Материал из номера

       Август 2016

       Скачать номер

       в PDF формате

       Как вели себя купцы в повседневной жизни? Как воспитывали молодое поколение? Какие книги и игрушки покупали детям? Попробуем ответить на эти вопросы, читая дошедшие до наших дней воспоминания представителей известных московских купеческих династий.

       Что представляло со-бой купечество накануне 1860-х годов? Очевидно, что по сравнению с дворянством оно было забито и принижено. Однако после эпохи Великих реформ, буквально в течение одного поколения, в купеческой среде произошли серьезные перемены, которые к концу XIX века породили целую когорту меценатов, людей широкой эрудиции, наделенных обостренным гражданским чувством. Внутри внушительной по размерам купеческой социальной группы существовал свой бытовой уклад и свое миро-воззрение.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Портрет детей с игрушками. Нижний Новгород. Начало ХХ века. Фото М.П. Дмитриева

       ДЕТСКИЕ ГОДЫ

       В купеческих семьях, согласно демографическим данным из ревизских сказок, женщины -рожали обычно с 16–17 и до 45–46 лет. Но до взрослого возраста доживало в среднем лишь от трех до семи детей на семью.

       Однако во второй половине XIX века детская смертность снизилась из-за улучшения медицинских и гигиенических условий, так что многие богатые купеческие семьи были весьма многодетными.

       Например, Наталия Михайловна Андреева, дочь коммерции советника, московского городского головы в 1861–1863 годах, владельца торгового дома по продаже кожаной обуви М.Л. Королева, была многодетной матерью. Она вышла замуж, когда ей было всего 16 лет. По воспоминаниям родственников, юная красавица приехала после свадьбы в дом мужа с куклой в руках и потом еще играла с ней в саду.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Наталия Михайловна Андреева, урожденная Королева

       Первый сын родился, когда Андреевой было 17 лет, следом на свет появились еще четыре сына и семь дочерей. Последнего ребенка она родила в 42 года. Из двенадцати детей она самостоятельно выкормила грудью восемь старших, а для четверых младших была приглашена кормилица. Двое старших детей скончались маленькими от крупа, остальные дожили до взрослого возраста.

       Уникальным и легендарным был случай Агриппины Александровны Абрикосовой, дочери владельца табачной фабрики и жены кондитерского фабриканта. С 16 до 45 лет она родила 22 ребенка (!), из которых семнадцать дожили до взрослого возраста, а пять умерли в -детстве.

       Примерно до года детей кормили грудью матери или нанятые кормилицы. Писатель, племянник банкира Найденова, выходец из купеческой среды Алексей Михайлович Ремизов (см.: "Русский мир.ru" № 7 за 2012 год, статья "В сопровождении утренней звезды". — Прим. ред.) сообщает, что кормилица-няня, крестьянка из калужской деревни, кормила его до девяти месяцев. Родившаяся в богатой купеческой семье и ставшая в 1907 году первой женщиной—профессором этнографии Вера Харузина вспоминает в мемуарах, что к ней взяли кормилицу, которая выкармливала ее грудью один год и три месяца. О кормилице Харузина писала с большим теплом: это была "простая женщина, отдавшая часть своей сердечной любви чужому -ребенку".

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Кормилица с внуком Анны Тимофеевны Карповой, урожденной Морозовой, в усадьбе Валуево

       Но высокая детская смертность оставалась главной проблемой до начала применения прививок: массовая иммунизация детей началась в мире в 1930–1940-е годы, а окончательно была принята в большинстве стран лишь с 1950-х годов.

       О том, как болели младенцы и как лечили маленьких детей до этого времени, можно узнать из записок сына кожевенного фабриканта Юрия Алексеевича Бахрушина. Будущий основатель театрального музея, родившийся в 1896 году, вспоминал о том, как он заболел тяжелой формой дифтерии в возрасте шести недель от роду: "Вокруг меня был собран целый ареопаг врачей, но ничего не помогало. Наконец, эскулапы принуждены были сообщить моим родителям, что надежды на выздоровление почти нет, и что единственный человек, который, быть может, в состоянии меня спасти, это доктор Габричевский", в то время проводивший экспериментальные работы по противодифтерийной вакцине.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Няня и кормилица с детьми. 1870-е годы. Фото из семьи Сабашниковых

