Именно национализм, национальная гордость служит Китаю

       надежным щитом, который позволяет ему сохранить основы

       государства, противостоять тенденции глобализации[1]

       А. Ковалева

       … за последние 20 лет у нас не было ситуации, при которой

       американцы были реальными врагами: ？Россия для них – не враг,

       а партнер. Иногда трудный, но партнер. А у нас считают, что

       вашингтонский обком ни о чем другом не думает, кроме как

       ущемить ？великую Русь？[2]

       И. Юргенс, директор ИНСОР

       Вот уже многие годы часть правящей российской элиты открыто и активно работают против национальной системы ценностей и в пользу чужой. Это происходит при том, что конкуренция великих держав в Евразии все более приобретает форму противостояния представленных ими систем ценностей и цивилизации. Это означает неизбежное признание того, что наравне с конкуренцией военной и экономической происходит конкуренция в области идеологий, мировоззрения и систем ценностей. Причем если в США, Европе, Китае это не скрывается, а иногда и подчеркивается, поддерживается совершенно конкретными решениями и ресурсами в форме ？мягкой силы？, то в России эту конкуренцию не замечают. Причина проста: мы зачастую не хотим признать того, что обладаем уникальной системой ценностей, традицией, а раз так, то это и не может конкурировать с чем-то тем, что реально существует.

       На практике это означает стремление значительной части правящей элиты, которая обладала абсолютным господством до недавнего времени и все еще сохраняет его в финансах и СМИ, ассоциироваться с западно-либеральной системой ценностей. По разным оценкам к этой части общества принадлежит вряд ли более 10%, но именно эта социальная группа активно, даже агрессивно навязывала и продолжает навязывать всей нации свои представления и свою систему ценностей, отрицая (не менее агрессивно) национальную систему ценностей и национальную идентичность.

       Противопоставить растущим претензиям США в Евразии можно только политику, основанную на активном продвижении евразийской системы ценностей и долгосрочных интересов России, а значит необходимо сконцентрировать внимание на сохранении и развитии национальной ценностной системы и признать противостояние между ними неизбежным. И это вполне возможно, ибо давление Запада, в основе которого лежит стремление любыми способами ？продвинуть？ в Евразию либеральную систему ценностей, может столкнуться с ？обратной волной？, о которой говорил в свое время еще социолог Сэмуэл Хантингтон, известный специалист по теории цивилизаций, когда ввел в научную дискуссию понятие обратной волны демократизации, объясняя ею временные отходы ранней демократии под напором более традиционных и привычных для жизни народа форм жизни при недемократических режимах？[3].

       Этот процесс ？забегания вперед？ и ？отката？ – очень характерен для общественных явлений, неоднократно описан многими социологами и политологами, среди которых особенно хотелось бы отметить исследователя МГИМО(У) академика РАН Н.А. Симонию, который еще в 1980 году издал книгу ？Страны Востока: пути развития？[4].

       Суть его в следующем. Общественные процессы в своем развитии, иногда естественном, но иногда и искусственном, ？забегание вперед？, добиваются постановки и решения задач, к которым общество еще не готово. Поэтому следует ？откат？ и маятник устанавливает новое равновесие. Так было во времена Французской революции при якобинцах, военного коммунизма при большевиках. Это же случалось и в начале 90-х годов в России, когда разогнавшись либеральная волна намного забежала вперед.

       В XXI веке большинство элиты осознало, что неолиберальное ？забегание вперед？ – авантюра. Последовал медленный откат, продолжающийся и сегодня. Пена, как после волны, смывается, обходит, цепляясь за немногие камни.

       Этот откат наиболее ярко выражен в идеологии, где у правящей элиты сохранилось две системы ценностей – неолиберальная, образца 80-х–90-х годов, и национальная, государственно-капиталистическая. Правящая элита в силу этого еще не приняла окончательных политико-идеологических решений. В том числе и по вопросу евразийской интеграции.

