Материал из номера
Январь 2015
Скачать номер
в PDF формате
Этот музей не нуждается в ярких вывесках, нет никакой необходимости и в упоминаниях в путеводителях и справочниках. Его экспозиция ждет большей частью специалистов в области психиатрии и психологии и тех, у кого "обнаженная душа", как говорят сотрудники психиатрической больницы о своих пациентах.
Едва ли в России есть психиатрическая больница известнее, чем та, что находится на знаменитой Канатчиковой даче в Москве. За более чем столетнюю историю о ней сложилось немало легенд, анекдотов и баек, а само имя "Кащенко" стало нарицательным: сейчас так нередко называют как сами психиатрические клиники, так и людей с психическими отклонениями.
Так вот, у больницы есть свой музей. Смирительные рубашки всевозможных форм и размеров, медицинские приборы, скорее напоминающие орудия пыток, и прочие скелеты в шкафах — это, к счастью, не про него. Вместо всего этого здесь большей частью представлены документы, например фотографии из архивов известных людей, увесистые книжки историй болезней, труды по медицине, есть и вещи, созданные руками пациентов. А на редкость приятные в общении хранители музея во время экскурсии развенчивают укоренившиеся в сознании мифы, рассказывая подлинную историю этого интересного места.
Фото: Александр Бурый В музее хранятся уникальные старинные книги
ЛЕЧИТЬ, НЕЛЬЗЯ ИЗОЛИРОВАТЬ
И все-таки совсем без "страшилок" не обходится. Первое, что показывают посетителям, — это стенд с картинками, на которых изображено, как "лечили" психически нездоровых людей в Европе столетия назад. Едва ли такое отношение можно было назвать гуманным: в лучшем случае больных цепями приковывали к примитивным койкам, раскручивали во все стороны, считая это действенным методом лечения, выливали на голову ведра ледяной воды, при этом показывая действо за плату обывателям, совсем как в зоопарке. А в худшем их ждало безжалостное преследование инквизиции...
В России, оказывается, лечение было принципиально другим. Уже во времена князя Владимира больные могли найти приют в монастырях, где они получали кров, пищу и посильную работу. Впервые о том, что людьми с психическими заболеваниями должны заниматься профессионально подготовленные врачи, заговорил Петр III, но первые "доллгаузы" (в переводе с немецкого "дома сумасшедших". — Прим. авт.) в стране появляются после его смерти.
Фото: Александр Бурый Небольшой, но уютный центральный зал
Первая психиатрическая больница в Москве появилась в 1808 году. Тогда она была известна как "Преображенский доллгауз", а сегодня — как больница № 3 имени В.А. Гиляровского, что на Матросской Тишине. Клиника была рассчитана немногим более чем на 300 коек и очень быстро переполнилась. Уже в конце XIX века врачи осознали необходимость в строительстве еще одной больницы.
В те годы московским головой был купец первой гильдии Николай Александрович Алексеев, оставшийся в памяти горожан как один из самых деятельных и энергичных людей, когда-либо занимавших этот пост. Представитель семьи богатейших золотопромышленников, получивший великолепное домашнее образование, смог превратить Москву в настоящий европейский город.
Алексеев занимал пост городского головы всего лишь восемь лет — с 1885 по 1893 год, — однако этого ему хватило, чтобы навсегда остаться в истории. К примеру, до него огромная и по тогдашним меркам Москва была буквально усеяна зловонными выгребными ямами, а домашний скот забивали прямо на улице. Алексеев распорядился построить водопровод и канализацию, насосные станции, позволяющие жителям каждого дома пользоваться новым благом. Все скотобойни были вынесены за черту города и сконцентрированы в Калитниках, где ныне расположен известный Микояновский комбинат.