       От постели метавшегося в жару ребенка глубокой ночью отец Алексей Александрович Бахрушин поехал к Габричевскому. После настоятельных просьб отчаявшегося отца тот был разбужен прислугой, но заявил, что очень устал, лег спать и никуда не поедет. Бахрушин не уходил, умолял спасти его сына, тогда Габричевский спросил: "Кто вы?" и, услышав фамилию, неожиданно ответил, что поедет к больному. Габричевский ввел мальчику вакцину и спас его от смерти, одновременно доказав эффективность нового способа лечения дифтерии. Позже он объяснил Бахрушину, что согласился ехать ночью к умирающему мальчику только потому, что несколькими годами ранее отец Алексея Александровича дал ему денег на исследования, когда все остальные московские богачи, к которым он обращался, отказали.

       А в предыдущие десятилетия способы лечения и лекарства были самыми примитивными. Антибиотиков еще не было, ведь они стали применяться только с 1940-х годов.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым "Буся болен скарлатиной", фото Александра Дмитриевича Четверикова (семейное прозвище Буся) в постели в детской спальне в усадьбе Четвериковых в Тимофеевке. 1890-е годы

       Алексей Михайлович Ремизов писал, что еще ребенком в первой половине 1880-х годов болел скарлатиной, осложнившейся водянкой. Доктор сказал, что надежды на излечение нет. По народному обычаю ослабевшего ребенка посадили в теп-лую ванну с трухой, неожиданно это привело его в сознание, и он сказал, что хочет селедки. Дали селедки или нет, Ремизов не помнил, "но только с этого дня наступило выздоровление".

       Лет с двух-трех детей лечили "природными" средствами. От запоров — касторовым маслом, которое заедали малиновым вареньем, чтобы заглушить неприятный привкус касторки (пилюль тогда не было, масло было только в виде жидкости. — Прим. авт.). Для укрепления организма детей пичкали рыбьим жиром, который, как пишет знаменитый коллекционер, коммерсант Петр Иванович Щукин, чье детство пришлось на 1850–1860-е годы, запивали мятной водой.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Дети Найденовых с учителем. 1891 год

       АНЕМИЧНЫЕ ПАЛОЧКИ И КОСОПУЗЫЕ НУЛИ

       Купеческие мемуары дают удивительную для современных людей информацию о том, что детей довольно рано начинали учить грамоте — чаще с 5 лет, иногда, если ребенок был одарен и талантлив, даже с 3–4 и довольно редко — только с 7 лет.

       При этом у многих мемуаристов совершенно отчетливо звучит мысль, что старшее поколение предпринимателей, состоявшее по большей части из людей без хорошего образования, интуитивно чувствовало необходимость содействовать наилучшему обучению детей. Более того, в купеческой среде наблюдались и совершенно выдающиеся случаи, когда образование, соединяясь с природной одаренностью, порождало в одной семье целую когорту выдающихся личностей. Хрестоматийным примером здесь является семейство чаеторговцев Боткиных, второе поколение которых дало русской культуре публициста Василия Петровича Боткина, выдающегося врача-клинициста Сергея Петровича Боткина и историка искусств и мецената Михаила Петровича Боткина.

       В купеческих многодетных -семьях наличие денег позволяло давать детям хорошее воспитание и образование. Матери много занимались детьми, и в воспоминаниях и дневниках нередко подчеркивается важная роль именно матерей, читавших детям книги и учивших писать под диктовку. Наряду с этим детям нанимали нянь, кормилиц, а с 7–8 лет гувернанток — русских и иностранок.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Дети Александра Александровича Найденова (старший — гимназист). 1889 год

       Вероятно, немалую роль играла и многодетность в семьях — младшие дети невольно тянулись за старшими, которые уже учились. К примеру, уже упоминавшийся Алексей Ремизов вспоминал: "В пять лет я начал учиться читать и писать. Моим учителем "начатков" был известный московский педагог-законоучитель дьякон Покровской, а в обиходе "Грузинской" церкви (название было дано, потому что там находилась икона Божией Матери Грузинской. — Прим. авт.) на Воронцовом поле Василий Егорыч Кудрявцев. Жил он недалеко и мы с братом к нему ходили".

