Материал из номера

       Май 2016

       Скачать номер

       в PDF формате

       Николая Карамзина считают своим Оренбург и Ульяновск

       После заупокойной литургии в кафедральном соборе, где собралось дворянство, купечество, простые обыватели, воспитанники гимназии и духовной семинарии, народ хлынул на новую площадь, где и был установлен монумент. Пелена, скрывавшая памятник, упала, и собравшиеся увидели бюст историка и надпись, выполненную накладными позолоченными буквами: "Н.М. Карам-зину историку Российского государства повелением императора Николая I-го 1844 год". С трех сторон памятник украшали -барельефы, а венчала его статуя музы Клио.

       Этот день в Симбирске (ныне — Ульяновск. — Прим. ред.) завершился в Дворянском собрании, где проходил торжественный обед, на котором звучали многочисленные тосты во славу императора, Отчизны, Карамзина и местного дворянства. Речь известного историка Михаила Погодина на обеде была встречена восторженно. Свидетель праздника, поэт Николай Языков писал Гоголю в Рим, что Погодин сказал "Похвальное слово Карамзину" "при громе рукоплесканий всего симбирского дворянства!"

       Фото: Андрей Семашко

       Автор двухтомной биографии русского историографа, которая будет опубликована в 1866 году, произносил "Похвальное слово Карамзину" с большим чувством. Он, конечно, отметил, что Николай Михайлович был уроженцем Симбирской губернии. Но когда стих гром аплодисментов, московского оратора обступили симбирские помещики, которые стали убеждать Погодина, что историограф родился не в Симбирской губернии, а в Михайловке — оренбургском имении Карамзиных. Многие из них знали Карамзина лично, кто-то охотился еще с его батюшкой. Им ли не знать! Погодин смутился: "Постойте, господа, как же так?" Он считал, что Карамзин сам ответил на вопрос о месте своего рождения в автобиографической справке, составленной в 1805 году. В ней он писал, что "надворный советник Николай Михайлов Карамзин родился 1 декабря 1766 года в Симбирской губернии". Карамзин, правда, не указал, где именно в Симбирской губернии он родился, но в этом ли дело... "Из Оренбурга он!" — настаивали захмелевшие от вина дворяне. Красный от досады историк разводил руками и повторял: "Помилуйте, господа, сам Карамзин указал..." И еще много лет об этом афронте Погодина судачили на уездных балах и в дворянских клубах за вистом и бостоном...

       Фото: Андрей Семашко Так выглядел зал Симбирского Дворянского собрания, где историк Михаил Петрович Погодин произнес "Похвальное слово Карамзину", с чего и начался спор между двумя городами. Ульяновский художник Сергей Худяков изобразил помещение в тот период с фотографии, сделанной, когда в нем располагалась домовая церковь учебного заведения

       ЭПИСТОЛЯРНЫЕ СРАЖЕНИЯ

       Вернувшись в Москву, Погодин в некотором смятении готовил для своего журнала "Москвитянин" статью "Николай Михайлович Карамзин". А тут еще пришло письмо из Симбирской губернии от Натальи Дмитриевой, сестры баснописца Ивана Дмитриева — ближайшего друга Карамзина. Родная тетка Дмитриевых, Евдокия Гавриловна Дмитриева (в замужестве Карамзина. — Прим. авт.), приходилась мачехой знаменитому историографу.

       В письме сообщалось, что историограф родился в селе Михайловке Оренбургского уезда. "Что может быть вернее моей справки о родине Николая Михайловича от его родного брата. У него в книге записано рождение целого их семейства, кто где родился. Это истинно, что Николай Михайлович родился в Оренбургской губернии, в селе Михайловка, Преображенское тож. В Карамзинке (теперь Знаменское, Симбирская губерния) родился меньшой его брат, сын моей тетки, Александр, а от первой жены дети все родились в Оренбургской губернии. Отец мой всегда смеялся, говоря своему племяннику: братья твои родились в Оренбургской губернии, кругом башкир, и ни который не похож на башкира, а особенно Николай (у которого белизна лица была необыкновенная), а ты родился около Симбирска и черен, как азиатец".

