Материал из номера

       Июль 2016

       Скачать номер

       в PDF формате

       Вопреки расхожему мнению, в Российской империи слово "гражданин" вовсе не было под запретом. Политическим смыслом это обращение нагрузили после 1917 года. А ранее оно означало всего-навсего социальную ступеньку, которую человек занимал в русском обществе. Гражданин — это горожанин, посадский человек. И нет ничего странного в том, что на памятнике, созданном скульптором Иваном Мартосом и установленном на Красной площади в 1818 году, сверкает золотом надпись: "Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия".

       Кстати, о памятнике. Уже не одно поколение граждан в Отечестве выросло, наблюдая за ним в ограде собора Покрова Пресвятой Богородицы, что на Рву, более известного как храм Василия Блаженного. Некоторым, особливо молодым, невдомек, что на этом месте монумент оказался только в 1931 году. Решением тогдашних властей, стало быть товарища Сталина, его перенесли к собору с середины Красной площади, где он возвышался аккурат напротив главного входа в Верхние торговые ряды, они же ГУМ.

       Гражданину Кузьме Минину и князю Дмитрию Пожарскому повезло, в отличие от, скажем, генерала Михаила Скобелева, генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича, взорванного террористами, и государя Александра II, чьи памятники на Тверской и в Кремле были уничтожены. Монумент Мартоса уцелел, так как был включен в список исторически ценных. Что же до переноса, то объяснения тому давались следующие: памятник-де мешал проведению парадов и движению военной техники. Кто его знает, но сохранилась, например, фотография 1925 года, на которой Михаил Фрунзе совершает объезд солдатских шеренг. Стало быть, гражданин с князем помехой для воинов РККА не были.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Парад при открытии памятника Минину и Пожарскому. Гравюра XIX века

       Первоначально, когда на заре XIX века русский народ по подписке собрал деньги на первый в стране памятник народным же героям, предполагалось, что его установят в Нижнем Новгороде, где и собиралось в 1611 году ополчение для освобождения Первопрестольной. Но скульптор Мартос убедил императора Александра I в том, что монумент должен находиться там, где был совершен подвиг — у стен Московского Кремля. Ведь и композиция была задумана так, что еще не оправившийся от раны Пожарский сидит и внимает словам Минина, указующего правой рукой на Кремль, где засел враг. После переноса персты Кузьмы Минича направлены в сторону Исторического музея, что, между прочим, вполне согласуется с логикой. Хотите что-нибудь узнать про времена Смуты — ступайте в ГИМ. А разверни переносчики постамент из финского гранита чуть-чуть к северу — длань звала бы в ГУМ... Борцы с царским наследием вполне могли позволить себе такую шутку, если б додумались. Догадались же, как бороться с раздражающим пролетарское сознание словом "князь" в пьедестальной надписи. Накинули на весь памятник огромный кусок кумача, обвязали веревкой — и успокоились на время.

       Любопытна история с доставкой монумента в Москву из Петербурга, где его отливали из латуни и меди. В начале XIX века русские монархи во внутриполитическом пиаре не нуждались. Зачем он хозяину земли Русской? Посему, если свершали что-то публичное, то шли от сути и от души. Суть в том, что памятник велик и тяжел. Выходит, везти его сушей долго, накладно и опасно. -Поэтому решили доставить творение Мартоса в Первопрестольную водой — по Неве, Ладоге, Сяси, Мологе до Волги. А вот тут и душа подключилась. Дальше-то водный путь на Мос-кву лежал через Нижний Новгород — в Оку. Вот и довелось жителям города, откуда начинал славный путь в историю земский староста Кузьма Минин, увидеть памятник герою раньше москвичей. У Коломны из Оки ценный груз вплыл в -Москву-реку, по которой добрался до самой Красной площади. И для коломчан изваяния Минина и Пожарского не оказались случайными экспонатами. Солидный отряд из Коломны влился в 1611 году в ряды нижегородского ополчения. И для ярославцев проходившая мимо баржа со скульптурой не была пустым символом. Из Нижнего ополчение Минина и Пожарского в апреле 1612-го ушло в Ярославль, откуда спустя четыре месяца двинулось на Москву.

       Баржу с монументом тянули из одной столицы в другую три с половиной месяца. Длина пути составила 2760 километров. 4 марта 1818 года при огромном стечении народа в присутствии государя Александра I и членов императорской фамилии памятник был установлен у кремлевских стен.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Портрет скульптора И.П. Мартоса

       ЧЕЛОВЕК НИОТКУДА

       "Чтобы жить километрами, а не квадратными метрами", — пел известный питерский бард Юрий Кукин. Похоже, гражданин Минин был мужчиной с масштабом и мыслить километрами не стеснялся. Хотя и в квадратных метрах толк знал. Иначе бы ушлые в торговых делах и ремеслах посадские люди не доверили ему место земского старосты. Да еще не в самые тучные годы.

