Выступая в прошедшие выходные на Мюнхенской конференции по вопросам безопасности, российский министр иностранных дел Сергей Лавров посетовал на ？лоскутный？ характер евро-атлантических механизмов безопасности и подчеркнул необходимость создания в этой области всеобъемлющей системы, построенной на доверии. Он отметил, что трудности с достижением договоренности по вопросу о противоракетной обороне грозят ？вбить клин？ между различными ветвями европейской цивилизации.

       Но в тот самый день, когда Лавров говорил о необходимости ？равной и неделимой？ безопасности в Европе, произошло событие, лишь усиливающее существующие разногласия: постоянные представители России и Китая при ООН использовали свое право вето в ходе голосования по резолюции Совета Безопасности (СБ ООН), осуждающей насилие в Сирии, требующей его прекращения и одобряющей предложение Лиги арабских государств о формировании в стране ？правительства национального единства？. Тем самым Москва и Пекин продемонстрировали явный отход от ценностей, разделяемых не только евро-атлантической ？семьей？, но и представителями мирового сообщества в целом, поскольку резолюцию одобрили все остальные члены СБ ООН — от Колумбии и Гватемалы до Индии и Пакистана.

       В субботу российская сторона дала понять, что ее вето было вынужденным шагом, поскольку формулировки резолюции равносильны поддержке одной из сторон внутриполитического конфликта, но у позиции обоих государств, несомненно, есть подтекст, связанный с борьбой за влияние и абсолютно несовместимый с сотрудничеством, необходимость которого Сергей Лавров подчеркивал в своем мюнхенском выступлении. Но и это еще не все: в тот день мы словно видели две Российские Федерации одновременно: в Мюнхене — дальновидную, прогрессивную, стремящуюся к модернизации, а в Нью-Йорке — прежнюю Россию, мыслящую в духе ？игр с нулевой суммой？, борющуюся за влияние на мировой арене. Просчет российского руководства в данном случае заключается в том, что оно не смогло понять: обструкция — не единственный способ усилить свое влияние. Происходившее в ООН было ？игрой с положительной суммой？, попыткой международного сообщества осудить насилие в Сирии и приступить к устранению породивших его причин.

       В этом контексте невозможно обойти вниманием ряд факторов, обусловливающих заинтересованность России в том, чтобы режим Асада остался у власти. Эти интересы носят одновременно конкретный и концептуальный характер, и они могут оказаться под угрозой в случае смены власти в Сирии — причем после субботнего голосования в СБ ООН эта угроза лишь усилилась. Если режим Асада падет, Россия, несомненно, лишится весьма прибыльных контрактов на поставку вооружений, военно-морской базы в Тартусе, а также части и без того слабеющего влияния на Ближнем Востоке. Наглядной иллюстрацией настроений в арабских странах стал погром, который устроили в воскресенье в российском посольстве в Триполи ливийские революционеры; как сообщает Reuters, они заявляли о готовности отправиться в Сирию и сражаться ？бок о бок со своими братьями？.

       Кроме того, Москва ведет нелегкую борьбу против иностранного вмешательства во внутренние дела суверенных государств, последним примером которого стала натовская интервенция в Ливии. Кое-кто в России считает, что главной причиной операции НАТО была борьба за сырьевые ресурсы, а разговоры о правах человека — не более чем ？троянский конь？. Некоторые чиновники из высших эшелонов российской власти относятся к намерениям США сугубо подозрительно, опасаясь: если Россия будет слабой, ей уготована роль ？жертвы？ мира, ？быстро сходящего с ума？, уважающего ？только силу, причем не какую-то… “умную” и “мягкую”, а что ни на есть настоящую, грубую, вооруженную, физическую силу？. В попытках обуздать могущество США и НАТО Россия действует по двум направлениям: использует свое право вето в СБ ООН и наращивает собственную военную мощь, чтобы, как выразился вице-премьер Дмитрий Рогозин, не стать следующей жертвой.

       В субботу Россия упустила возможность вместе с международным сообществом сказать ？нет？ репрессивной и жестокой реакции на народное недовольство. Конечно, Москва активно участвует в решении сирийского вопроса — об этом свидетельствует состоявшаяся во вторник поездка в Дамаск Лаврова и главы Службы внешней разведки Михаила Фрадкова: они привезли с собой послание президента Дмитрия Медведева и провели консультации с руководством Сирии. Кроме того, история далека от завершения: СБ ООН, скорее всего, вернется к этому вопросу в форме другого проекта резолюции, что, вероятно, даст России еще один шанс продемонстрировать стремление добиваться прекращения насилия и солидарность с международным сообществом.

       В конечном итоге именно исход событий вроде тех, что происходят в Сирии, будет способствовать или препятствовать совместным действиям по стратегическим вопросам, связанным с безопасностью. Если Россия и дальше станет поддерживать Асада поставками оружия и дипломатическим ？прикрытием？, перспективы сотрудничества по ПРО и другим проблемам безопасности стратегического характера выглядят незавидными. Если Москва действительно воспринимает Соединенные Штаты как гегемона, ищущего себе очередную жертву, достичь нового уровня доверия, который Лавров в Мюнхене назвал ключом к нейтрализации сегодняшних угроз, вряд ли удастся.

       Эндрю Риди — приглашенный исследователь в Московском Центре Карнеги.