Андрей Кортунов

       Российский Совет по международным делам

       Провести жирную черту между демократиями и автократиями оказывается нелегко

       Одним из важнейших итогов недавно прошедшего 6-го пленума ЦК КПК 19-го созыва стала констатация того, что Пекин категорически отвергает вестернизацию как путь дальнейшей модернизации китайского общества и национальной экономики. Вместо этого, как было подчеркнуто в пленарном коммюнике, страна будет продолжать придерживаться ？социализма с китайской спецификой для новой эры？. Партия и правительство будут сохранять и развивать систему, которая так хорошо послужила Китаю на протяжении последних семидесяти лет.

       Решение пленума не стало неожиданностью для всех тех, кто следит за событиями в КНР из разных точек мира. Недавний пленум едва ли нужно считать судьбоносным: критически важный выбор между социализмом и либерализмом западного типа был сделан не в ноябре 2021, а в июне 1989 года, после драматических и трагических событий на пекинской площади Тяньаньмэнь. Хотя на Западе и любят противопоставлять нынешнего китайского лидера Си Цзиньпина архитектору китайских экономических реформ Дэн Сяопину, но на 6-м пленуме Си Цзиньпин отнюдь не пересмотрел, а, скорее, в очередной раз подтвердил принципиальные решения, принятые Дэн Сяопином и его соратниками более сорока лет назад.

       К счастью, такое подтверждение уже не потребовало применения военной силы — легитимность Коммунистической партии в китайском обществе сегодня, после четырех десятилетий беспрецедентного экономического роста, намного выше, чем это было в смутном 1989 году, а единство и внутренняя дисциплина в китайском руководстве при Си Цзиньпине явно превосходит все то, с чем Дэн Сяопину пришлось иметь дело в конце 1980-х годов.

       Наверное, позволительно утверждать, что итоги 6-го пленума ЦК КПК являются еще одним проявлением более общей глобальной тенденции: мир был и будет оставаться очень разнообразным с точки зрения политических систем, социальных моделей и экономических стратегий отдельных национальных государств. Более того, есть высокая вероятность того, что это разнообразие будет увеличиваться еще больше по мере ？взросления？ и усложнения отдельных обществ и вызревания новых поколений национальных элит в ведущих странах. Вместо когда-то обещанного нам ？конца истории？ мы будем наблюдать все более интенсивную и многогранную конкуренцию между различными типами общественного развития.

       Как реагировать на эту реальность? Можно постараться принять ее как позитивный тренд, который повышает общую стабильность глобального социума. Ведь чем разнообразнее и сложнее система, тем устойчивее она к различным ударам и возмущениям внешней среды. Проводя грубую аналогию с биологией, отметим, что природный лес, который представляет собой очень разнообразную и сложную экосистему, гораздо более устойчив к капризам погоды и даже к стихийным бедствиям, чем возделываемое человеком монокультурное поле. Принимая тенденцию к увеличению разнообразия и сложности современного мира как одно из проявлений социального прогресса, мы должны сосредоточиться на том, как эффективно управлять конкуренцией государств и обществ в таком мире, чтобы неизбежная конкуренция в конечном итоге приносила всем нам не вред, а пользу.

       Другой вариант реакции на данную реальность — начать отчаянную (в скобках добавим — безнадежную) борьбу против социального, политического и экономического разнообразия, пытаясь продвинуть какую-то одну модель развития, считая ее заведомо превосходящей все остальные. Именно этот вариант реакции, судя по всему, избрала администрация Джо Байдена в США, начав очередной идеологический крестовый поход против Китая, России и других стран, которые в своем развитии так или иначе отклоняются от стандартов западной либеральной демократии. Чтобы подтвердить свое право определять главный вектор политического развития в мире, Белый дом объявил о проведении виртуального ？саммита за демократию？, который должен состояться 9–10 декабря 2021 г. Заявленная цель саммита — ？обновить демократию изнутри и противостоять автократиям извне？.

       Поскольку саммит еще не состоялся, было бы несправедливым заранее делать выводы об этой инициативе. Однако настораживает стремление руководства США свести многоцветную палитру современного мира к минималистской черно-белой графике глобальной борьбы между ？демократиями？ и ？автократиями？. В этой системе координат международная система делится без остатка на ？нас？ и ？их？, на ？хороших？ и ？плохих？, на ？своих？ и ？чужих？, на ？современных？ и ？архаичных？, на ？легитимных？ и ？нелегитимных？. Новый миропорядок, если он будет построен на таких шатких основаниях, не может быть стабильным и устойчивым по определению: любой крупный международный кризис или острый региональный конфликт принесет с собой высокие риски его разрушения.

