Материал из номера
Март 2016
Скачать номер
в PDF формате
В Первую мировую войну в армейские ряды призвали 15 миллионов 378 тысяч русских людей. Подавляющее большинство — 93 процента — податное крестьянское сословие. Остальные — из дворян, священнослужителей, мещан, казаков, рабочих, ремесленников, купеческого звания.
В Военно-статистическом ежегоднике за 1912 год есть данные о социальном составе кадровой армии: 99 процентов нижних чинов составляли податные и казачьи сословия и только 1 процент — дворяне, купцы и духовные лица. Об интеллигенции ни слова, так как она сословием не являлась. Сословная принадлежность людей "умственных" занятий определялась не их профессиональной деятельностью, а сословным происхождением. Иван Бунин, будучи писателем, оставался дворянином. Сергей Есенин, став поэтом, остался крестьянином.
Но в 1914 году отправились на фронт и представители интеллигенции: врачи, учителя, инженеры, призванные по сословному признаку или добровольцами. В начале войны массово шли в вольноопределяющиеся и записывались в Школы прапорщиков студенты. Заметно оживилась научная интеллигенция — от изобретателей-практиков до университетской профессуры, реализуя свои знания по принципу "тыл — фронту".
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Николай Гумилев и Анна Ахматова с сыном Левой. Царское Село. 3 апреля 1915 года
А что же та часть интеллигенции, которую мы, согласно советской номенклатуре, привычно называем творческой? Подразумевая под этим представителей искусства и ряда гуманитарных наук, например философов, литературоведов, критиков. С началом очередного испытания России на прочность она, эта часть, как водится, раскололась. Одни приветствовали ситуацию, в которой надувшийся до предела пузырь мировых противоречий наконец лопнет. Пусть и забрызгав кровью все вокруг. Валерий Брюсов так объяснял свою позицию в 1914 году: "Были... у русского общества светлые надежды... оказать благодетельное влияние на судьбу других стран и протянуть руку помощи другим угнетенным народам..." Иные заняли противоположный полюс. Некоторые — по идейным соображениям. Иван Бунин и Дмитрий Мережковский были уверены, что война завершится революцией, а революция — конец России, "конец всей прежней жизни". Некоторые, на мой скромный взгляд, попытались прикрыть личную трусость выспренними заявлениями антивоенного или пацифистского толка. Максимилиан Волошин был дворянином. Значит, по определению рядовым угодить на фронт не мог. Разве что по собственному желанию. Но желания-то как раз никакого не было. И он, летом 1914 года находясь в безопасной Швейцарии, удосужился написать письмо военному министру Владимиру Сухомлинову. "Я отказываюсь быть солдатом, как европеец, как художник, как поэт...". В этом качестве — европейца, художника и поэта — могучий создатель Коктебеля отсиделся в Альпах до 1917 года. Марк Шагал, который вполне мог угодить нижним чином в какой-нибудь пехотный полк на передовой, высказался попроще, но тоже абсолютно определенно: "Я бестолковый, ни на что не гожусь, и даже пушечного мяса на мне не так много". Правда, будущий гений авангарда, приехав в 1915 году в Петроград, поступил на службу в Центральный военно-промышленный комитет, общественную организацию, созданную крупными предпринимателями России для обеспечения нужд фронта. Бестолковых и ни на что не годных на работу в ЦВПК не принимали.
Что ж, война началась. Остановить ее пафосными воззваниями в газетах и гневными письмами в адрес властей предержащих не имелось никакой возможности. Надо было решать вопрос участия/неучастия в событиях каждому лично. Как повели себя представители, уж извините, творческой интеллигенции в этой ситуации? Кто добровольно или в порядке призыва принял непосредственное участие в Великой войне?
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Команда бронепоезда Вооруженных сил Юга России. 1919 год
НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ
Среди известных людей таковых нашлось немного. Несколько фамилий хочется выделить особо: Николай Гумилев, Валентин Катаев, Всеволод Пудовкин, Иван Пырьев, Константин Паустовский, Николай Самокиш, Всеволод Вишневский.
