Оренбургская Краснознаменная ракетная дивизия РВСН.
Источник изображения: ？ РИА Новости, Владимир Федоренко
Безумной версией взаимного уничтожения называет автор комплекс автоматического управления массированным ответным ядерным ударом, созданный СССР в разгар холодной войны. Он рассказал о нём не так много, но наверняка заинтересовал американского читателя возможностями ？технически отсталого？ Советского Союза.
1970-е были для США худшим периодом холодной войны. За это десятилетие война во Вьетнаме расколола американский народ - изнывающая от долгой и мучительной войны общественность требовала мира любой ценой. Гонку ядерных вооружений возглавил Советский Союз и казался силен как никогда.
Но затем администрация Рейгана предложила смелый, пусть и рискованный план победы в холодной войне. При Рейгане США не сдавались, не покупали свою безопасность капитуляцией - американское отступление закончилось, и во внешней политике США больше не было места для примиренчества.
Цель этого политического сдвига - убедить Советский Союз, что США не боятся ядерной войны и готовы ударить по СССР первыми, - была достигнута. Вкупе с военными достижениями - реальными или мнимыми, вроде "Звездных войн", системы оружия космического базирования, которая могла бы сбивать советские ракеты, - рейгановская риторика насторожила советское руководство. Если бы США первыми ударили по СССР и получили возможность сбивать ответные советские ракеты, они вполне могли бы пережить ядерную войну.
Советские лидеры считали, что США от ядерной войны не отступят - а может, и не преминут ее развязать. Им казалось, что их прижали к стене. Тогда они придумали "Мертвую руку" (Система "Периметр", комплекс автоматического управления массированным ответным ядерным ударом, - прим. редакции ИноСМИ).
Система "Мертвая рука"
"Мертвая рука" была безотказной (отказывать было нечему) системой запуска всех российских межконтинентальных баллистических ракет, которые переживут первый американский удар. Вот как ее возможности описаны в статье журнала "Уайерд" (Wired).
"Она была разработана так, чтобы находиться в дремлющем состоянии, пока высокопоставленное официальное лицо не активирует ее в кризисной ситуации. Тогда она начала бы мониторить сеть датчиков - сейсмических, радиационных, атмосферного давления - на признаки ядерных взрывов". В случае активации система сама удостоверилась бы, был ядерный удар или нет.
"До нанесения ответного удара система должна была проверить четыре "если/то": во-первых, если ее активировали, то она попыталась бы определить, был ли удар ядерным оружием по советской территории. Если да, то система проверила бы наличие связи c Генеральным штабом. Если связь имеется, то система по прошествии некоторого времени без дальнейших признаков атаки - от 15 минут до часа - отключилась бы автоматически, заключив, что официальные лица, которые могут отдать приказ о контратаке, все еще живы. Если же связи нет, "Периметр" решит, что Судный день настал".
После фиксации этой кошмарной ситуации система дает команду на запуск ракетам в укрепленных и защищенных от ядерного удара шахтных пусковых установках (ШПУ) по всему Советскому Союзу, передавая её последовательно всем уцелевшим ракетам. Они стартуют из ШПУ и устраивают ядерный Армагеддон.
Даже если высшее военное командование Советского Союза, политики, лидеры, его города и столица - да кто и что угодно - обратятся в тлеющие кучки пепла, Советский Союз все равно мог бы гарантировать возмездие.
Действует и сейчас?
Насчет автономности "Мертвой руки" единого мнения нет. Ведутся споры и насчет того, существует ли она и поныне, - хотя российские официальные лица подтвердили, что "Мертвая рука" действительно была в прошлом, и что аналогичная безотказная система до сих пор существует. Советская "Мертвая рука" своей прежней роли в российской ядерной стратегии уже не играет, - но остается лишь надеется, что она не столь чувствительна, как во времена холодной войны.
Калеб Ларсон - магистр общественной политики Школы Вилли Брандта (Willy Brandt School of Public Policy). Живет в Берлине и пишет об американской и российской внешней и оборонной политике, немецкой политике и культуре.
Калеб Ларсон (Caleb Larson)