       Последствия такого идеологического выбора, лежащего в основе формирования евразийской стратегии России, непосредственно будут связаны с сохранением суверенитета и будущим российского государства. Для неолибералов эти понятия несущественны, они вполне заменимы на ？общечеловеческие？ (либеральные) ценности. Идеологический выбор сегодня таким образом, – это выбор в конечном счете либо в пользу государственности, самоидентификаций, либо в пользу ограничения суверенитета и впоследствии развала России, включая неизбежное отделение от нее Сибири и Дальнего Востока. Для либералов понятие ？национальное？ малосущественно. Они вполне разменять его на ？общечеловеческое？ достояние. Этот политико-идеологический выбор не просто выбор между либералами или государственниками, ？европейством？ или ？евразийством？, но и выбор будущего для всего государства. Более того, это выбор будущего для всей русской цивилизации. Как справедливо заметил академик Н. Симония, ？… евразийство России в его широком культурологическом понимании имеет под собой еще и важные географические и демографические основания – многонациональный состав ее населения и расположенность одновременно на значительной части как Европы, так и Азии. Игнорирование этих моментов может привести к развалу российской государственности, все еще не оправившейся от десятилетия ельцинского правления？[5].

       Если для всей России, под которой, как правило, либералами понимается только ее наиболее населенная и экономически развитая европейская часть, окончательный выбор между либерализмом и некой новой идеологией может еще какое-то время и не быть неотложным, то для формирования современной евразийской стратегии и политики по отношению к развитию восточных регионов этот выбор уже даже запоздал. Неудачи всех стратегий и концепций последних лет выражаются в конкретной депопуляции и развале экономики и социальной сферы, восточных регионов, деградации населения и провала многочисленных и амбициозных реформ и начинаний.

       Евразийский выбор как самоидентификация российской элиты

       …к середине этого столетия первую строчку в рейтинге самых мощных

       экономик мира займет Китай. США переместятся на вторую позицию.

       Тройку экономических лидеров замкнет Индия. На четвертом месте

       окажется Бразилия, а за ней последует Япония. Россия, согласно

       прогнозам PwC, закрепится на шестой позиции…[6]

       Доклад PwC ？Мир в 2050 году？

       Создание стратегии евразийской интеграции является прежде всего следствием идеологического выбора элитой и обществом России в пользу самостоятельного, оригинального пути развития, самостоятельной политики, как внешней, так и внутренней, когда в мире происходят решительные изменения в соотношении сил. Требуется ясная самоидентификация. Прежде всего мировоззренческая и идеологическая, но, в конечном счете, политическая, от которой будет зависеть окончательное формулирование целей, определение необходимых национальных ресурсов и учет внешних факторов влияния.

       В последние десятилетия ХХ и в начале XXI века в России шла бурная дискуссия, по этим вопросам, которая в конце советского периода привела к тому, что разные элиты разных частей некогда единого государства совершенно по-разному ответили на эти вопросы. Прибалтийские государства самоидентифицировались как часть Западной Европы (превратившись в её задворки), Азербайджан – как мусульманское государство, Грузия – как ？часть Евросоюза？, Украина – чуть ли ни как член НАТО и т.д. и т.п. Процесс этот продолжается и сегодня.

       А.И. Подберезкин

       ______________

       [1] Ковалева А. Поднебесная держит оборону // Независимая газета. НГ-сценарии. 2012. 25 сентября. С. 14.

       [2] Самарина А. Разные тактики российской внешнеполитической стратегии //Независимая газета. 2013. 25 февраля. С. 3.

       [3] Паин Э.А. Волшебная сила разнообразия // Независимая газета. НГ-сценарии. 2012. 25 сентября. С. 9.

       [4] См.: Симония Н.А. Избранное. М.: МГИМО(У), 2012.

       [5] Симония Н.А. Избранное // МГИМО(У). 2012. С. 685–686.

       [6] Цит. по: Куликов С. Бурный экономический рост к 2050 году // Независимая газета. 2013. 18 января. С. 4.