В эти же годы он построил здание городской думы на Воскресенской площади (ныне — Музей В.И. Ленина, филиал Государственного Исторического музея); перешла в собственность города Третьяковская галерея; приведен в достойный вид Александровский сад. В 1886 году Алексеев закрывает ветхие Верхние торговые ряды на Красной площади и возводит новые — прототип сегодняшнего ГУМа. Последнее, впрочем, вызвало неоднозначную реакцию москвичей. Даже двоюродный брат московского головы, великий русский режиссер Константин Станиславский, отмечал, что "бедного Колю Алексеева ругают по Москве за ряды", хотя сегодня любой турист считает обязательным заглянуть в легендарный универмаг.
Фото: Александр Бурый Стенд В.Р. Буцке
НИ РУБЛЯ КАЗЕННЫХ ДЕНЕГ
Что интересно, деньги для строительства объектов голова не выпрашивал в Петербурге, шаркая ножкой перед властями предержащими. Алексеев брал займы, привлекал богатых меценатов, да и от собственного оклада отказался, предпочитая полностью отдавать его на нужды Москвы.
Именно к Алексееву в 1887 году и обратились ученые из Московского университета Алексей Яковлевич Кожевников и Сергей Сергеевич Корсаков, а также врач Преображенской психиатрической клиники Виктор Романович Буцке с просьбой посодействовать в открытии еще одной больницы. Николай Александрович проникся этой идеей, однако, конечно, ему снова требовались огромные средства, даже купцу первой гильдии в одиночку невозможно было собрать столько денег.
Алексеев продает свои дома и дачу на Арбате и в Петровском парке, берет немалые кредиты, привлекает других меценатов. В одной из витрин музея и на мемориале на территории больницы можно видеть имена тех, кто хоть сколько-нибудь пожертвовал на строительство больницы: Абрикосовы, Баевы, Бостанжогло, Морозовы, Третьяковы, Хлудовы — известнейшие купеческие семьи внесли свой вклад. Отдельно стоит отметить Флора Яковлевича Ермакова, который дал 300 тысяч рублей на строительство отдельного приюта для мужчин на территории больницы. Поговаривают, что у него был серьезно болен один из родственников, вероятнее всего, племянник, и меценат таким образом хотел ему помочь.
Фото: Александр Бурый Посмертная маска Н.А. Алексеева, сделанная, кстати, одним из пациентов
Для самого Алексеева строительство клиники стало одним из важнейших дел жизни. Он очень внимательно отнесся к выбору места для будущего больничного комплекса. Необходимо было найти достаточно большую территорию за городом, и тут как нельзя кстати подошла небезызвестная Канатчикова дача. Так называлась загородная, в то время еще не входившая в территорию города, резиденция купца Канатчикова, которого, впрочем, мало заботила ее судьба. Очень быстро ненужная дача пришла в упадок, и ее по кирпичику разобрали жители близлежащих селений. Эта заброшенная территория и приглянулась московскому голове.
Кроме того, Алексеев лично проверял качество строительных материалов: брал кирпич из партии и бросал его об пол. Если кирпич разбивался — все до одного из этой партии отправлялись обратно. Может, поэтому красные стены больницы вот уже более ста лет так безукоризненно крепки и им не страшны никакие капризы погоды.
Проектировал психиатрическую больницу Виктор Романович Буцке, тот самый врач Преображенского доллгауза, который и обратился за помощью к московскому голове. Он же стал ее первым главным врачом. А вот Николаю Александровичу Алексееву не суждено было увидеть новую клинику: в 1893 году он погиб от руки сумасшедшего. И до сих пор до конца не ясно, было это жестокой иронией судьбы или же тщательно продуманным покушением: ведь убийство произошло как раз в тот день, когда Алексеева, по всей вероятности, должны были переизбрать на третий срок. Умирая, он завещал на строительство больницы еще 300 тысяч рублей — сумму по тем меркам огромную.
Фото: Александр Бурый Психиатрические "чудеса техники"
МИР НА ТРЕХ КИТАХ
И вот 12 мая 1894 года психиатрическая больница, которой присвоили имя Н.А. Алексеева, открылась. По замыслу Буцке новая клиника сама по себе должна была оказывать на пациентов психотерапевтическое действие. Здесь не было длинных безликих коридоров с палатами, где находилось больше пациентов, чем они могли вместить. Напротив, комплекс представлял собой небольшие, соединенные теплыми переходами корпуса для разных типов больных. Их размещали в зависимости от тяжести заболевания: согласно классификации, пациенты могли были быть спокойные, полуспокойные, полубеспокойные, беспокойные, буйные и слабые. Решетки на окнах ставились только в "буйных" отделениях.
