Материал из номера
Март 2016
Скачать номер
в PDF формате
Из соединения раритетной серии фотографий "Московские типы" эпохи Гиляровского, которая пылилась в хранилищах Музея Москвы, и авангардных работ столичного художника Петра Быстрова родилась идея создать портретную галерею москвича разных эпох. Авторы проекта задались целью не только оживить историю эпохи "дядюшки Гиляя", но и создать еще свою — новую.
Фантасмагория зала выставки "Энциклопедия московских типов" держится на игре в трех измерениях. Слева развешаны фотографии и открытки "Русские типы". Они вышли в свет в конце ХIХ — начале ХХ века и увековечили людей исчезнувших профессий и сословий. Справа красуются современные московские типажи в авангардной графике художника Петра Быстрова. В центре зала — серия идущих потоком короткометражек — дореволюционных, советских и постсоветских. На экране — кадеты и пионеры, монахи и егеря, рабочие и "челноки" 90-х годов. Они в режиме нон-стоп молятся и учатся, охотятся и маршируют, делают зарядку и играют в "Зарницу".
Фото: Александр Бурый Художник Петр Быстров
"По замыслу, — говорит Николай Палажченко, арт-менеджер и куратор выставки, — хаос их движения в обрамлении открыток и графики передает движение времени. Мне этот визуальный ряд пришел в голову, когда я увидел работу Петра Быстрова "Купец-старообрядец". Предложил ему: "Сделай галерею таких типов". Он сначала отнекивался, а потом загорелся".
Петр Быстров помнит причину сомнений: по большому счету, у него была всего одна работа, которую можно отнести к "социальным типам". К тому же, как сравнивать, к примеру, старовера и современного бизнесмена? Благополучие купечества крепилось на вере в Царя -Небесного, а сегодня верующий -олигарх — это все равно что -горячий снег.
Вот из этого противоречия эпох и соединения старинных фото с современной техникой визуального искусства и соткана выставка "Энциклопедия московских типов", открытая в Музее Москвы.
Фото: Александр Бурый
ИДЕНТИФИКАЦИЯ ЖИТЕЛЯ МЕГАПОЛИСА
— У музея давно была идея проекта, посвященного московским типам, — говорит Алина Сапрыкина, директор Музея Москвы. — Ведь в коллекции раритетной фотосъемки московских типов, которая хранится у нас в музее, представлена портретная галерея москвичей по профессиям — валяльщики, жестянщики, лоточники, артельщики — уходящая натура большого города. Открытки показывают, что пропадает как идентификация человека через профессию, так и целые типы людей, которых уже не встречают по одежке. Чтобы понять, как теперь идентифицируют людей, мы задались целью оживить открытки и историю через современность.
Выбор музея пал на Петра Быстрова, участника некогда культовой группы художников-авангардистов "Общество Радек". У них была репутация не просто художников — революционеров перформанса. В 2003 году им даже дали разрисовать Третьяковскую галерею. Алексей Каллима тогда нарисовал несколько крестов — серых, красных и зеленых, Петр Быстров разыгрывал диалог между перформанистами Александром Бренером и Сергеем Бугаевым (Африкой).
Сегодня художники работают порознь, Быстров уединился в деревне в Солнечногорском районе Подмосковья.
— Когда я утеплял и ремонтировал купленный дом, — рассказывает он, — то сделал для себя открытие: любые строительные материалы — гвозди, проволока, скоба, куски жести, гайки, кожа, даже мусор — незаменимые материалы для создания образов визуального искусства. С тех пор я не хожу в магазин "Художник", пасусь только на строительных и блошиных рынках. Там — лучшие материалы для моих работ.
Фото: Александр Бурый
Художник-график Петр Быстров, работающий в технике, которую он сам определяет как "скобогравюра", рассматривая коллекционные открытки московских обывателей позапрошлого века, придумал еще один ход, как осовременить прошлое и соединить его с современностью. Он начал копаться в музейных "расходниках" — материалах, не являющихся коллекционными. И использовал их в скобогравюрах. Например, знаменитая сетка авоська стала частью образа "Пенсионер". И теперь ее можно купить в киоске Музея Москвы.
Так "Купец-старообрядец", коллекционные открытки и гравюра из жести и строительного материала в новой технике Петра Быстрова помогли достать историю из-под сукна и показать, что с ней может быть сегодня.
Фото: Александр Бурый
СКОБОГРАВЮРА СТОЛИЧНОГО ЖИТЕЛЯ
Четки митрополита, штаны стиляги, лопата могильщика, авоська пенсионера или шампуры мясника — все эти найденные Быстровым объекты превращают выставку в рассуждение о скоротечности жизни и о быте времен.
— Вот смотрите. — Он ведет нас к гравюрам "Стиляга", "Ряженый" и "Байкер". — У ряженого ХIХ века из-под маски карнавального козла видно металлическое лицо, жесткое и хваткое, но живое. Такой была культура бала: "Я — это не я". А культура "Байкера"? У него нет лица. Он — продолжение дорогого мотоцикла. Для него и его эпохи важен и показателен самопиар, как у "Стиляги", — "расступись, оно плывет".
