Репрессивный разворот последних месяцев: допросы, обыски, аресты, законодательное закрепление практик полицейского государства, жестокий абсурд суда над Рussy Riot и предстоящие процессы осенью — все это вызывает чувство ярости и тоски, памятное со времени преследования диссидентов. Нередко звучащее сравнение со сталинскими временами тут не подходит. Тогда на открытых процессах обвиняемые повторяли дикие вымыслы, сочиненные обвинением, и вместе с прокурорами клялись в преданности коммунистическим идеалам и лично товарищу Сталину. Роль адвокатов — разумеется, назначенных государством — была ничтожна. Демонстрация человеческого достоинства и независимости исключалась абсолютно. Тех, кто был наделен немыслимой силой духа и даже под пытками отказывался подписать признание, уничтожали тихо, не выводя на открытый процесс. Обвиняемый мог предстать перед согражданами только полностью сломленным.

       Мария Липман Мария Липман являлась главным редактором выпускавшегося Московским Центром Карнеги журнала Pro et Contra и экспертом программы ？Общество и региональная политика？.

       More >

       Программа десталинизации сегодня задвинута с глаз подальше, а то и вовсе похерена вместе с прочими благими пожеланиями, заявленными промежуточным президентом. Но все-таки для памяти о сталинских преступлениях сделано немало — осуществлены обширные архивные разыскания и публикации, научные и массовые, выпущены книги, фильмы, радио- и телепередачи. Сегодня более 60% наших соотечественников считают, что массовым репрессиям нет оправдания. Однако на этом месте — на осуждении массовых репрессий — общественное осмысление сталинизма, в общем, заканчивается. За пределами общественной рефлексии остается суть режима: безусловное доминирование всевластного государства над бессильными и разобщенными гражданами, представление о том, что лишь власть сверху вправе определять единственно верный путь для страны, а сомнение в ее правоте преступно.

       Раздвоенная нация

       В последние десятилетия существования СССР режим отказался от террора и массовых репрессий. В послесталинские времена на процессах над инакомыслящими появились независимые адвокаты, кому-то из друзей и сочувствующих удавалось проникнуть в зал заседаний и даже записать происходящее; подсудимые не признавали вины и утверждали свое право думать иначе. Обвинительный приговор был всегда и безусловно определен заранее, тупая репрессивная машина не слушала аргументов и давила катком. ...

       Полный текст статьи