       В очередном номере "Москвитянина" вконец растерявшийся Погодин опубликовал подборку материалов под заглавием "Несколько дополнительных замечаний к первой статье о Карамзине". В нее было включено письмо племянницы Карамзина — Надежды Ознобишиной, урожденной Философовой. Она писала Погодину, что Карамзин родился в сельце Карамзинке, в 30 верстах от Симбирска. Также было опубликовано письмо поэта Николая Языкова, сообщавшего, что "по сказанию брата историографа, еще здравствующего Александра Михайловича", Карамзин родился в Оренбургской губернии, в Бузулукском уезде. Подборку противоречащих друг другу писем Погодин резюмировал так: "Представляем Симбирску отстаивать свои права, если может". Отстаивать права Симбирск не стал, о чем сейчас говорят в городе на Волге как о большой ошибке...

       Фото: Андрей Семашко Исследовательница Елена Мишанина извлекла из недр архивов неопровержимые, по ее мнению, доказательства оренбургского происхождения российского историографа...

       В том же, 1845 году, когда в Симбирске был открыт памятник историографу, Погодин на средства, собранные симбирскими дворянами, опубликовал в Мос-кве "Похвальное слово Карамзину", текст которого отличался от того "Слова", которое он произнес в губернском городе. Цензор вычеркнул из публикации упоминание об Александре Ивановиче Тургеневе, брат которого был связан с декабристами и скрывался за границей. А сам -Погодин в опубликованном тексте деликатно умолчал о месте рождения Карамзина. Но об обстоятельствах открытия памятника и возникшем споре он написал родственнику баснописца Ивана Дмитриева, Михаилу Дмитриеву. Именно этот человек спустя одиннадцать лет решил разобраться в этой запутанной ситуации.

       В 1857 году Михаил Дмитриев в "Московских ведомостях" опубликовал "вернейшее известие", в котором просил принять "за окончательное решение о месте рождения нашего историографа" деревню Карамзинку Симбирской губернии. "Оренбургская деревня, которую считали местом рождения Карамзина, именуется Преображенское, она же и Михайловка, тогда еще не была заселена: тут была в 1765 году степь", — писал он.

       Новый спор возник накануне столетия со дня рождения Николая Карамзина. Академик Петербургской Академии наук Петр Пекарский, основательно порывшись в столичных архивах, подготовил статью "Старинное известие об имении Карамзиных: село -Михайловское—Преображенское". Она была опубликована в примечаниях к книге "Письма Н.М. Карамзина к И.И. Дмитриеву", изданной в 1866 году в Петербурге. Пекарский, доказывая, что Михайловка—Преображенское в Оренбургской губернии было -основано еще в 1750-е годы, предоставил в доказательство старые географические карты. Дотошный академик разыскал даже сведения о том, что соседом -Карамзиных был помещик Александр Кудрявцев, который к тому же являлся крестным отцом -Николая Михайловича.

       Тот же Пекарский, отстаивавший "оренбургскую версию" рождения Карамзина, утверждал, что Погодин ошибся и в годе рождения историографа: он считал, что Карамзин родился в 1765 году, а Пекарский стоял за 1766-й. На специальном заседании в Академии наук Пекарский сделал доклад о месте и годе рождения историографа.

       Но, как оказалось, точку в этой истории ставить рано. И по сей день между историками двух областей — Ульяновской и Оренбургской — продолжается спор о месте рождения Карамзина, который возник в зале Дворянского собрания Симбирской губернии еще в 1845 году...

       Фото: Андрей Семашко Разрабатывать эту версию она начала с малоизвестной и забытой книги

       ЗАПУТАННАЯ ИСТОРИЯ

       Это здание, построенное в 1790 году по проекту губернского архитектора Тоскани, стоит и поныне. В 40-е годы XIX века оно перестраивалось, но тот зал, где Погодин читал "Похвальное слово", сохранился. После того как в 1847 году Дворянское собрание переехало в новое здание, в старом разместилось училище, а в том самом зале открыли домовую церковь. В советское время ее, конечно, закрыли. А теперь зал превратился в спортивную площадку. Когда мы вошли, здесь играли в баскетбол. По залу, азартно вопя, носились дети, не обращая внимания на прекрасный вид, открывающийся из окон на сквер и памятник Карамзину.