Главный врач внимательно относился и к атмосфере, царящей в клинике, следил за тем, как персонал обращается с пациентами. Буцке писал, что "на душевнобольных при приеме и помещении их в больницу приличествует смотреть так, как и на всяких других больных", будучи уверен, что главными составляющими лечения должны стать три кита: уют, доброжелательное отношение и постоянная занятость. Многие удивятся, но с первого же дня смирительные рубашки здесь были запрещены. А та, что представлена в музее, — демонстрационный вариант, сшитый работниками больницы специально для экспозиции.
Фото: Александр Бурый Как пациенты проводили свободное время?
Пациентов старались отвлечь от их тяжелого заболевания, предлагая им несложную работу. В каждом отделении были специальные помещения, в дневное время предназначенные для трудотерапии, а в вечернее — для отдыха и развлечений. На одной из фотографий в музее можно увидеть, что пациенты даже играют в бильярд. Кроме того, здесь играли на рояле, а некоторые пациенты декламировали стихи.
Многих из тех, кто шел на поправку, переселяли в близлежащие деревни — Тропарево, Никулино, Беляево, сегодня уже ставшие районами столицы. Однако далеко не все пациенты соглашались разделять крестьянский быт, и поэтому с 1903 года наряду с деревенским начал функционировать и городской патронаж — предтеча современных психоневрологических диспансеров.
В 1904 году Виктор Романович Буцке, почти двадцать лет жизни посвятивший психиатрической больнице, умер. В своем завещании он указал, что хотел бы обрести покой недалеко от своего любимого детища — на Даниловском кладбище. Последнее желание было исполнено, но сегодня вряд ли кому-то удастся прийти и почтить память великого врача — могила утеряна, и все поиски были, к сожалению, безуспешны.
ТАК ПОЧЕМУ ЖЕ КАЩЕНКО?
Вторым главврачом больницы был назначен Петр Петрович Кащенко — один из самых прославленных психиатров России. Здесь он проработал лишь два с половиной года, однако именно его имя больница носила более девяноста лет. Что уж говорить, даже после возвращения лечебнице исторического названия многие по-прежнему величают ее "Кащенкой". В чем же причина?
Ответ достаточно прост. Крупнейшей психиатрической больнице Советского Союза негоже было носить имя купца и золотопромышленника Алексеева, какой бы вклад в строительство больницы и процветание города он ни внес. Петр Петрович же, за плечами которого была ставропольская ссылка за революционную деятельность в конце XIX века и участие в событиях 1917 года, конечно, другое дело. Московскую клинику Кащенко возглавлял в 1904–1906 годах. А когда в 1907 году была построена Санкт-Петербургская психиатрическая больница № 1, талантливому врачу предложили переехать в столицу и занять должность в новом учреждении.
Фото: Александр Бурый Экспонаты, созданные пациентами во время трудотерапии
В Москве Петра Петровича провожали со слезами на глазах: за два с лишним года он многое сумел сделать для больницы. Закончив свой первый обход больницы, Кащенко замечает, что, хотя лечебница прекрасно обустроена, в ней работают квалифицированные врачи и пациенты содержатся вполне неплохо, условия жизни младшего и среднего медперсонала просто катастрофические. Медсестры и медбратья жили в подвалах, на чердаках, ютились по нескольку семей в одной комнатенке. "Роскошно" жил только надзиратель отделения — для всей его семьи отвели 6-метровую комнатку! Люди не выдерживали таких условий, увольнялись, и каждый год приходилось заново набирать более половины персонала.