Довольно поверхностно познакомиться с довоенной биографией Николая Степановича Гумилева, чтобы догадаться: этот человек не пойти на войну не мог. В отрочестве будущий поэт едва не был отчислен из Царскосельской гимназии, был второгодником. Став взрослым, с трудом разделял две страсти: к поэзии и к путешествиям. А путешествия были непростые, все больше по местам опасным и малоизведанным. О врожденной храбрости и авантюризме Гумилева свидетельствует история, случившаяся во время второй по счету экспедиции в Абиссинию. В городе Шейх-Гуссейн в землях восточноафриканского племени галла находилась гробница местночтимого святого. К гробнице в пещере вел узкий проход. При попытке проникнуть в пещеру грешник застревал среди камней. Категорически запрещалось оказывать ему помощь. Так в мучениях он и умирал. Гумилев не смог удержаться от соблазна испытать себя. Выбрался.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Валентин Катаев. 1916 год
Уже в августе 1914-го Гумилев записался вольноопределяющимся в кавалерию. Учебный курс поэт прошел в Кречевицких казармах Новгорода в составе лейб-гвардии Кавалерийского запасного полка. Кстати, в этих казармах бывал в гостях у гвардейских лейб-драгун служивший рядом в гродненских гусарах Михаил Лермонтов. Записанный рядовым в маршевый эскадрон лейб-гвардии Уланского Ее Величества полка, 13 октября 1914-го Гумилев прибыл по месту назначения. Боевое крещение принял 30 октября при наступлении на город Владиславов на границе Пруссии (ныне — Кудиркос-Науместис, Литва). В "Записках кавалериста" Гумилев писал: "И в вечер этого дня, ясный, нежный вечер, я впервые услышал за редким перелеском нарастающий гул "ура", с которым был взят В.". Вскоре полк был переброшен в Южную Польшу, под Лодзь. В тамошних боях Гумилев проявил храбрость в непосредственных стычках с противником и за удачную ночную разведку вместе с другими 64 уланами был представлен к Георгиевскому кресту 4-й степени. В январе 1915-го поэт получает награду и автоматически согласно орденскому Георгиевскому статуту производится в чин ефрейтора. Спустя два дня приказом командира полка производится в унтер-офицеры.
Поразительно, но в течение нескольких коротких отпусков Гумилев умудряется активно возвращаться в литературный мир Петрограда, на фронте на отдыхе пишет стихи и прозу, печатается, читает свежие журналы. Война, ее риск и романтика, занимает часть его натуры, поэзия — другую. В феврале полк вновь перебросили на север, на стык Литвы, Польши, Белоруссии и Восточной Пруссии, где намечалась очередная наступательная операция. Ежедневная рутина боев, стычек, разведок, дозоров, охранений для Гумилева уже совершенно привычна и, по-своему, необходима. Однажды он сравнил эти ощущения с чувствами алкоголика при виде бутылки старого коньяка. В марте поэт сильно простудился и получил воспаление почек. Лечился в Петрограде до конца мая. На медицинской комиссии был признан непригодным для дальнейшего прохождения действительной службы, но настоял на отправке на фронт. 19 июля за польскую деревню Джарки выдался крепкий бой, в котором Гумилев спас пулемет. Сам Николай Степанович из всех боевых приключений самым ярким считал это. Позже его наградили за бой под Джарками Георгиевским крестом 3-й степени.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Константин Паустовский на фронте. 1915 год
В начале октября 1915 года унтер-офицера Гумилева командируют в Петроград в Школу прапорщиков. Забавно, что в том же году он получил официальное письмо из Петербургского университета об отчислении из студентов за неуплату. Учение несколько затянулось, и новые погоны Гумилев получил только в апреле -1916-го. После чего был переведен из гвардейских улан в 5-й Александрийский гусарский полк. В это время "Бессмертные" гусары не слишком усердствовали в позиционных боях на Западной Двине в Литве, и в августе прапорщик командирован в Петроград, в Николаевское кавалерийское училище, держать офицерский экзамен. По двум дисциплинам Гумилев аттестацию не прошел и вернулся в полк. 1917 год он встретил на передовой. Но позже окопов в военной судьбе Николая Степановича уже не было. Букет болезней, заслуженные отпуска, заготовка фуража, наконец, приказ об отправке на Салоникский фронт, где сражались солдаты Русского экспедиционного корпуса. Это случилось уже в мае 1917-го. Путь в Грецию был долгим — через Балтику, мимо Британии и вокруг всей остальной Европы. Кончилось тем, что офицер остался в Париже в распоряжении представителя Временного правительства генерала Занкевича. А в советскую Россию на свою беду вернулся уже в 1918-м.
