Когда Дональд Трамп 6 июня 2017 года выступал на площади Красиньских в столице Польши, прямо рядом с памятником героям Варшавского восстания, он явно хотел повторить успех Джона Кеннеди, выступившего 26 июня 1963 года в Западном Берлине и произнесшего свое знаменитое (и с грамматической ошибкой): ？Ich bin ein Berliner？. Однако есть существенные отличия. Во-первых, нынешний президент США не произнес что-нибудь вроде ？Jestem polakiem？ (？Я поляк？). Во-вторых, Польша все-таки не находится в состоянии блокады со стороны восточного соседа, как Западный Берлин более полувека тому назад. Наконец, Трамп – не Кеннеди.

       Андрей Колесников Андрей Колесников — руководитель программы ？Российская внутренняя политика и политические институты？ Московского Центра Карнеги.

       More >

       Американский президент льстил полякам, как мог – пафосно и даже неприлично. Впрочем, как выразился в беседе со мной известный польский журналист Вацлав Радзивинович: ？Кичливые ляхи – они лесть любят. Особенно те, которых привели на встречу с Трампом депутаты ？Права и справедливости？ - по 50 человек на брата？. Протесты остались агрессивно подавленными и незамеченными. Хотя трудно было не заметить инсталляцию партии зеленых на сталинской высотке в Варшае: Trump – no, Paris – yes. Главный раввин Польши остался недоволен тем, что возлагать венки к памятнику героям Варшавского гетто Трамп не пришел лично, как это делали все американские президенты до него, а отправил вместо себя дочь Иванку, главную в семье Трампов ？по евреям？. Она была очаровательна в бело-голубом платье, но не вспомнить об этом восстании в речи на площади Красиньских было действительно неприлично: именно здесь, прямо по периметру площади, проходила стена гетто. Более же прагматичные поляки, есть и такие, заметили, что, предложив газовую сделку – сжиженный американский газ вместо российского, Трамп не озаботился вопросом его цены. Не говоря уже о том, что обещанная в ходе предвыборной кампании республиканского кандидата отмена виз для поляков в США не была в принципе упомянута в ходе визита.

       Получается так, что в повседневной жизни Трамп живет, не выходя из жанра предвыборной кампании, но этот жанр предполагает, что обещания не будут выполнены.

       Эта модель поведения Трампа многое объясняет, на первый взгляд, в парадоксальном поведении: сегодня мы обличаем Россию в том, что она ведет себя безответственно, завтра – поем осанну Путину. Вес любого из заявлений Трампа не велик. А вот в том случае, если заявление поддержано тем или иным убедительным доказательством его администрации – к нему стоит относиться серьезно.

       Это – главный критерий оценки встречи Путина и Трампа. С одной стороны, антироссийские варшавские заявления Трампа сформировали фон для встречи с российским президентом, с другой стороны, на них никто, кроме поляков и ряда восточноевропейских стран, не обращает серьезного внимания. Включая самого Путина и его ближний круг, которые по-прежнему делают различие между Трампом и его администрацией, Трампом и США. Трамп – хороший и теоретически перспективный, американская демократия и система сдержек и противовесов – плохие.

       Вокруг этой встречи намеренно выстраивались заниженные ожидания. Мол, нельзя от дружеских рукопожатий дать чего-либо конкретного. Весь восторг концентрировался вокруг того, что встреча будет не на ходу, а ？сидя？. И эта политическая поза способна заложить основы будущей большой дружбы. А повестку будут артикулировать сами президенты. Что тогда важнее: встреча Трамп—Дуда w cztery glaza, с глаза на глаз, или Трамп – Путин face-to-face? Но это же, в самом деле, не встреча пикейных жилетов на завалинке, повестка должна формироваться заранее, хотя бы на экспертном уровне. Тем не менее, в обстоятельствах сегодняшнего дня неподготовленность встречи как принцип – это нормально.

       Что еще, кроме рукопожатий, можно было предъявить? Отмена санкций – смешно обсуждать, в том числе с учетом внутриполитической ситуации в США. Северная Корея? Здесь игрок не Россия, а Китай. Хотя Россия всячески демонстрирует неоднозначный подход к проблеме, придираясь к резолюции ООН – а была ли ракета Ким Чен Ына межконтинентальной? Действительно, ведь это радикально меняет дело… Украина. Минский процесс надо завершать-реализовывать: высокие договаривающиеся стороны в этом согласны, и что? Вмешательство в выборы в США? А что вы там имели в виду в Варшаве, когда упоминали… Да ладно, проехали. Сирия? А вот это серьезно. Не вернуть ли для еще для большей серьезности разговора российские посольские дачи в штатах Нью-Йорк и Мэриленд?

       Будем откровенны: это не переговоры Рейган—Горбачев или Никсон—Брежнев. Это всего лишь расчистка просеки для возможных, если будет подготовлена хоть какая-то повестка, будущих переговоров. Ни цели, ни тем более воли (раз цели нет) для ее реализации не существует. Рейган и Горбачев хотели конкретизации мирного сосуществования систем. Никсон и Брежнев – мира ради прагматических, в том числе экономических, интересов. Очень многое было поставлено на карту, и лидеры с чрезвычайным упорством пытались достигнуть цели. А чего, собственно, хочет Трамп? Сегодня. А завтра? Чего хочет Путин? Он всем своим видом показывает, что США должны пойти на поклон к нему, а дальше посмотрим. Так не делаются разрядки, детанты, даже перезагрузки. Собственно, главная новость G20 – ？встреча Путина и Трампа началась？. Дальше имеет смысл оценивать результаты варшавского визита и его последствий для отношений США со странами Восточной Европы и в контексте конфликта торгового протекциониста Трампа с глобалистами из Европейского союза.

       Путин готов терпеть эскапады Трампа, даже если они носят явно антироссийский характер. Трамп остается надеждой России. Весь МИД болеет за президента США в его неравной борьбе с американской демократией. Больше ставить не на кого. В совершенно новой ситуации, когда раскол Европы в выгодной для России конфигурации (Ле Пен) не состоялся, российский политический класс готов разговаривать со своим главным торговым партнером, даже в условиях санкций, достаточно мягко: спустя четыре дня после встречи Трамп—Путин Лавров будет иметь разговор с Могерини. Судя по всему, вполне дружеский.

       После триумфа в Варшаве и эмоционально приятного разговора с Путиным Трампу придется иметь дело со ？старой？ Европой, которую он слишком явным образом пытается расколоть и которая предпочитает иметь дело даже не с ним, а с Японией.

       ？Very very good talks？. Это все, что имел сказать Трамп после встречи с Путиным. Вы ждали чего-то другого? Мир точно не перевернулся после этих ？сидячих？ разговоров. Путин дал еще один шанс Трампу стать пророссийским политиком.

       Оригинал статьи был опубликликован в Forbes