       В классной комнате, что напротив зала, висит картина Сергея Худякова, благодаря которой можно понять, как выглядел этот самый зал в 1845 году. "Стены, окна — все как тогда, когда Погодин произносил свою речь, не предполагая, в какую войну она выльется", — говорит сопровождающая нас симбирский историк Елена Беспалова. Правда, она предполагает, что спор между симбирскими помещиками и Погодиным разгорелся днем ранее, потому что никто бы не посмел шуметь во время торжественного обеда в присутствии всей знати губернии. По ее мнению, помещики атаковали Погодина во время репетиции его выступления, которая проходила вечером накануне в этом же зале. А уж молва потом приукрасила инцидент...

       Фото: Андрей Семашко Копия с портрета Н.М. Карамзина кисти А.Г. Венецианова (автор копии неизвестен) в экспозиции мемориального музея "Карамзинская общественная библиотека" при Дворце книги Ульяновска

       Елена Беспалова — убежденная сторонница версии симбирско-го происхождения Карамзина, недавние публикации на эту тему оренбургского исследователя Сергея Колычева ее не убедили. Колычев, как и Пекарский в свое время, опроверг слова Михаила Дмитриева о том, что оренбургской деревни не существовало на момент рождения Карамзина, и спустя более 150 лет возобновил исторический спор. Хотя, в принципе, он и не прекращался. Спор этот давно переместился на страницы энциклопедий, которые по-разному указывали место рождения автора "-Бедной Лизы" и "Писем русского путешественника". Энциклопедия Брокгауза и Ефрона называет Симбирск. Большая советская — Оренбург. Многочисленные литературные справочники тоже указывают разные места рождения Карамзина.

       Но в прошлом году Ульяновск занервничал не на шутку. Исследовательница из Оренбурга Елена Мишанина опубликовала новые данные, которые говорили в пользу версии рождения Карамзина на Оренбургской земле. В Интернете появились публикации с громкими заголовками "Битва за Карамзина", "Ульяновск теряет Карамзина" и т.д. Интерес к ним подогревал и тот факт, что в декабре 2016 года страна будет отмечать 250-летие со дня рождения великого русского историографа. В Ульяновске всерьез стали подозревать Оренбург в намерении "отобрать" Карамзина.

       Конечно, точку в споре двух городов могли бы поставить метрические записи о рождении и крещении историографа. Но система регистрации младенцев в Российской империи в XVIII веке не была идеальной. Соответствующие записи заносились обычно сначала в местные приходские (или черновые) книги, а затем сведения копировались в консисторские (беловые) книги. Данные симбирских приходских книг дублировались в беловых книгах Казанской духовной консистории. Но, увы, Казань была разорена и сожжена воинством Емельяна Пугачева в 1774 году. В подобных случаях, когда бумаги, подтверждавшие родо-словную, были утеряны, дворянство можно было подтвердить свидетельскими показаниями.

       Фото: Андрей Семашко В апреле 1848 года в главном зале Симбирского Дворянского собрания состоялось торжественное открытие общественной библиотеки, названной в память Н.М. Карамзина и состоящей из книг, переданных в дар городу его сыновьями. Ныне в этом здании Дворец книги

       Уже живя в Москве, Николай Михайлович Карамзин таким образом подтвердил свое дворянское происхождение, оформив сословные документы и герб. Позже то же самое сделал и его младший брат — Федор Михайлович.

       Так в 1808 году появился документ, подписанный несколькими дворянами, которые свидетельствуют о родстве братьев Николая и Федора Карамзиных, последний из которых постоянно жил в Оренбуржье. Документ этот был опубликован в книге исследователя российских родословных Александра Сиверса "Генеалогические разведки", изданной в 1913 году. Сегодня эта книга — раритет. Каким-то чудом копия книги Сиверса попала в Оренбург в 1990-е годы по межбиблиотечному абонементу. Сотрудница оренбургского Института степи Уральского отделения РАН Елена Мишанина помнит, что книгу прислали на микропленке и распечатанные с нее листочки читали под лупой. В институте помимо своей основной специализации, связанной с землепользованием и землевладением, она занималась историей дворянских поместий и незаметно для себя увлеклась историей дворянских родов.