Во многих источниках тиражируется ошибка о боевых наградах Гумилева. Пишут о трех солдатских Георгиевских крестах. На самом деле их было два — 3-й и 4-й степени. В 1917-м приказом по войскам 5-й армии от 30 марта (по старому стилю) № 269 за отличия в делах против неприятеля прапорщик Гумилев награжден орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом. Кстати, старший брат Николая Степановича, Дмитрий, кадровый русский офицер, на Великой войне получил четыре боевых ордена и сильную контузию. Пережил поэта на год. Племянник Гумилева и товарищ по опасным путешествиям Николай Сверчков (выросли вместе. — Прим. авт.) награжден восемью орденами. Умер в 1918 году вследствие отравления боевыми газами.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым А.Н. Семенов. Похороны солдата. 1915 год. Александр Николаевич Семенов (1890—после 1961) — живописец, график. В 1914–1917 годах служил рядовым артиллеристом на Юго-Западном и Румынском фронтах. Картина "Похороны солдата" создана на фронте в Галиции
ВАЛЕНТИН КАТАЕВ
"Кто под Сморгонью не бывал, тот войны не видал", — говорили русские солдаты о 810-дневных боях за крохотный городок на северо-западе Белоруссии. Это про него, про писателя Валентина Катаева. В том смысле, что он-то как раз войну видал. Там, под Сморгонью. В армию 18-летний Катаев записался добровольцем зимой 1915 года. В Одессе, после окончания 6-го класса местной 5-й гимназии. Как доброволец, Катаев имел право выбирать род войск. Предпочел артиллерию. Так и попал рядовым на одну из батарей под Сморгонь. Бомбардир, фейерверкер, прапорщик. Два тяжелых ранения, отравление боевым газом, которым немцы под Сморгонью не брезговали. Сын Валентина Петровича Павел не раз видел на ноге отца следы одного из ранений от осколка. Два Георгиевских -креста, 3-й и 4-й степени.
Дальше — немного путаницы. Сам Катаев, став известным советским писателем, тщательно скрывал события 1917–1920 годов. Мол, служил в Красной армии. Октябрьский переворот Катаев встретил в одесском госпитале. Будучи произведенным в подпоручики. И награжденным орденом Святой Анны 4-й степени "За храбрость". Это Аннинский крест на эфес шашки, дававший награжденному личное дворянство. Один из исследователей жизни писателя утверждает, что офицерские погоны Катаев получить из-за революции не успел. Но дело-то не в погонах, а в приказе о производстве, найти который пока весьма затруднительно. Нельзя похвастаться и документами, подтверждающими, что Катаев в Гражданскую войну оказался на "красной" стороне. Разве что его собственными признаниями в автобиографической книге "Записки о Гражданской войне". Зато есть кое-что по ту сторону фронта. В дневниках Буниных сохранилось письмо Катаева, помеченное записью Веры Буниной: "Попалось письмо Катаева с белого фронта". "15 октября [1919 года], станция Вапнярка. Дорогой учитель Иван Алексеевич, вот уже месяц, как я на фронте, на бронепоезде "Новороссия". Каждый день мы в боях и под сильным орудийным обстрелом. Но Бог пока нас хранит. Я на командной должности — орудийный начальник и командую башней. Я исполняю свой долг честно и довольно хладнокровно, и счастлив, что Ваши слова о том, что я не гожусь для вой-ны — не оправдались. Работаю от всего сердца. Верьте мне. Пока мы захватили пять станций. Это значительный успех..." — писал Валентин Петрович. Эти строки однозначно подтверждают, что георгиевский кавалер Катаев сражался в рядах деникинских Вооруженных сил Юга России. И бронепоезд у белых с таким названием имелся. В этот период он бился против петлюровцев в составе отряда генерал-лейтенанта Розеншильда фон Паулина, позже — против тех же петлюровцев в Виннице и против красных в Бердичеве. Во время этих боев в январе 1920 года в Жмеринке Катаева свалил