       Мальчик рос толковым и тянулся за старшими братьями, уже учившимися в гимназии. Ремизов пишет о легкости усвоения начальной грамоты: "Азбуке и складывать слова я незаметно для себя "шутём" научился у моих старших братьев, и у меня осталось чувство, что не было такого времени, когда бы я не умел читать. Но писать я еще не умел. <...> Писать я выучился легко и писал с удовольствием и особенно меня прельщало писать "поминанья" — а скоро я одолел и эту церковнославянскую премудрость нашего древнего "полуустава".

       С большим юмором Ремизов вспоминал об экзамене в приготовительный класс гимназии, когда у него от волнения и недостаточной сноровки строчка поехала вниз: "О свободном искусстве каллиграфии я стал знать со вступительного экзамена в гимназию — с первой написанной под диктовку строчки "коровы и лошади едят траву" или, как у меня написалось, — "каровы и лошоди идят траву". Причем, несмотря на линейки, хвост строчки, начиная с "ди" (лошади), спустился на линейку, и вся строчка изобразила лошадь; голова же со строчки с рогатым "к" (коровы) имела подобие — коровье. Мне только что исполнилось семь лет, снисходя к моему возрасту меня приняли в приготовительный класс".

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Дети Дмитрия Ивановича Четверикова в комнате для классных занятий. Усадьба Тимофеевка Московской губернии. Середина 1890-х годов

       А вот в семье Харузиных младшие дети, Вера и Коля, научились читать в возрасте 3 и 4 лет — то есть в 1869 году. Вера Харузина вспоминала: "Мне было всего три года, когда тетя осуществила свою заветную мысль — во что бы то ни стало выучить нас читать". Харузина рассказывает историю, как горничная Таня ушла на богомолье, а когда вернулась, то принесла с собой истрепанную книжонку, в которой недоставало нескольких страниц. Горничная показала книжку тете детей, и оказалось, что это был букварь. В этой находке тетя увидела "указание свыше" и объяснила детям, что она будет теперь учить их азбуке. Тетя немного сомневалась, можно ли заинтересовать трехлетнюю девочку и четырехлетнего мальчика чтением, но потом решилась и объяснила детям, что они будут учиться читать, чтобы порадовать маму в день ее именин, 22 июля. Поскольку трехлетнего ребенка не настраивали на сложность задачи, он не воспринимал начальные уроки слишком трагически: "Я не помню, чтобы нам показались трудными буквы. Труднее было мне понять склады; я помню, даже раз заплакала над ними или, скорее, от упрека тети в бестолковости. Но вот, в один прекрасный день, вдруг проявился механизм складывания, и с тех пор все пошло и легко и гладко. В день маминых именин мы действительно сделали ей сюрприз". Когда Верочке было 6 лет, была нанята гувернантка-немка, при-ехавшая в Москву из Прибалтики Анна Мартыновна, которая стала систематически заниматься с детьми начальной грамотой, ручным трудом, обучала хорошим манерам.

       Мода на гувернанток-немок захватила и семью текстильных фабрикантов Четвериковых. Когда Сергею Четверикову было 6 лет (1850-е годы), в дом была взята гувернантка из прибалтийских немок, которую звали Эмма Медардовна Блюм. Ее имя часть прислуги не выговаривала и называла "Эммой Алебардовной". Эта гувернантка прожила в семье Четвериковых свыше сорока лет, выучив два поколения.

       Юрий Бахрушин начал учиться дома в возрасте 7 лет (1903 год). Его мать — единственная из шести дочерей суконного фабриканта Носова, окончившая 2-ю московскую женскую гимназию, куда поступила в девятилетнем возрасте, — была эрудированным человеком. Девочкой-подростком в 1880-е годы "в свободное время она поглощала невероятное количество книг, перемешивала Лессинга с Вернером и Гете с Марлитт, занималась живописью, расписывая чашки и отдавая дань обязательному тогда для представительниц ее пола рукоделию". В 18 лет, еще не -выйдя замуж, в письме к гимназической подруге она размышляла: "Очень хорошо зани-маться своими ребятами, но все-таки, занимаясь ими, не нужно опускать себя даже ради их же. Когда они малы, то ничего, конечно, не понимают, но когда подрастут и увидят, что маменька их ничего не знает и не умеет себя держать, то не очень-то им будет приятно".

