Приход террористического движения ？Талибан？ [1] к власти в Афганистане вызывает беспокойство во многих странах Центральной Азии. Об этом говорят и эксперты, и официальные представители государств региона. ？Ситуация в Афганистане, общее нарастание глобальной напряженности ставит перед нами задачу перезагрузки оборонно-промышленного комплекса и военной доктрины. Мы должны готовиться к внешним шокам и наихудшему варианту развития событий？, — заявил президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев. С большой озабоченностью афганскую угрозу оценил и секретарь Совета безопасности Кыргызстана Марат Иманкулов: ？Рядом с Талибаном очень много террористических и экстремистских организаций, таких как ИГИЛ [2] и др. После известных событий в Сирии и Ираке, когда при прямом и правильном вмешательстве России разгромили эти организации, многие боевики перебрались в Афганистан… Все эти боевики сосредоточены в северных провинциях Афганистана, создают лагеря, проходят обучение, вербуют людей и расширяют свои банды. Вся эта мощь может хлынуть к нам？.
Попытаемся разобраться, в какой мере эти опасения оправданы, какие реальные угрозы представляют находящиеся в Афганистане боевики для соседей и что им можно противопоставить.
Опасные соседи Иван Тимофеев:
Афганистан в тисках санкций
После того, как Запад арестовал афганские финансовые резервы, экономика страны оказалась на грани кризиса. В условиях дефицита внутренних ресурсов ответом любого общества на вызов становится внешняя экспансия, а учитывая специфичность новой афганской элиты, основная ее форма — война или военная угроза.
Ситуация на афганской границе в Центральной Азии была неспокойной еще до победы талибов: ежегодно только таджикистанские пограничники фиксировали 20–30 столкновений с неизвестными бандами. В ноябре 2019 г. в Таджикистан проникла группа боевиков, совершившая масштабное нападение на заставу, которое с трудом было отбито. А в июле 2018 г. в ходе нападения с афганской территории на погранвойска в Марыйском велаяте (Туркмения) погибло более 20 человек.
К агрессивной модели поведения Талибан будут подталкивать их союзники из враждебных Центральной Азии группировок, действующих в Афганистане и стремящихся использовать страну как плацдарм для экспансии, о чем указано в недавнем докладе ООН (S/2021/486).
На начало 2021 г. на территориях подконтрольных Талибану действовало крыло ？Аль-Каиды？ [3] во главе с шейхом Усамой Махмудом, причем на афганской территории также скрывался тяжелобольной лидер организации Айман аз-Завахири. В 2019–2020 гг. было зафиксировано минимум 6 официальных переговоров руководства ？Аль-Каиды？ и Талибана (преимущественно людей из команды Сираджуддина Хаккани, нового главы МВД Афганистана).
С талибами, по последним данным, работают не менее 500 боевиков ？Аль-Каиды？, которые выполняют функции ？военспецов？ и инструкторов при отрядах. Среди них были такие известные террористы, как Мохаммад Ханиф, Давлат Таджики, Ар-Рауф. Именно инструкторами группировки был, например, подготовлен спецназ талибов ？Бадри-313？, который охранял Кабульский аэропорт в период американской оккупации.
После победы Талибана террористы стали открыто появляться на публике. В частности, в Нангархаре в составе колонны талибов был замечен Амин аль-Хак, бывший начальник личной охраны Усамы бен Ладена.
Кроме того, в Афганистане действуют запрещенные в СНГ ？Исламская Партия Восточного Туркестана？ (лидер Абдул Хак, более 1000 боевиков), ？Исламское движение Узбекистана？ (Джафар Юлдаш, 700 боевиков), ？Хатиб имам аль-Бухари？ (не менее 100 боевиков), ？Джамаат Ансаруллох？ (до 200 боевиков). Их группировки сосредоточены в северных провинциях, включая Бадахшан, Кундуз и Бадгис, причем ？Джамаат？ контролирует при талибах контрабанду наркотиков в Таджикистан.
После захвата афганского Бадахшана Талибан поручил управление 5 пограничными районами представителю той же организации Мухаммаду Шарифову (псевдоним в Талибане ？Махди Арсалон？), уроженцу Таджикистана, разыскиваемого на родине. Напомним, ？Джамаат Ансаруллох？ ответственен за многие террористические атаки на таджикистанской территории и является одним из основных противников республики.
Таким образом, Талибан не просто так признан террористической организацией в СНГ. В его состав прочно интегрированы минимум 5 международных террористических организаций, которые активно действуют против государств Центральной Азии и России. При новом режиме они дислоцируются рядом с границей Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана, а по факту — контролируют ее. Поэтому появление противника на границе Афганистана и СНГ — политическая данность.