сыпной тиф, и его привезли на излечение в Одессу. Подтвердить или опровергнуть то, что, выздоровев, он входил в подпольную офицерскую группу, готовившую десант врангелевцев в Одессу, возможности нет. Но в том, что в 1920 году Катаев несколько месяцев провел в одесской ЧК, ожидая расстрела за контрреволюционную деятельность, сомневаться не стоит. Спасло вроде как чудо: кто-то из чекистов признал в нем способного литератора. Весьма хлипкий мотив для подчиненных Железного Феликса. В том же Гумилеве все признавали талантливого поэта, но без всяких доказательств расстреляли в августе 1921 года. Можно предположить, что жизнь Катаеву спасло согласие перейти в Красную армию. В ней нуждались в опытных артиллеристах. Было это в сентябре 1920-го, до эвакуации русской армии барона Врангеля из Крыма командиру красноармейской батареи Катаеву оставалось продержаться два месяца.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Н.С. Cамокиш. На Кавказском фронте. Иллюстрация из журнала "Нива". 1915 год, № 16
ВСЕВОЛОД ПУДОВКИН И ИВАН ПЫРЬЕВ
К сожалению, мало что можно рассказать о боевом пути одного из основоположников советского кинематографа, лауреата трех Сталинских премий, народного артиста СССР Всеволода Пудовкина. Как участник Первой мировой вой-ны, номенклатурный кинематографист номер один мало интересовал биографов и журналистов. И помимо "забытой войны" было о чем спросить. Известно, что сын приказчика, родившийся в 1893 году, пошел в армию добровольцем. Видимо, силен был патриотический порыв молодого без пяти минут выпускника физико-математического факультета Императорского Московского университета (МГУ). Спустя год был ранен, попал в плен и вплоть до выхода советской уже России из войны после подписания Брестского мира находился в лагере для военнопленных под городом Килем на севере Германии.
Еще более скупа история в отношении другого известного советского кинорежиссера — Ивана Пырьева, дважды перекрывшего рекорд Пудовкина по количеству Сталинских премий. В 14 лет мальчик-пастух из далекого от войны села в Томской губернии сел в проходивший мимо воинский эшелон и рванул на войну. Судя по всему, Ваня угодил в какой-то из сибирских стрелковых полков, которые в начале 1915 года перебрасывали на запад. За полтора года боев Пырьев заслужил два Георгиевских креста и получил два ранения.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Р.Р. Френц. Тревога. Военный эпизод. 1916 год. Обложка журнала "Лукоморье". 1916 год, № 17
КОНСТАНТИН ПАУСТОВСКИЙ
Сохранились кое-какие сведения о военных месяцах писателя Константина Паустовского. Об офицерской карьере юный Костя, сын православных отставного унтер-офицера 2-го разряда из добровольцев мещанина Васильковского уезда Киевской губернии Георгия Максимовича Паустовского и его законной жены Марии Григорьевны, не помышлял. Окончил киевскую Александровскую гимназию, учась в которой уже начал печатать рассказы в журналах. Поступил в Киевский университет на историко-филологический факультет, перевелся в Московский. Учебу -оборвала война. Добровольцем Паустовского в армию брать не хотели. Призвать — а ему уже исполнилось 22 — не могли по закону. В армии служили два его старших брата. А в империи последнего сына не призывали. Как Паустовскому удалось попасть на военно-медицинскую службу, в точности неизвестно. Но — удалось. В 1915 году санитар-доброволец Паустовский служит недалеко от передовой в районе Барановичей. В "Повести о жизни" Константин Георгиевич касается темы прифронтовых будней в Западной Белоруссии. "Свой отряд я догнал в селе Замирье под Несвижем", — вспоминал писатель. Теперь это — поселок Городея. Это — 19 километров от Несвижа, знаменитого замка князей Радзивиллов, а нынче — крупного белорусского музея.