Ироничная жесткость Быстрова сродни его проволочным материалам. Эволюцию вечного образа гопника в "Любере" он увидел сквозь значок ВЛКСМ, подвальные "качалки" спальных районов и колючую проволоку тюремных нар. Того же "Стилягу", икону стиля легендарных 60-х, Быстров не пожалел — как "Любера" и "Байкера". Все три образа у него получились особенно гнутыми. Такими же — без лиц и примет личности — получились "Парковщик" и "Охранник" — неотъемлемые типажи современного -мегаполиса.
Фото: Александр Бурый
— Мне неинтересна "обложка" человека, — объясняет свою позицию художник. — Да, одет "Стиляга", что называется, шею сломаешь. Но, как и в случае с "Сантехником", мне интересно другое — копнуть внутрь воображаемого нутра. Внутри-то часто все не так, как снаружи. Ради одежки приходится гнуться и ловчить, рвать себя на части ради конформизма. Но для чего? Чтобы потом, с возрастом, стать как все. Как тот же "Сантехник" с его дном потребления.
Быстров и не скрывает, что центром образа "Сантехника" 70–80-х годов ХХ века он сделал пустую и грязную от строительной пыли раковину. Этот художественный прием, через профессию "раздевающий" создаваемый образ, ему подсказали коллекционные фотографии Музея Москвы и книги "дяди Гиляя" — бытописателя столицы Владимира Гиляровского.
Фото: Александр Бурый
Люди со старых открыток эпохи Гиляровского тоже смотрят на нас пусть и в униформе своего времени, но как раздетые. Вот "Попрошайка". У него облачение бездомного богомольца, а лицо — "пройдохи с Хитровки, наверняка местного вора, который на милостыню и то, что прикарманит по случаю, снимает комнату в знаменитой клоаке на Хитровке". Или "-Лоточник" — по Гиляровскому, "парень с простым деревенским лицом и деревенской же стрижкой под "горшок", несет лоток с бубликами и пирожками как самую большую крестьянскую радость, лицо у него оттого светлое и сдобное, как удачный калач".
Петр Быстров, по-своему продолжая эту, уже сгинувшую, эпоху, обратился к уходящим образам священства и монашества 20–30-х годов ХХ века.
Фото: Александр Бурый
— Это моя реплика на живопись цикла "Русь уходящая" Павла Корина. — Быстров подвел к гравюре "Митрополит", на которой старец в сусальном золоте обращает на себя внимание не блеском золота, а мертвенно-бледным лицом мученика. — Меня мой куратор Николай Палажченко спрашивает: "А чего он такой изможденный?" Для меня такой вопрос — удача и надежда на понимание зрителя. Ведь каким еще мог быть митрополит 30-х годов, когда шли самые дикие расправы над священством, а ему приходилось договариваться с коммунистами о выживании церкви и православия?
Так в диалоге с историей, искусством и современными технологиями рождается переосмысление минувших эпох и осознание себя в современном мире. Хотя, как признает Петр Быстров, с меняющимися как в калейдоскопе современными типажами мегаполиса мира, каким стала Москва, у него не очень складываются отношения.
Фото: Александр Бурый
— Я консерватор, — объясняет свое видение новой Москвы художник, — и потрясен, и дезориентирован тем, что происходит в современном мегаполисе. Я даже совсем с ним не знаком. И это не фигура речи, и не кокетство. Я, коренной москвич, хоть теперь и живу в подмосковной деревне, то, что вижу, приезжая в Москву, не могу соединить с той Москвой, которую знал. -Миграция, ротация людей и типов, деидентификация, мы живем в эпоху униидеологизма — безумной эпохи, раскручивающей мегаскорости смены эпох. Поэтому, думаю, Москва обязательно будет рождать новые типажи — знаковые и не очень, иногда просто проходные. Но они обязательно будут менять лицо города.
Фото: Александр Бурый
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ МОСКВИЧА
Так с помощью "Любера", "Банщика", "Диктора", "Стиляги", "Гармониста" художник Петр Быстров создает не просто галерею образов. Он воссоздает повседневность, сквозь которую видно: городовые и юродивые по-прежнему бродят по городу, только иначе теперь называются, московское мещанство не истребили годы советской власти, а вещи в руках горожан все так же определяют бытие и -сознание.
Фото: Александр Бурый
Дело же не в комсомольском значке, швабре, "косухе" или проволоке. Просто они, против воли человека, показывают, как в разные эпохи этот человек определяет свою принадлежность к тому или иному типу людей большого города. Эти вещи, найденные художниками, остаются регуляторами физического, информационного, духовного движения большого города. Эта функция мегаполиса никуда не пропадает. -Меняется ее облик и облик самих людей, но остается энциклопедия меняющегося движения — москвичи.
Послать
ссылку письмом
Распечатать
страницу