       Теоретически, все страны мира без каких бы то ни было исключений должны решительно противостоять коррупции, политической нетерпимости, злоупотреблениям властью со стороны государственных органов и грубым нарушениям прав человека. Точно так же, как и социальному неравенству, сегрегации и дискриминации отдельных групп населения, эгоизму и самодовольству национальных элит. Однако на практике руководство любой страны вынуждено искать хрупкий баланс между свободой личности и безопасностью государства, между социальной стабильностью и экономическим ростом, между ближайшими и более отдаленными целями социального развития.

       На особенности системного равновесия в каждом отдельном случае оказывают воздействия очень многие факторы — начиная от международного окружения страны и кончая психологическими особенностями того или иного лидера. Дополнительные проблемы возникают в случае, если в попытках найти системное равновесие страны вольно или невольно нарушают взятые на себя международные обязательства, касающиеся прав человека, противодействия экстремизму или борьбы с коррупцией.

       К сожалению, ни одна современная политическая система не создает абсолютных гарантий устранения этих проблем. Допустимо лишь очень осторожно утверждать, что какие-то системы справляются с определенными проблемами в целом лучше, чем другие. Например, сегодня мы в состоянии констатировать, что китайская система лучше справилась с пандемией коронавируса, чем американская система. Но эта констатация не означает автоматического признания неоспоримого преимущества китайского пути развития по сравнению с американским.

       На основании имеющихся данных мы можем утверждать, что коррупция в странах Северной Европы в целом ниже, чем в странах Южной Европы. Но это не дает нам оснований заключить, что север Европы в целом более ？современен？, ？прогрессивен？ и ？демократичен？, чем юг европейского континента: такого рода выводы зависят от конкретного набора индикаторов ？современности？, ？прогресса？ и ？демократии？, которым мы пользуемся.

       История последних лет показала, что с точки зрения оперативности принятия внешнеполитических решений, способности к быстрой мобилизации необходимых ресурсов и последовательности внешней политики Россия явно превосходит Европейский союз. Но из этого частного превосходства совсем не вытекает заключение о том, что российская политическая система в целом выглядит предпочтительнее, чем политическая система Евросоюза.

       Провести жирную черту между демократиями и автократиями оказывается также нелегко. Как первые, так и вторые имеют множество разновидностей и оттенков, между классической западной демократией и традиционным восточным авторитаризмом существует самые разные переходные и гибридные формы политических режимов. Поэтому любая выборка ？истинных демократий？ неизбежно окажется в той или иной мере субъективной и уязвимой для критики.

       Если бы целью ？саммита за демократию？ было решение многочисленных задач повышения эффективности государственного управления в глобальном масштабе путем сравнения разнообразных практик, применяющихся в тех или иных государствах, то не было бы необходимости делать мероприятие эксклюзивным, приглашая на саммит в основном друзей и союзников США.

       Если бы цель состояла в том, чтобы в очередной раз разрекламировать политическую, социальную и экономическую модель США, то Вашингтону, вероятно, следовало бы отложить саммит и для начала навести порядок в собственном доме: ситуация в американской политике и в американском обществе пока не дает оснований рекомендовать американскую модель как образец для подражания другим странам и обществам.

       Если главная задача саммита заключалась в том, чтобы изолировать Пекин и Москву в мировой политике, то такая задача представляется непосильной для Вашингтона, во всяком случае, на протяжении обозримой исторической перспективы.

       Общества и государства имеют неотъемлемое право и даже в какой-то степени обязанность экспериментировать со своими национальными путями политического и социального развития. Каждый такой эксперимент — удачный или неудачный — вносит свой вклад в общий социальный опыт человечества. Только история в состоянии судить, какие модели в итоге окажутся эффективными, продуктивными, справедливыми и успешными, а какие найдут свое место на обширной и постоянно пополняющейся свалке человеческих заблуждений. И та же история имеет в своем распоряжении много средств для наказания тех лидеров, которые в своем высокомерии исходят из того, что только они обладают монополией на абсолютную истину, позволяющую успешно заменить существующее разнообразие мира навязанным универсализмом.

       Материалы по теме ВОСТОЧНЫЙ ВЕКТОР ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ ПОЧЕМУ РОССИЯ ПОДДЕРЖАЛА КИТАЙ В ТАЙВАНЬСКОМ ВОПРОСЕ ТРАНСГЕНДЕРНАЯ АМЕРИКА: БОРЬБА ЗА ？ЕВРОПЕЙСКОЕ НАСЛЕДСТВО？? НОВОЕ КАЧЕСТВО ГЕОПОЛИТИКИ И РОССИЯ РОССИИ НЕ НУЖНЫ ПОСТОРОННИЕ СВАХИ Zemanta

       Tweet

       Метки: АТР, Восточная Азия, глобальное управление, культура, общество, Северная Америка