       СПОР ОРЕНБУРГА И УЛЬЯНОВСКА

       Каждый февраль в Оренбургской области организуется поход на снегоходах "Золотое кольцо Аксаковского Поволжья", который проходит по всем известным литературным местам. Елена Мишанина участвует в этих экспедициях как специалист по дворянским усадьбам и родословным. В феврале 2015 года Елена вместе с краеведом Сергеем Колычевым снова побывали в Преображенке (после 1917 года Преображенское, бывшее село Михайловку, именуют "Преображенка". — Прим. авт.). Годом ранее здесь по инициативе Мишаниной и Колычева открыли мемориальную доску Карамзину.

       Фото: Андрей Семашко В этом здании симбирской гимназии до 1847 года находилось Дворянское собрание. Когда в 1845 году открывали памятник Карамзину, то выслушать "Похвальное слово" историографу и принять участие в торжественном обеде гости собрались за этими окнами

       Тогда-то Елена Мишанина подумала, что все надежды Орен-бурга на право называться малой родиной известного русского историографа может оправдать документ, опубликованный в книге Сиверса и подтверждающий родство между Николаем Карамзиным и его братом Федором. Ведь дети, рожденные в одной губернии, не могли подтвердить свое родство с помощью свидетельства дворян другой губернии. Следовательно, сделала вывод Мишанина, если удастся доказать, что дворяне, подписавшие тот документ, жили в Оренбуржье, это будет значить, что Николай Михайлович появился на свет именно здесь.

       "Особое свидетельство дворян" Елена разыскала в мае 2015 года в фонде Самарского дворянского депутатского собрания в деле "О внесении герба рода Карамзиных в общий гербовник дворянских родов Всероссийской империи". Елена Мишанина приступила к анализу имен людей, подписавших документ. Увы, в бумагах не были указаны ни звания, ни должности, ни отчества свидетелей. Нужно было найти их следы в куче пыльных архивных дел, так что она изу-чила в Оренбургском архиве все послужные и формулярные списки. При этом она помнила и о последних аргументах своего коллеги Колычева. Дополнительно к новым, найденным им картам, из которых явствует, что село Михайловка, ставшее позже Преображенкой, существовало до рождения историографа (помните письмо Михаила Дмитриева, из-за которого ульяновцы считают, что в годы рождения Карамзина такого села в Оренбуржье еще не было? — Прим. авт.), Колычев раскопал еще одно доказательство. Он разыскал незаконнорожденного из рода Карамзиных, который тоже поддерживал версию оренбургского происхождения основателя русского сентиментализма. Им оказался житель Бузулука Константин Евлентьев — внебрачный сын Федора Карамзина и, соответственно, племянник Николая Михайловича. В 1852 году Евлентьев выступил с заявлением, что Карамзин родился в Оренбуржье.

       В итоге работы в архиве Елена Мишанина сделала вывод: подписавшие "Особое свидетельство" люди были оренбургскими, а не симбирскими дворянами: губернский прокурор, межевой прокурор, судья уголовного суда, судья совестного суда. К тому же они оказались помещиками, чьи владения находились в нескольких верстах от Преображенки — родового гнезда Карамзиных в Оренбуржье. И Мишанина сделала окончательный вывод. Если бы Карамзин родился в Симбирской губернии, то и документ бы подписывали симбирские помещики. Как могли подписать его оренбургские помещики, если бы они не знали, что Николай и Федор — братья?

       Федор жил постоянно в Оренбуржье, а Николай, после детских лет, проведенных здесь, приезжал в Михайловку—Преображенку предположительно всего один раз — после Отечественной войны 1812 года. А в Оренбурге историограф и вовсе не бывал.