Кащенко заметно улучшил их положение: ему удается в два раза увеличить зарплаты служащих, сократить рабочий день с 15 до 12 часов, построить на территории больничного комплекса жилые бараки и даже открыть при клинике школу для обучения работников грамоте и правилам ухода за больными. В 1905 году, продолжая мысль Буцке о том, что трудовая терапия творит чудеса, Петр Петрович строит здание лечебно-трудовых мастерских. В день отъезда главного врача в Петербург благодарные служащие устроили в его честь небольшой митинг, а потом единой группой проводили чету Кащенко до границ Канатчиковой дачи — на память об этом событии осталась большая общая фотография, украшающая музей больницы.
После смерти Петра Петровича в 1920 году было принято решение, что две психиатрические клиники, по одной на каждую столицу, будут названы в его честь. Так обе больницы, где он работал, и стали "имени Кащенко". И даже сейчас, спустя двадцать лет после возвращения московской больнице исторического наименования, многие по-прежнему называют ее именно так.
Фото: Александр Бурый Тот самый трофейный "телефон"
ВСЕ, ЧТО НУЖНО БОЛЬНИЦЕ, — ВНУТРИ БОЛЬНИЦЫ
Несколько музейных стендов повествуют о том, как больница жила в непростые для страны времена. В годы Первой мировой и Гражданской войн сотрудников не хватало: кто-то отправлялся на фронт, кто-то просто сбегал из Москвы, тогда как число пациентов, наоборот, резко возросло. В итоге больница оказалась на грани закрытия. Занимавший с 1917 года пост главного врача Павел Павлович Бруханский предпринял смелые шаги: он привлек к работе "спокойных" пациентов, начавших ухаживать за более тяжелыми больными! Большая же часть квалифицированного персонала стала работать в "беспокойных" отделениях. А для того, чтобы пациенты не голодали, на территории больницы организовали обширное огородное хозяйство, и необходимые продукты, выращенные своими руками, спасли немало жизней. Сотрудники больницы гордятся, что за все время Гражданской войны ни один пациент не умер от истощения.
Под девизом "Все, что нужно больнице, — внутри больницы" проходят и 30-е годы. Тогда трудовая терапия переживала свой расцвет: в больнице открыли чулочно-трикотажную фабрику с полным циклом производства и восемь различных цехов. Появился специальный доктор, который, в зависимости от возможностей и желаний пациента, назначал индивидуальную программу трудотерапии, причем азам новой специальности можно было обучиться на месте! Пациенты увлеченно участвовали в соцсоревновании, и лучшие попадали на доску почета, а некоторые работы сегодня стали экспонатами музея — посетители могут своими глазами увидеть сделанные десятилетия назад плетеные корзинки, настольные салфетки, небольшие столики.
С началом Второй мировой войны жизнь больницы снова меняется. Многих сотрудников, включая главного врача, мобилизовали, остро встал вопрос переселения пациентов, которых становилось все больше и больше. Их переводят в больницы Рязани, Горького, Казани, кого-то отправляют в колонию "Тропарево". Освободившиеся места занимают душевнобольные, раненые и контуженые бойцы, осенью 1941-го здесь размещаются отделения больницы имени Боткина, часть корпусов которой сильно пострадали от бомбежки. Что удивительно: большинство сотрудников психиатрической больницы, получив разрешение на эвакуацию, продолжали работать и спасать людей. Не прекращалась тогда и научная деятельность: медикаментов не хватало, нужно было изобрести новый метод лечения. Именно тогда появляется достаточно противоречивая электросудорожная терапия. Умельцы собирали аппараты буквально из всего, что попадалось под руку, — сегодня в музее больницы одним из самых ценных экспонатов считается аппарат для электросудорожной терапии, собранный под руководством профессора Серейского из подручных материалов, включая трофейный телефон.
Фото: Александр Бурый Некоторые предметы обихода пациенты делали себе сами
ВРЕМЯ ДОСТИЖЕНИЙ
После войны больница стала понемногу восстанавливать свою полноценную работу. Чтобы решить проблему с нехваткой мест, открывается второй филиал — наряду с "Тропарево" начинает функционировать "Поливаново". Для нового филиала нашли удивительное место — когда-то там была усадьба Кирилла Разумовского, влиятельного аристократа Елизаветинской эпохи.