В 1915-м в Замирье, как и в Несвижском замке, располагался большой госпиталь. Это местечко и судьбу Паустовского связала забавная история. Во время одного из посещений фронта Николай II оказался в Замирье. Видать, по дороге из Минска в Барановичи. Местные власти получили приказ привести поселение в божеский вид. Совсем никуда не годные избы завалили еловыми ветками, о чем и сообщил в письме наивный Костя своему товарищу в тылу. Письмо военная цензура, как положено, перлюстрировала. Санитару Паустовскому выезжать на фронт было строго запрещено. Из чего следует, что ранее на фронте он таки бывал. Это подтверждает и ранение в ногу, которое писатель получил на передовой. Спасла лошадь. И полевой фонарик. По его лучу санитара подобрали свои. Лечился Паустовский в несвижском госпитале, где из газеты, регулярно печатавшей сводки о потерях, узнал, что "убит на Галицийском фронте поручик саперного батальона Борис Георгиевич Паустовский" и "убит в бою на Рижском направлении прапорщик Навагинского пехотного полка Вадим Георгиевич Паустовский". В один день убиты. Больше писателю воевать в Первой мировой не пришлось, вернулся в Москву к матери.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Академик живописи Н.С. Самокиш с пятью учениками батального класса перед отправкой на фронт. Слева направо: Р.Р. Френц, Н.С. Самокиш, П.И. Котов, П.В. Митурич, П.Д. Покаржевский, К.Д. Трофименко
НИКОЛАЙ САМОКИШ И КОМПАНИЯ
О знаменитом когда-то на всю Рассею художнике-баталисте Николае Самокише сегодня вспоминают редко. Из императорского периода говорят все больше о Василии Верещагине, из советского — о Митрофане Грекове. Из постсоветского — вообще ни о ком, если разговор о батальной живописи. На смену ей пришли фотография и видео. В 1914 году и фотография уже развивалась вовсю, и синематограф постепенно захватывал рынок, но живопись оставалась проверенным способом зафиксировать жизнь. Или — смерть.
Самая известная картина Самокиша, которую видели благодаря учебникам истории все школьники СССР, — это "Подвиг солдат генерала Раевского под Салтановкой 11 июля 1812 года", на которой изображено, как прославленный генерал идет в атаку вместе сыновьями: 17-летним Александром и 11-летним Николаем. Эта легенда родилась задолго до самого Самокиша, но воплотил он ее крайне реалистично. Разу-верить смотрящих на полотно было почти невозможно.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Всеволод Вишневский — разведчик лейб-гвардии Егерского полка. 1915 год
Итак, Самокиш родился в 1860 году. И по возрасту, и по статусу на фронт попасть никак не мог. Но 54-летний ученик знаменитого баталиста Богдана Виллевальде, действительный член Императорской Академии художеств, обладатель ее Больших и Малых золотых медалей, лауреат Всемирной выставки в Париже 1900 года Николай Семенович нашел возможность оказаться в действующей армии. Пригодился опыт Верещагина, побывавшего на нескольких войнах, и собственные эксперименты в качестве военного художника на русско-японской. Но это были, так скажем, штучные попытки. А Самокиш предложил из ряда вон выходящее. Создать отряд художников из его же учеников батального класса Академии художеств — Петра Котова, Петра Митурича, Петра Покаржевского, Константина Трофименко и Рудольфа Френца — и отправить его на фронт — кистью фиксировать живую историю. Государь одобрил идею, и в 1915 году экспедиция состоялась. По данным из старой севастопольской газеты, группа с мольбертами направилась морем с базы Черноморского флота в Кавказскую армию. Сохранилась фотография, сделанная перед отправкой художников-баталистов на фронт, на ней все шестеро изображены в военной форме со знаками различия и личным холодным оружием. На плечах Самокиша полковничьи погоны. Стало быть, на тот момент мастера кисти являлись военнослужащими Русской армии.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Александр Михаил Зощенко. 1917 год Куприн, призванный в ряды армии в чине поручика, и его жена, отправляющаяся на фронт сестрой милосердия. 1914 год