       Фото: Андрей Семашко У заведующей научно-исследовательским отделом Государственного историко-мемориального музея-заповедника "Родина В.И. Ленина" Елены Беспаловой много веских аргументов, чтобы защитить симбирское происхождение Н.М. Карамзина. Главный из них — собственные слова писателя

       "Думаю, "Особое свидетельство" — это документ, который ставит крест на "симбирской версии", — говорит Елена.

       Когда новые данные, найденные Мишаниной, появились на сайте департамента культуры Оренбургской области, спор о месте рождения Карамзина вспыхнул с новой силой. Если доказательства Колычева в Ульяновске проигнорировали, то на заявление Мишаниной живо откликнулись. Началась горячая полемика.

       Кстати, Мишаниной удалось уже в третий раз — после найденных Пекарским и Колычевым карт — опровергнуть слова Михаила Дмитриева о том, что деревни в Оренбуржье, где мог родиться будущий историограф, в 1766 году еще не было. Она разыскала в архивах документ, свидетельствующий, что село Преображенка к 1766 году уже существовало. Этот пока не опубликованный документ датируется 16 марта 1753 года, то есть он появился за тринадцать лет до рождения историографа. Подписана бумага его отцом — Карамзиным Михаилом Егоровичем.

       Как известно, крестным отцом историографа называют соседа Карамзиных Александра -Кудрявцева. В Ульяновске считают, что он жил рядом с селом Знаменским, под Симбирском. Мишанина установила, что рядом с Преображенкой было село Березовка—Кудрявцево, в котором тоже жил майор в отставке Александр Кудрявцев. Правда, в данном случае отчества двух Кудрявцевых не совпадают: симбирский -Кудрявцев — Алексеевич, а оренбургский — -Иванович.

       Этим крестным интересовался еще историк Михаил Погодин, о чем есть запись в его бумагах, хранящихся в Российской государственной библиотеке. О Кудрявцеве Погодину рассказали симбирские помещики во время того самого инцидента с "Похвальным словом" в 1845 году. Факт получил общую известность, когда в Ульяновске были опубликованы письма Карамзина к братьям Александру и Василию. Составитель сборника писем и упомянул в примечаниях о крестном Карамзина — Кудрявцеве, о котором узнал из черновиков Погодина.

       Фото: Андрей Семашко По бережно хранящимся в музее книгам из библиотеки Карамзина, на которых остались личные пометы историографа, можно узнать круг его интересов

       ДОКУМЕНТ И АРГУМЕНТЫ

       Однако есть факт, игнорировать который невозможно. Николай Михайлович Карамзин сам указал местом своего рождения Симбирскую губернию — с этим спорить трудно. "Побывав в Европе, Карамзин оценил роль рекламы, — рассуждает Елена Мишанина. — Он понимал, что его имя переживет века. И заботился об этом. Его фраза, что он родился в Симбирской губернии, подтверждает, возможно, то, что ему было это выгодно. В то время Симбирск глухой угол, а уж Оренбург — такая глушь!"

       Но это — лишь версия...

       Еще при жизни историографа, 22 декабря 1825 года, дворяне Симбирской губернии постановили поместить портреты баснописца Ивана Ивановича Дмитриева и Николая Михайловича Карамзина в зале Дворянского собрания, дабы почтить своих знаменитых земляков. Об этом решении Карамзину лично сообщил предводитель дворянства Симбирской губернии князь Михаил Баратаев. Позже о визите к Карамзину он рассказывал министру внутренних дел Дмитрию Блудову — одному из инициаторов установки памятника Карамзину в Симбирске: "В 1826 году был почтен личным явлением и искреннейшей благодарностью дворянству и пожатием руки незабвенного к общему всех прискорбию готовящегося уже вступить в небесное свое отечество". В Ульяновске считают, что факт встречи Баратаева с Карамзиным и их рукопожатие подтверждают согласие историографа с решением дворян поместить порт-рет Николая Михайловича в Дворянском собрании как уроженца Симбирской губернии. Не последовало никаких возражений и со стороны родственников и близких друзей Карамзина, когда после кончины историографа Николай Греч в мае 1826 года опубликовал в "Северной пчеле" некролог, в котором утверждалось, что Николай Михайлович -родился в Симбирской губернии...

