Четыре уровня ограничений, помноженные на двусмысленность некоторых формулировок, отпугивают бизнес от России и заставляют страдать даже не затронутые санкциями отрасли.
В начале марта исполняется год, как Евросоюз и США ввели санкции против российских и украинских частных лиц и компаний. За этот год мир не стал более стабильным, конфликт на Украине только условно затих и далек от завершения, зато санкции оказали губительное влияние на экономику. Европейские и американские санкции превратились в один из самых значительных факторов, негативно влияющих на бизнес западных компаний в России.
Чем длиннее становились санкционные списки и чем более сложные санкционные регулирования принимались властями ЕС и США, тем меньше ясности оставалось для ведения бизнеса и тем выше становились риски для западных компаний, присутствующих в России. В результате многие инвестиционные проекты были просто заморожены. По февральскому опросу Российско-германской внешнеторговой палаты, более 70% представленных в России немецких компаний оценивают текущую ситуацию как ？плохую？ или ？очень плохую？, 49% опасаются того, что российские партнеры отвернутся от Германии и обратятся к Китаю.
Четыре уровня сложностей
Европейская компания, работающая в России, сейчас сталкивается с действием сразу четырех различных санкционных режимов со стороны Евросоюза. Первый — это список попавших под санкции лиц (физических и юридических), которым запрещено прямо или косвенно предоставлять любые экономические ресурсы. В определенных ситуациях это также означает, что вам запрещено иметь дело даже с дочерней компанией таких лиц.
Второй режим — это секторальные санкции, запрещающие экспорт в Россию вооружений и ограничивающие экспорт товаров двойного назначения, а также отсекающие крупные российские банки с государственным участием от европейских рынков капитала. Эти санкции также запрещают экспорт технологий, необходимых для глубоководного бурения при добыче нефти, для добычи нефти в Арктике, а также для добычи сланцевой нефти.
Кроме того, имеется отдельный список компаний, которым запрещено поставлять товары двойного назначения (остальные сделки разрешены).
Наконец, имеются географически действующие санкции, запрещающие инвестиции в Крыму (включая увеличение основного капитала уже существующих компаний), а также сотрудничество с компаниями, даже расположенными вне Крыма, если сделки касаются крымской инфраструктуры (транспорта, телекоммуникаций, энергосектора и добычи минеральных ресурсов). В этой сфере запрещены даже устные консультации.
Американская компания (или европейская компания, которая хочет соблюдать американские санкции — например, если имеет бизнес-интересы в США) сталкивается с похожим сложным регулированием. Американские санкции запрещают прямые и косвенные экономические контакты с определенными лицами (так называемый список SDN), а также предоставление доступа к рынку капитала для лиц из списка SSI, равно как и экспорт в Россию вооружений и товаров двойного назначения.
Санкции формальные и реальные
Больше всего проблем для компаний создает сложность и непрозрачность санкционных регулирований. Санкции допускают много толкований, в том числе исключающих друг друга. Например, до сих пор неясно, может ли гражданин ЕС, действующий как генеральный директор российской компании, подписывать от ее лица контракт с российской фирмой, находящейся в санкционном списке. Некоторые эксперты полагают, что в момент исполнения своих обязанностей генерального директора иностранной компании гражданин Евросоюза действует не как гражданин, а как юридический орган данной компании. Поскольку санкционные требования Евросоюза не распространяются на российскую компанию, ее генеральный директор также не должен им следовать.
С другой стороны, санкционный режим Евросоюза прямо требует от граждан ЕС соблюдать санкции вне зависимости от того, в какой стране они находится. Поэтому, если прочитать санкционные требования буквально, можно прийти к выводу, что немецкий или французский менеджер, действующий от лица китайской ？дочки？ бразильской компании, должен проверять своего индийского контрагента на предмет связи последнего с российскими персонажами из санкционных списков — например, полевыми командирами из Донецка. Разумеется, такой подход невозможен на практике, но этот пример показывает, насколько запутанно написаны санкции и как они могут испугать бизнес.
Сложность санкционного регулирования приводит на практике к тому, что, например, многие банки отказываются финансировать сделки с российскими партнерами. Хотя эти сделки никак не нарушают санкции, банки просто предпочитают перестраховаться. Мне приходилось сталкиваться со случаями, когда европейский банк отказывался принимать оплату услуги, оказанной европейской компанией российскому клиенту, просто потому, что деньги шли из России и теоретически могли принадлежать лицу, находящемуся под санкциями. Такой подход, несомненно, вредит бизнесу.
Другой важный аспект — это экспортное регулирование. Яркий пример: немецкий производитель бензопил, компания STIHL, столкнулась с неожиданными трудностями, когда во второй половине 2014 года, после введения секторальных санкций, STIHL не смогла экспортировать в Россию свою продукцию. Проблема заключалась в небольшой, размером с десятирублевую монету, детали: специальном насосе, ответственным за прокачку масла в моторе пилы. Такой технический тип насосов был запрещен к экспорту в Россию, поскольку аналогичные насосы (но совершенно другого размера) используются в нефтяной отрасли. Из-за этого STIHL приходилось получать отдельное разрешение на каждую экспортируемую партию пил в органе надзора за экспортом. Этот пример показывает, как санкции, задуманные для одной отрасли, затрагивают компании, не имеющие к ней никакого отношения.
После санкций
Хотя мы и надеемся на скорейшую отмену санкций (включая, разумеется, и российские ответные санкции), куда важнее сегодня думать о том, как — после восстановления мира — будут восстанавливаться регионы, затронутые конфликтом. Уже сейчас мы должны активно размышлять о том, как после завершения конфликта интегрировать Украину и Россию в одну единую зону мира, стабильности и экономического развития вместе с Евросоюзом.
Разумеется, восстановить разрушенные регионы невозможно без массивной международной поддержки. Евросоюз должен продемонстрировать свою готовность помочь пострадавшим регионам и показать, как он понимает смысл фразы бывшего федерального президента Германии Рихарда фон Вайцзекера: ？Нужно не передвигать границы, а делать так, чтобы они больше не могли разделять людей？.
Для Донбасса и других разрушенных конфликтом регионов должен быть разработан международный инвестиционный план. Также должны быть представлены ясные правила экономической интеграции Украины и России в рамках единой экономической зоны, от Лиссабона до Владивостока. Именно так можно встать на путь интеграции и создания долгосрочных экономических связей, которые одни могут сделать весь континент стабильным, процветающим и предсказуемым.
Сегодня, когда в Донбассе еще не стихла стрельба, это может звучать наивно, но насколько наивно выглядели в конце 1940-х годов мечты о Европейском союзе. Кто мог представить себе, что заклятые враги, Германия и Франция, превратятся в лидеров европейской интеграции и вместе будут строить единую Европу? Вот почему сегодня мы обязаны снова стать такими же наивными, как семьдесят лет назад, и начать всерьез мечтать о Европе, включающей в себя и Россию, и Украину — без санкций и границ. Это единственный способ построить устойчивое будущее. Через несколько десятилетий такие наивные мечты станут называть глобальным видением будущего.
Сергей Сумленный — специалист по российско-германским отношениям, руководитель рабочей группы ？Санкции？ в европейской Russia Consulting Group.
следующего автора:
Сергей Сумленный
Фонд Карнеги за Международный Мир и Московский Центр Карнеги как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир или Московского Центра Карнеги.