С еще большим облегчением врачи вздохнули в 1962 году, когда при больнице открыли первый в Москве магнитофонно-машинописный центр. Если раньше львиную долю рабочего времени доктор писал многотомные истории болезней пациентов, регистрируя в них каждое движение их души, теперь ему было достаточно поднять телефонную трубку и надиктовать то, что должно было быть зафиксировано. Специальный отдел расшифровывал записи, распечатывал их и приносил текст в готовом виде. Оставалось лишь вклеить его в историю болезни.
Роль трудовой терапии по-прежнему была велика: открывались новые цеха, больница даже сотрудничала с фабриками и заводами, отправляя туда своих пациентов. Реабилитации больных способствовала и модная арт-терапия — лечение искусством и творчеством. Для пациентов организовывались кружки по интересам, походы в цирк и театр, поездки по знаменитым местам; летом можно было отправиться за грибами или ягодами.
Сотрудникам же было лестно, что больница привлекала к работе научно-исследовательские институты и кафедры психиатрии лучших медицинских вузов. Весь цвет науки сосредоточился на базе больницы, использующей новейшие методы лечения.
В начале 80-х создается и музей психиатрической больницы. Его организаторы хотели показать, как развивалась клиника в это непростое столетие. Удивительно, но в стране к тому времени не было ни одного музея истории психиатрии, даже в Музее истории медицины не нашлось стенда, посвященного этой теме.
Создание такого музея при больнице имени Кащенко стало плодом совместной работы и сотрудников, и пациентов. Лечебно-производственные мастерские, например, изготовляли пристеночные столики, стенды, первоначальные планшеты для фотографий. Работавшая здесь в военное время Мария Алексеевна Гуляева сделала точную копию кружки из консервной банки, какими тогда пользовались пациенты, помогла оформить памятную доску, вспомнив имена тех сотрудников, которые не вернулись с фронта. Огромный вклад внесли и потомки людей, связанных с больницей, которые передали в фонд музея многочисленные материалы из семейных архивов. Так общими усилиями был создан уникальный музей, хранящий память о сложном историческом пути больницы.
Фото: Александр Бурый
ВЕКОВОЙ РУБЕЖ
А в конце прошлого столетия столь важная ранее трудотерапия канула в Лету, на смену ей пришла квалифицированная социальная служба. Теперь с каждым пациентом работает триада специалистов: врач, клинический психолог и социальный работник. Однако и сейчас пациенты находят себе занятие — у людей с "обнаженной душой", к примеру, особая тяга к искусству, причем есть и такие, кто открывает в себе таланты лишь после того, как попадает в психиатрическую лечебницу. Для пациентов, желающих выразить себя в творчестве, уже третий раз организуется фестиваль "Нить Ариадны", в котором принимают участие люди с особенностями психического развития не только из Москвы, но и из регионов России и даже других стран. Показывают себя они на известнейших площадках и в различных жанрах: театральные постановки ставят в Московском драматическом театре им. Ермоловой, Театре А. Джигарханяна, Театре Луны; выставки работ проводятся в Государственном музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, Мультимедиа Арт Музее. Даже попав в такую сложную ситуацию, пациенты не отчаиваются и не прячутся в четырех стенах, стыдясь своей болезни, как кто-то может подумать. В музее больницы творчеству пациентов тоже уделено отдельное место: их многочисленные работы представлены в последнем зале, на этом и заканчивается экскурсия.
В 1994 году психиатрическая больница отметила юбилей — сто лет со дня основания. В этот же год на территории больницы начали сооружать часовню Святителя Николая, на закладку приехал патриарх Алексий, а строили ее сами пациенты. Тогда же сотрудники и комитет здравоохранения Москвы обратились к мэру города с просьбой вернуть ей историческое название — и вот уже двадцать лет больница снова носит имя Н.А. Алексеева.
Послать
ссылку письмом
Распечатать
страницу