Военная угроза Кирилл Семенов:
Роль и место движения ？Талибан？ на карте мирового исламизма, его вызовы и угрозы
Может ли террористическая группировка, победившая в Афганистане, представлять прямую военную угрозу для соседей? Да, может. По оценкам Антитеррористического центра в Вест-Поинте (США), на август 2021 г. у талибов в распоряжении было около 200 тыс. боевиков, включая пакистанских наемников. Сегодня, после победы Талибана, в стране не менее 500 тыс. бывших военных, полицейских и ополченцев, которые имеют базовую военную подготовку и могут быть мобилизованы новой властью в короткие сроки. А при сверхвысокой безработице возражать они вряд ли будут.
В результате бегства сил НАТО и быстрого разгрома старой армии Талибану есть чем вооружить свои войска. Помимо арсеналов стрелкового оружия, рассчитанных на 300-тысячную армию, в их распоряжении остались более 750 единиц артиллерии, в том числе несколько десятков установок ？Град？, 40 средних танков, более 200 бронетранспортеров и несколько тысяч бронеавтомобилей ？Хаммер？. Кроме того, талибам достались 211 бортов военной авиации, среди которых 23 американских штурмовика А-29 (Super Tucano) и более 45 современных вертолетов Black Hawk. Причем талибы уже освоили часть этой техники: например, упомянутые вертолеты ими использовались для полетов над Кандагаром в конце августа, а армейская артиллерия была задействована в ходе боев в Панджшере.
Группировка имеет 27-летний опыт боевых действий в Афганистане, что гарантирует определенную минимальную выучку всего личного состава и делает ее опасным противником для ？необстрелянных？ армий других стран. Для сравнения: военные возможности их северных соседей (по справочнику Military Balance, 2020) — около 100 тыс. человек, включая внутренние войска. Все эти армии практически не имеют опыта реальных военных операций в последние 20 лет, и их боеспособность под большим вопросом.
Формально армия Афганистана, разгромленная талибами в мае–августе 2021 г., занимала в международном армейском рейтинге GFP 75 место из 140, армия Туркменистана — 86 место, а Таджикистана — 99 место. Даже судя по этим данным, обороноспособность двух соседних государств против талибов — под большим вопросом.
Армия Узбекистана имеет более высокий рейтинг (51-е место), но ее фактическая боеготовность вызывает сомнение. Зарубежная пресса и российские эксперты, в частности, полагают, что более 50% узбекской военной техники и ПВО находятся в аварийном состоянии. Доля правды в этом может быть, так как официально признается, что основную ставку армия Узбекистана делает не на приобретение новой техники, а на модернизацию и починку имеющейся.
Боеспособность армий всего региона крайне скептически оценивают и эксперты: ？На самом деле все эти армии постсоветской Центральной Азии — большая фикция. Воевать такие армии не могут. Самые боеспособные из них по всем параметрам — казахстанская и узбекская. Но эти армии не способны вести глобальные боевые действия？, — полагает Андрей Грозин из Института стран СНГ.
Фактически Талибан может уже сейчас выставить при минимальном напряжении сил у северных границ группировку в 100–200 тыс. человек, обеспеченную артиллерией и бронетехникой. Практически у всех боевиков богатый военный опыт, которого нет у противника. Даже если Узбекистан или Туркменистан узнает о возможном нападении за несколько месяцев и сможет экстренно отмобилизовать 70–100 тыс. резервистов (что сомнительно), то они все равно будут существенно проигрывать противнику в качестве и количестве.
Способы защиты
Фактическая стратегия обороны стран Центральной Азии строится на военном союзе с Москвой, которая возглавляет Организацию договора коллективной безопасности (ОДКБ). Это наглядно показывают учения России, Таджикистана и Узбекистана, на которых отрабатывалось отражение атаки с территории Афганистана. Из 500 задействованных в ходе учений вооружений и единиц техники 420 были российскими, а из 2,5 тыс. участвовавших военных на россиян приходилось 1,8 тыс. человек. Судя по всему, правительства региона скептически относятся к реальной способности своих силовиков отражать внешнюю угрозу.
Узбекистан еще не вернулся в ОДКБ, но президент Шавкат Мирзиеев принял участие во внеочередном совещании стран-участниц после взятия талибами Кабула в августе 2021 г. и трехсторонних учений. Особая роль российских баз (201-й в Таджикистане и ？Канта？ в Кыргызстане) в защите региона обусловлена тем, что Россия имеет более современную военную технику, а российские военные — реальный боевой опыт. Например, 87–97% личного состава ВКС получили боевой опыт в Сирии и смогут адекватно действовать в случае реальной войны. Учитывая сходство вероятного пограничного конфликта с событиями на Ближнем Востоке, можно говорить, что российская армия хорошо к нему подготовлена.