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Семья Бахрушиных: Алексей Александрович и Вера Васильевна с детьми Юрой и Кирой

       Вначале Вера Васильевна Бахрушина сама обучала старшего сына, Юру, грамоте, позже были наняты учителя. "С самых ранних лет я помню мать во время прогулок на даче, во время просмотра книг с картинками или во время смотрения на улицу постоянно стремящейся в занимательной форме сообщить мне какие-либо знания. Позднее она первая начала учить меня писать и читать. Под ее руководством я начал мучиться над букварями Толстого и стал чертить свои первые анемичные палочки и косопузые нолики, получая выговоры за жирные кляксы. Она же начала будить во мне интерес к музыке и рисованию", — с нежностью писал Юрий Бахрушин, вспоминая педагогические опыты матери.

       Придавая большое значение образованию сына, Вера Васильевна отмечала в дневнике: "Начал учиться. Три раза учительница русского и арифметики, один раз священник, два раза — учитель чистописания". В том же возрасте мальчик начал изучать иностранные языки, в том числе французский с преподавательницей — сначала с молодой бельгийкой, затем с французской гувернанткой, мадемуазель Марсель Пекё.

       В семье Бахрушиных поощрялось увлечение представителей младшего поколения наукой и техникой. Например, дед Александр Алексеевич подарил внуку Юрочке электрический токарный станок.

       О том же сообщает Вера Харузина: "Дорогие по тому времени игры-занятия дарила нам мама-крестная, Ольга Михайловна, и я помню некоторые из них. Особенно пленял нас "Маленький столяр" и имевшийся в коробке маленький молоточек, которым можно было работать".

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Гимназистки в классе женской Алферовской гимназии (здесь учились дочери многих московских предпринимателей). Март 1901 года

       ПРИНЦИПЫ ВОСПИТАНИЯ

       Принципы воспитания в купеческих семьях были направлены на приучение к трудовой жизни, выносливость, укрепление характера. Начиная с 1870-х годов многие представительницы купеческой среды, уже получившие хорошее образование в школах или дома, интересовались вопросами правильного воспитания детей.

       Юрий Бахрушин писал: "Моим первым учителем была мать. Моя мать была человеком незаурядным, в особенности в той среде, из которой она происходила. Дочь крупного суконного фабриканта, она рано лишилась матери и скоро силою обстоятельств принуждена была стать руководительницей младших трех сестер, так как две старших вышли замуж. Приходя из гимназии, она сменяла гимназический передник на фартук хозяйки, вместо пера и карандаша брала ключи и вела довольно сложное хозяйство. Все это отложило на нее на всю жизнь особый отпечаток. Серьезное отношение к жизни, излишняя, подчеркнутая и чисто внешняя холодность, абсолютно не являвшаяся чертой ее характера, сугубая сдержанность, стремление к максимальному самообразованию и жизнь чужими интересами — свойства, не покидавшие ее до самой смерти".

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Ученицы подготовительного класса женской гимназии Арсеньевой в Москве на Пречистенке. 1900-е годы

       Владелица обувной фирмы Наталия Михайловна Андреева стремилась приучить детей к самообслуживанию, ручному труду. Летом на даче в Петровском парке каждому ребенку выделялась грядка для посадки цветов или овощей. До смерти мужа, который скончался в 1877 году, в доме Андреевых было 20 человек прислуги. Оставшись вдовой в 50 лет с десятью детьми — причем старшему было под 30, младшим 9, 10 и 12, — Андреева, чтобы сократить расходы, уволила гувернанток и служанок и возложила обязанность воспитания младших на старших детей. Старшие дочери помогали матери в бизнесе, ведя всю -бухгалтерию. Предпринимательские доходы давались семье с большим трудом, потому она не выделила сыну Василию его долю после смерти отца, а сказала, что оплатила ему обучение в университете и пусть теперь он сам зарабатывает.