       В Ульяновске считают, что располагают достаточным количеством доказательств того, что Карамзин является их земляком. Да, письмо Михаила Дмитриева ульяновские историки "сняли с повестки дня", признав, что Дмитриев был не прав. Зато на новые документы оренбуржцев у них появились свои новые документы. "Исследование документа из книги Сиверса ничего о месте рождения историографа не говорит, — считает Елена Беспалова. — А у нас помимо общеизвестных есть новое прямое доказательство рождения Карамзина в Симбирской губернии".

       Под общеизвестным доказательством о месте рождения Карамзина историк подразумевает собственноручно написанную историографом автобиографическую записку, составленную им в 1805 году для митрополита Евгения (в миру — Евфимий Алексеевич Болховитинов. — Прим. ред.), работавшего над книгой "Новый опыт исторического словаря о российских писателях".

       А новый документ-аргумент Елена Беспалова совсем недавно разыскала в московских архивах. Называется он "Краткая записка о городах для путешественника из Царского Села на Восток России" и составлен 15 августа 1824 года. Все буквы в слове "путешественник" — заглавные. Это дает основание утверждать, что речь идет о высочайшей особе. "Правда, — отмечает Елена Беспалова, — эта записка в архивных описях значилась как анонимная, без указания автора. Но, изу-чив не одну сотню собственноручно написанных Карамзиным писем, могу смело подтвердить его авторство". Чуть позже Беспалова нашла подтверждение авторства в неопубликованной переписке Константина Сербиновича с Михаилом -Погодиным. В 1865 году Погодин готовил свой труд, который назывался "Карамзин по его сочинениям, письмам и отзывам современников". И он обращался за содействием к Сербиновичу, поскольку тот в течение восьми последних лет жизни историографа был его близким помощником. Сербинович писал Погодину об этой записке, объясняя, что она готовилась для императора Александра Павловича. В этом же письме Погодину он сообщал, что обращался за содействием к семейству Карамзина, но записку родственники не нашли. И вот спустя почти 150 лет Елена Беспалова ее обнаружила. В записке перечисляются 30 городов, через которые лежал путь Александра I на восток России. О каждом городе Карамзин давал общие сведения. Рассказывая о Симбирске, автор записки написал, что там он родился и провел детские годы, там имел свое поместье его прадед — царский стольник, а также дед-полковник. "Почему мы не должны верить собственным записям Карамзина? — спрашивает Елена Беспалова. — Тем более что все эти документы можно и сейчас изучить? Разве этого мало?"

       Но как же быть с письмом Натальи Дмитриевой Михаилу Погодину о том, что Николай Михайлович родился в Оренбуржье? "Да, на него любят ссылаться сторонники "оренбургской версии", — говорит Елена Беспалова. — Кстати, само это письмо не найдено до сих пор! Зато обнаружено другое письмо Натальи Ивановны Погодину, датированное 21 декабря 1845 года. В нем она пишет: "Вам нужно знать о месте рождения <...> Николая Михайловича Карамзина. Очень было мне приятно выполнить Ваше желание. Немедленно справилась с его родным вместе и моим братом Александром Михайловичем Карамзиным (брат Николая Михайловича Карамзина и кузен Дмитриевой. — Прим. авт.). Вот вам достоверное извещение, что этот гений ума и всех достоинств родился не в Симбирске, а в Оренбургской губернии в селе Михайловке, а мы симбиряки хотели похвалиться этим и присвоили памятник его себе".

       Фото: Андрей Семашко Копия с портрета старшего брата историографа, Василия Михайловича Карамзина, кисти его внебрачной дочери Ольги, в замужестве Ниротморцевой. Автор копии Борис Клевогин. Хранится в экспозиции мемориального музея "Карамзинская общественная библиотека" при Дворце книги Ульяновска

       В Ульяновске бытует версия, что вообще-то спор о месте рождения Николая Михайловича начался в XIX веке не из-за поиска истины, а из-за борьбы за одно из имений Карамзиных. Даже спустя более 150 лет ульяновских историков настораживает некая прямодушная откровенность письма, которая наводит на мысль об умышленности сделанного в нем признания.