Анализ открытых источников показывает, что коллективная стратегия обороны Центральной Азии строится на заблаговременном обнаружении возможной подготовки агрессии с афганской стороны. Учитывая текущий уровень вооружения потенциального противника, важно отследить появления у границ стран региона артиллерии, включая системы ？Град？ и бронетехники, которыми теперь располагают боевики.
Разведку сопредельной территории и патрулирование границы осуществляет группа российских беспилотников ？Тахион？, ？Орлан？ и ？Элерон？, которая базируется в Гиссаре (Таджикистан), а также, видимо, спутниковая группировка ВКС РФ. Вместе с радио- и агентурной разведкой это должно позволить засечь любую опасную концентрацию военной техники на афганской территории.
Андрей Кортунов:
Постоянно с гранатой
Судя по анализу сценария трехсторонних учений августа 2021 г., оборонительная стратегия допускает упреждающие удары по скоплениям противника в приграничной зоне, если война будет сочтена неизбежной.
Отработанная схема действий предусматривает уничтожение командных пунктов и инфраструктуры противника с последующей высадкой десанта, то есть ликвидацию группировки боевиков до того, как ее большая часть пересечет границу. Основной атакующей силой должна стать авиационная группировка из Гиссара и Канта, которая путем непрерывных ракетных и бомбовых ударов сменяющих друг друга средств ВКС должна парализовать наступление противника.
Такая тактика даст время, во-первых, для мобилизации в пограничных государствах Центральной Азии, во-вторых, для развертывания коллективных сил ОДКБ, которое, как показывает опыт прошлых учений занимает до 5–6 дней. Кроме того, если к тому моменту конфликт не будет купирован дипломатическими средствами, возможны удары дальней авиации РФ по базам боевиков в глубине афганской территории с целью принуждения противника к миру.
Политические проблемы
Стратегия защиты с опорой на российские ВКС выглядит вполне эффективной с военной точки зрения, но страдает от чисто политических препятствий. Группировка ОДКБ может обеспечить достаточно серьезный контроль над таджикско-афганской границей, но механизмы взаимодействия с Узбекистаном и Туркменистаном все еще оставляют желать лучшего. Нет схем совместной охраны границы, размещения наблюдательных пунктов или временного базирования авиации в двух странах.
Между тем в афганском Балхе близ города Хайратон расположена мощная транспортная и складская инфраструктура, которая позволяет потенциальном противнику скрытно и быстро сосредоточить большую группировку в непосредственной близости от узбекского Термеза и ？Моста Дружбы？.
Технический потенциал разведки Узбекистана невысок, и при оценке ситуации на сопредельной афганской территории Ташкент будет вынужден полагаться на результаты визуального наблюдения пограничных постов (если за последнее время в стране не развернута на новом уровне работа российских спецслужб). В республике часто переоценивают возможности своей пограничной охраны, но простое наблюдение, как показывает исторический опыт, неэффективно, если противник ведет хотя бы минимальную маскировку. Если же время будет упущено, то в случае нападения бои могут сразу вестись на узбекской территории среди жилой застройки с риском для населения.
В случае Туркменистана ситуация многократно усложняется, во-первых, большей протяженностью границы (около 800 км), во-вторых, политически ？нейтральным？ статусом республики. В случае Узбекистана потенциального противника может сдерживать сам факт наличия военных соглашений Москвы и Ташкента и вероятность вмешательства российских ВКС пусть и с задержкой. Но Ашхабад сам постоянно подчеркивает свой ？нейтралитет？ и, соответственно, будет восприниматься боевиками как беззащитная жертва.
Туркменистан — наиболее вероятная мишень для возможных атак или шантажа со стороны афганских вооруженных группировок. Этому способствуют большие запасы газа, позитивный для боевиков опыт столкновения с туркменской пограничной охраной в 2018 г. и слабость вооруженных сил страны.
Наравне с чисто военной подготовкой к ？горячей фазе？ возможного конфликта нужны новые механизмы более эффективного совместного контроля над границами и разведки сопредельной территории. Кроме того, странам Центральной Азии нужно отказаться от попыток самоизолироваться от регионального сотрудничества. Обстановка осложнилась, угрозы выросли и противостоять им можно только сообща.
1. Талибан — террористическая организация, запрещенная не территории РФ.
2. ИГИЛ — террористическая организация, запрещенная не территории РФ.
3. ？Аль-Каида？ — запрещенная России террористическая организация.