ВСЕВОЛОД ВИШНЕВСКИЙ
Сына начальника имперской Палаты мер и весов и выпускницы Смольного института, со временем — советского драматурга Всеволода Вишневского в период его участия в Первой мировой войне к представителям творческой интеллигенции отнести никак нельзя. Боевой путь гимназиста 5-го класса 1-й петроградской гимназии Воли Вишневского начался вскоре после того, как он отметил 14-летие. Путь в буквальном смысле слова. В декабре отрок отправился тайком на фронт. Добрался до польского городка Радом. Явился к командованию боевого участка и уболтал высокое начальство. Волю определили "сыном" в славный боевой историей лейб-гвардии Егерский полк 1-й гвардейской дивизии. Боевое крещение егерь-разведчик принял в феврале 1915-го.
Вишневский, не таясь, писал домой: "Сейчас идет 3-й день боя. Я был в разведке и в перестрелке... И под шрапнелями ходил с донесениями. Жив и здоров... Ничего немцы не могут с нами сделать". Эти бои принесли Вишневскому первую награду — Георгиевскую медаль 4-й степени. Крест такой же степени ему вручили после схватки с разъездом германских кирасир. Всеволод с товарищами разъезд уничтожили, взяв при этом одного пленного.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Михаил Зощенко. 1917 год
Третью награду — Георгиевскую медаль 3-й степени — Вишневский заслужил в 1916-м, во время Луцкого (Брусиловского) прорыва. Одним из первых из своей 14-й роты он влетел в австрийские окопы во время атаки на реке Стоход. В тех боях, на месте будущей могилы русской императорской гвардии, разведчик получил контузию. Но из лазарета поспел к самым страшным боям — у стертых с лица земли деревушек Корытница и Свинюхи рядом с той же проклятой рекой. Читать сводки боевых действий лейб-гвардии Егерского полка за те сентябрьские дни 1916-го и сегодня жутко. После каждого из двух боев, 16 и 20 сентября, потери исчислялись сотнями. Первый бой выбил более тысячи человек. Последняя запись в полковом журнале: "В полку осталось 18 офицеров, считая и командира..." Вишневский -уцелел. В официальных биографиях Вишневского написано: окончил гимназию. Это в середине-то пятого класса? Но никакой ошибки нет. В нужное время командир лейб-егерей отпускал "сына полка" в Петроград сдавать экзамены. И Вишневский свою 1-ю петроградскую действительно окончил. А уж потом поступил юнгой на Балтийский красный флот...
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Сергей Есенин — санитар (рядовой) 143-го военно-санитарного поезда. 1916 год
* * *
В том или ином качестве служили в Русской армии призванные во время Первой мировой войны Александр Блок, Александр Куприн, Сергей Есенин, Михаил Булгаков, Владимир Маяковский, Петр Кончаловский, Лидия Русланова, Николай Мясковский, Михаил Зощенко, Константин Коровин, Михаил Ларионов... Кто-то — устроившись в тылу, как главный пролетарский поэт Маяковский, кто-то на самом что ни на есть "передке", как первый фельетонист Союза Зощенко, который был призван осенью 1914 года, окончил Павловское военное училище и начиная с марта 1915-го за исключением времени, потраченного на лечение после ранения и отравления боевым газом, до марта 1917-го дрался на передовой. В пехоте. Закончил войну командиром роты в полку, в котором начинал, — Мингрельском гренадерском славной Кавказской гренадерской дивизии. Кавалером пяти боевых орденов.
Послать
ссылку письмом
Распечатать
страницу