и хожение Даниила, игумена земли Русской". Потому что он был первым из русских паломников, кто решил честно, подробно и без изысков записать все, что он видел и слышал в своем путешествии в Землю обетованную. И, кажется, будто в каждом последующем "хожении" или "паломнике" можно отыскать отзвуки и отголоски этого самого первого рассказа о посещении Палестины, принадлежащего перу русского игумена.

       Фото: Александр Бурый Лавра Саввы Освященного в окрестностях Иерусалима. На территории этого монастыря никогда не бывала ни одна женщина

       "Пусть все читающие с верой и любовью это описание Гроба Господня и всех святых мест примут мзду от Бога равно с ходившими в святые места. Блаженны те, кто видел и веровал, трижды блаженны те, кто не видел, но уверовал. Верою пришел Авраам в Землю обетованную; поистине вера равна добрым делам. Ради Бога, братья и господа мои, не осуждайте мое худоумие и мою глупость. Да не хулите описание ради меня, Гроба Господня и ради святых мест. Кто с любовью прочтет, тот мзду примет от Спаса Иисуса Христа. И Бог даст мира всем вам во веки веков. Аминь", — этими словами заканчивается "Хожение игумена Даниила"...

       Послать

       ссылку письмом

       Распечатать

       страницу