Май дал всплеск не столько избирательной борьбы, сколько маневров в связи с предстоящими думскими и президентскими выборами. С интервалом меньше чем в две недели с развернутыми заявлениями выступили премьер Владимир Путин и президент Дмитрий Медведев. Первый объявил о создании Народного фронта, причем не просто к выборам, а на предстоящие годы, второй продемонстрировал первому свою полную лояльность и готовность как остаться на следующий срок, так и уйти. На период между этими заявлениями пришлось подтверждение Минюстом регистрации Конгресса русских общин (как общественного объединения, не партии) — предтечи ？Родины？, триумфатора кампании 2003 г., и объявление о новом лидере для ？Правого дела？ — равноприближенном к обоим участникам тандема олигархе Михаиле Прохорове. Одновременно с пресс-конференцией президента состоялась процедура отзыва из Совета федерации его председателя и лидера ？Справедливой России？ Сергея Миронова, что стало более серьезным информационным поводом, чем впервые проведенная в таком большом формате пресс-конференция Дмитрия Медведева.

       Ожидания по поводу задолго объявленной пресс-конференции были очень велики. Ее содержание, как ранее и содержание последнего президентского послания, им явно не соответствовало. Если целью было продемонстрировать, что Медведев не является самостоятельным политиком, то она была достигнута.

       Выбор Сколкова — столицы ？модернизации и инноваций？ — в качестве места проведения пресс-конференции был, по-видимому, призван подчеркнуть модернизационную парадигму президента. Но региональный символизм оказался с двойным дном, поскольку это было ？старое Сколково？ — международная школа управления, а не медведевский инноград, который пока есть только на бумаге.

       Постоянно говоря о близости или даже совпадении своих позиций с премьером Путиным, Медведев подчеркнул разницу в отношении модернизации: Путин считает, что модернизация — ？это такое спокойное постепенное движение. Я считаю, что у нас есть шансы и силы для того, чтобы эту модернизацию провести быстрее？.

       На очень конкретные вопросы западных журналистов: о деле Магнитского, о срыве сделки Роснефти с ВР — ответы Медведева были очень неконкретны, вроде ？я настроен на то, чтобы…？.

       Характерна и подборка вопросов, отобранных самим Медведевым: о НАТО и ЕвроПРО, возрождении региональных перевозок, оленеводстве, словах-паразитах. В качестве главных достижений своих трех лет на посту президента Медведев назвал спокойное прохождение через кризис, реализацию выверенного внешнеполитического курса.

       В целом позиция Медведева — это позиция комментатора политики, а не ее делателя, причем он комментирует даже свои собственные заявления. Главный принцип при этом — ？все действительное разумно？: и порядок формирования СФ, и существующие политические партии, и отзыв Миронова с поста спикера СФ. Отвечая на вопрос о возможности возврата к прямым выборам губернаторов, Медведев допустил, что процедура может быть изменена через ？какое-то количество лет？, приведя при этом горизонт в 10-15 лет, а не 100, как ранее.

       Важной особенностью действительно серьезных и важных заявлений Дмитрия Медведева, начиная с ？России, вперед？ и кончая десятью ？магнитогорскими ударами？, является ？одноразовость？, в то время как, скажем, за недавними инициативами ВВП по поводу Народного фронта и Агентства стратегических инициатив тут же следует цепочка действий.

       Замечу, что проблема ？кто будет президентом на следующий — уже шестилетний — срок?？ перезрела. Долго подававшаяся как главная интрига российской политики, она, как представляется, лишилась особого смысла и продолжает волновать журналистов и экспертов во многом лишь по инерции.

       В самом деле, Путин никуда не уходит. По крайней мере, признаков этого нет, скорее наоборот. А в персоналистской системе неожиданный уход лидера возможен, как правило, лишь в результате переворота.

       Есть ли основания считать, что наши бизнес-политические элиты напуганы экономическими перспективами настолько, что готовы отказаться от комфортного нынешнего положения и пойти на риск полномасштабной модернизации? Может, пару лет назад такой страх у них был, но сейчас, при цене на нефть свыше 100 долларов за баррель, его определенно нет. Выбирая между традиционной рентно-перераспределительной и модернизационной моделями, элита определенно предпочла первую. И громадье государственных проектов — от нефтепроводов во все стороны до 20 триллионов на вооружения — тому лучшее подтверждение.

       Итак, Путин на месте, модель сохраняется нынешняя. Остается вопрос с тандемом — имеет ли его сохранение политический смысл? Представляется, что нет: свою имиджевую роль тандем отыграл, а никакие серьезные политические реформы — не ради демократии или, наоборот, авторитаризма, а ради того, чтобы система была более адекватна сложности стоящих перед ней задач, — в ситуации разведения роли формального и реального лидеров практически невозможны.

       Есть, правда, одно соображение в пользу системы разведения не столько власти, сколько ответственности. Дело в том, что из-за нагрянувшего кризиса системе удалось осуществить лишь часть планировавшихся для тандема неприятных задач: например, сменить сильных и относительно самостоятельных глав регионов, что произошло в прошлом году. Провести же болезненные реформы в социальной сфере, включая пенсионную систему, здравоохранение, бюджетную сферу, в целом не получилось, хотя они и были запланированы. Боясь социальных протестов, правительство, по сути, купило отсрочку от кризиса, отложив болезненные реформы на потом. Теперь это ？потом？ наступает, и Путину вроде как не резон брать на себя всю полноту ответственности — лучше найти кого-то, кто бы сделал ？грязную работу？ и ушел. Новый лидер ？правых？ Михаил Прохоров на такую роль подходит, подходят и другие: Игорь Шувалов, Анатолий Чубайс, Алексей Кудрин, да и не только они.

       Путин же займется политическими сюжетами, а потом ужаснется тому, что либеральный премьер ？наломал дров？, заменит его, отыграет что-то назад, но дело будет сделано. Антинегативный популизм — когда вместо того, чтобы предложить что-то позитивное, людей сначала пугают бóльшим негативом, будь то резкое повышение цен на водку или кратный рост акцизов на табак, а потом негатив уменьшают, заставляя радоваться не тому, что что-то дали, а тому, что забрали меньше, — фирменный путинский стиль.

       Конечно, возможны варианты, но ни в одном из них как-то не просматривается роль для Медведева — ни функциональная, ни, как сейчас, декоративная. Его роль изначально задумывалась как роль ？одноразового президента？ и, похоже, такой и останется.

       В качестве утешения для сторонников Медведева замечу, что, как ни маловероятно сохранение варианта ？Медведев при Путине？, даже если этот вариант будет воплощен, принципиальных изменений сценария развития — или, скорее, отсутствия развития при бурных изменениях — это не даст. Это касается ？модернизации сверху？ по инициативе ？хорошего царя？. Реактивная же модернизация — как усложнение примитивизированной сейчас донельзя политической системы в целях выживания, а не для счастья граждан — неизбежна в любом случае.