       Конечно, имелись семьи, где были просчеты в воспитании и росли лентяи, доставлявшие родителям, их избаловавшим, большие огорчения. Но в целом воспитание было направлено на сохранение семейных капиталов. Мальчиков готовили к работе в семейной фирме, а девочек — к семейной жизни. Однако и многих девочек обучали счету, ведению бухгалтерии, а в богатых семьях и иностранным языкам, чтобы могли помогать мужу или отцу в коммерции. Если в семье не было сыновей или они — по болезни или неспособности — испытывали равнодушие к бизнесу, то отец готовил в преемницы оборотистую дочь.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Рекламный плакат резиновых игрушек петербургской фабрики "Треугольник". 1900-е годы

       КНИЖКИ И ИГРУШКИ

       При нынешнем изобилии детских игр и игрушек довольно трудно представить, как выглядели детские игрушки 150–200 лет назад. Иногда их можно представить по описаниям, в других случаях письменные свидетельства донесли до нас только причудливые названия. Детские книги более доступны, поскольку их экземпляры сохранились в крупнейших библиотеках и музеях.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Детская комната в доме Анны Тимофеевны Карповой, урожденной Морозовой, на Большой Ордынке, 41

       С пристрастием профессионального коллекционера довольно подробно написал о своих игрушках коллекционер, создатель одного из художественных музеев Москвы, носившего его имя, Петр Иванович Щукин: "Из автоматических игрушек к числу излюбленных принадлежали: заяц, играющий на барабане, и Фомич-обжора, глотающий один кусок за другим. На Кузнецком мосту в окне одного магазина долго можно было видеть играющий автоматический оркестр из кукол-обезьян, в костюмах XVIII столетия. Покупались нам также деревянные раскрашенные солдаты, кухонная жестяная посуда, стадо, птичий двор, складные картинки, миниатюрные колониальные или кондитерские лавки, картонный театр и т.д. Вообще игрушки отличались простотой и дешевизной. Уже потом открылся на Кузнецком мосту магазин Триака с дорогими и изящными игрушками".

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Выставочная витрина с игрушками, изготовленными мастерами кустарных промыслов. Фото начала 1900-х годов

       Среди книг своего детства, оказавших наибольшее влияние на формирование художественного вкуса и читательских предпочтений, Щукин выделил богато иллюстрированные издания — "Сказку об Иване-царевиче и Сером волке" (сочинение В. Жуковского с рисунками Н. Анненкова, издание Вольфа), "Робинзона Крузо" и "Стёпку-растрёпку", "Новый Завет" на французском языке (издание 1840-х годов), издание сказок Шарля Перро, басни Крылова, "Историю Наполеона", иллюстрированную историю Суворова.

       У детей Харузиных в числе любимых игрушек были зайцы. Например, у Веры был зайчик на подставке, и при нажимании подставка издавала пищащий звук. Мать подарила Коле и Вере зайчиков, оклеенных настоящим заячьим пухом, и еще одного зайца-барабанщика, бьющего в барабан при движении. Но с детства отличавшаяся рассудительностью Вера находила эту игрушку глупой, говоря, что "нельзя же барабанить постоянно, даже когда об этом никто не просит".

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Дочь Ивана Викуловича Морозова Оля с куклой в руках в усадьбе Одинцово-Архангельское. 1890-е годы

       Изучение мемуаров показывает, что во второй половине XIX — начале ХХ века было не принято баловать детей и дарить им много игрушек. Вера Харузина вспоминала: "Игрушек у нас было мало, но мы о них... не особенно скучали. Анна Мартыновна (-гувернантка. — Прим. авт.) умела прекрасно вырезать из бумаги человечков, мальчиков и девочек, домики и елки". Дети больше любили творческие игры: "Настоящую же радость и переворот в наших занятиях произвела подаренная коробка с красками. Раскрашивать картинки стало нашим любимым удовольствием. Тетя собирала для нас объявления "Нивы", вырезала из них картинки и давала их нам в награду за хорошее учение".

       * * *

       Даже очень богатые купеческие семьи жили по принципу "копеечка рубль бережет". Однако обращение к дневникам и воспоминаниям показывает, что на воспитании и образовании детей во многих семьях не экономили. В результате "забитость", изолированность и неграмотность купечества сменились прорывом к культурной жизни, а затем лидерством в этой сфере. Уже в конце XIX века современники отмечали, что "музыка, живопись, театр, просвещение, изобретения и техника — все теперь движется купеческим -почином".

       Послать

       ссылку письмом

       Распечатать

       страницу