       Главными заинтересованными лицами в интриге, которая вылилась в столь длительный спор, ульяновцы считают Александра Михайловича Карамзина и Наталью Ивановну Дмитриеву. История была для того времени обычная. Сентиментальная. Василий Михайлович, старший брат Карамзина, который владел Знаменским в Симбирской губернии, имел внебрачную дочь Ольгу, вышедшую замуж за Дмитрия Ниротморцева. Василий Михайлович так сильно любил Ольгу, что в завещании имение отписал ей. Еще при жизни своего брата-историографа Василий предполагал, что братья будут выступать против этого его решения. И они, конечно, были против... -Судебные процессы между Александром Михайловичем и незаконнорожденной дочерью старшего брата, Ольгой Василь-евной Ниротморцевой, наделали много шума. Письмо -Натальи Дмитриевой, в котором она пишет Погодину, что историограф родился в Оренбуржье, могло быть продиктовано хитроумной интригой. Не очень лестно некоторые современники отзываются о нравственном облике и Александра Михайловича -Карамзина.

       Но где тут правда — поди разбери спустя почти два века! Однако, как считают в Ульяновске—Симбирске, подученные перечисленными лицами местные дворяне и смутили тогда Михаила Погодина своими -замечаниями.

       НОВЫЕ БИТВЫ

       ...Сегодня село Знаменское (оно же Карамзинка) существует фактически лишь на карте. Летом там живут дачники, а зимует всего один человек. Почитателей основателя русского сентиментализма предпочитают туда не возить. Смотреть нечего. Прах Василия Михайловича Карамзина и его дочери Ольги из Знаменского вместе с остатками надгробных плит несколько лет назад перенесли на кладбище Покровского монастыря в Ульяновске. Дом Карамзиных, где он мог родиться, в городе тоже не сохранился.

       Зато в Оренбуржье село Преображенка (Михайловка) полно людей. Когда прошлым летом Елена Мишанина приехала туда вместе с Сергеем Колычевым, то глава поселковой администрации организовал встречу с жителями в клубе. После рассказа о Карамзине старожилы нашли место, где стояла церковь, разыскали крест с этой церкви, показали старое кладбище с остатками склепа Карамзиных. Жители провели несколько субботников и привели в порядок место, где стояла усадьба, нашли даже колодец, из которого черпали воду для засолки карамзинских огурцов. Их Федор Михайлович посылал знаменитому брату-писателю в Москву. Карамзин в письмах сообщал, что оренбургские огурцы лучше, чем те, которые ему шлют из Заволжья. Так что сейчас в Преображенке думают, не наладить ли им производство "карамзинских соленых огурцов".

       Имя русского историографа объединило усилия людей, и в селе организовали православный приход. А один мальчик из Преображенки, наслушавшись разговоров о Карамзине, поступил на исторический факультет. Но, пожалуй, вот и все выгоды, которые принесли Елене Мишаниной найденные ею документы. Все исследования она проводила за свой счет и в свободное от работы время. Ничей заказ (в чем ее подозревали) она не выполняла и на место проведения главных торжеств, связанных с Карамзиным, влиять не собиралась.

       "Я даже благодарна Елене Мишаниной за то, что она нас расшевелила, — говорит Елена Беспалова. — А то мы были в благодушном состоянии, в полной уверенности, что этому давнему спору пришел конец. А тут пришлось работать, искать новые неопровержимые доказательства, что Карамзин действительно наш, симбирский уроженец".

       Спор, кстати, будет продолжен. В конце нынешнего года, как обещают в Ульяновске, Елену Мишанину пригласят на научную конференцию, приуроченную к торжествам по случаю 250-летия рождения Карамзина. И кто знает, какие новые доказательства оренбуржцы привезут с собой? Ведь обе стороны продолжают активно исследовать фонды российских архивов, поднимая клубы пыли не меньшие, чем две армии перед сражением. И, наверное, это самая лучшая война из всех, какие могут быть...

       "Жизнь есть обман, — писал -Николай Михайлович Карамзин, — счастлив тот, кто обманывается приятнейшим образом".

       Послать

       ссылку письмом

       Распечатать

       страницу