       Смута как форма классического безвластия, пришедшая на Русь в 1605 году со смертью царя Бориса Годунова, притащила за собой несметное число иноземцев, самозванцев, бандитов и авантюристов разного розлива, в том числе и домашнего. А кроме того, она привела в Московию разорение, голод и страх. Расценивать годы Смуты как период борьбы за власть в Кремле разнообразных претендентов, будь то Василий Шуйский, Гришка Отрепьев, королевич Владислав, мутный Лжедмитрий второй, казачьи "царевичи" Лаврентий, Петр и Федор, третий Лжедмитрий по имени Сидорка (он же — дьякон Матвей из Заяузья), Маринка Мнишек с малолетним сыном, князь Дмитрий Трубецкой и далее, наконец, бояре Романовы — значит рыхлить только верхний слой исторической почвы. Под дерном много чего другого скрывается. Если коротко, то Русское государство даже во время ига, наполеоновского нашествия, Гражданской войны, Великой Отечественной не находилось так близко к смерти, как в Смуту. И приближали эту смерть не только собственные мерзавцы вкупе с дорвавшимися до Руси поляками, что общеизвестно. Жаждали поучаствовать в тризне шведы, крымские татары с турками, даже британцы. Впрочем, почему — даже? Эта островная публика с талантом гиены всегда чуяла, где что плохо лежит. Тамошний король Иаков I Стюарт всерьез готовил военную эскадру с десантом к походу на Русь. -Захвативший Новгород, -Тихвин, Ладогу и Орешек шведский государь Карл IX письменно откровенничал с подданными: "Настал такой удобный случай воспользоваться смутами России для территориального обогащения шведской короны, что упускать его невозможно". Каждый год всяческие Гиреи шли набегом на русские земли, разоряя даже близкие к Москве Рязань, Колом-ну и Серпухов. А поляки... Ну что поляки? Получив в 1611 году от папы Павла V полное и коллективное прощение за любые преступления, совершенные в Московии, продолжали грешить во все тяжкие. Но главное — ждали в оккупированном Кремле нового владыку земли Русской — Владислава I, сына короля Речи Посполитой Сигизмунда III и внука шведского короля Юхана III.

       Фото: Александр Бурый С.В. Иванов. В Смутное время (Лагерь самозванца). 1908 год

       Еще шаг — и не династия Романовых царствовала бы, а королевствовала бы династия Васа шведско-польских кровей. Этот шаг не позволили родине сделать всего несколько человек: патриарх Гермоген, архимандрит Вознесенского Печерского монастыря Феодосий, свияжский гражданин Родион Мосеев, настоятель Спасо-Преображенского собора в Нижегородском кремле Савва Евфимьев, архимандрит Троице-Сергиева монастыря Дионисий и келарь обители Авраамий Палицын, царский воевода князь Дмитрий Пожарский и земский староста Кузьма Минин.

       Как ни странно, но об одном из главных спасителей Русской земли от Смуты мы почти ничего не знаем. И не потому, что ленивы и нелюбопытны. Источников почти не сохранилось. Особенно о жизни Минина до того, как он кинул нижегородцам клич: "Купно за едино!" — "Вместе за одно!" Даже самые простые вопросы в основном безответны. Неизвестна дата рождения Кузьмы Минича. В той или иной степени биографией старосты занимались десятки историков — от местных краеведов до маститых академиков. Николай Карамзин, Сергей Соловьев, Николай Костомаров, Сергей Платонов, Павел Любомиров, Руслан Скрынников, Александр Зимин... Но никому так и не удалось — и, вероятно, не удастся — обнаружить документы, пролившие бы свет на время, место рождения Минина, его родителей и предков.

       Что касается даты рождения, то некоторые историки аккуратно отсылают ко времени ранее 1570 года, будучи убеждены, что Минин был на несколько лет старше Пожарского. Второй аргумент — земским старостой в нижегородском посаде по определению не могли выбрать молодого человека. Вопрос в том, кого на Руси в начале XVII века считали молодым, а кого зрелым. Демографическая статистика появилась в нашей стране только спустя три века. И она такова: средняя продолжительность жизни в России в 1896-м равнялась... 32 годкам. Голландцы и немцы считать начали раньше. В этих странах в XVIII веке жили в среднем 31 и 22,5 года соответственно. Так что Минину вовсе не обязательно было разменять пятый десяток, чтобы получить полное доверие торговцев и ремесленников города. По поводу Пожарского аргумент тоже так себе. Дмитрий Михайлович родился в 1578-м. Так что старшинство Минина в несколько лет вовсе не ведет в 1560-е. Да и почему он старше?

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Кузьма Минин, гражданин нижегородский, потом думный дворянин. Гравированный портрет начала XIX века

       По поводу родителей Кузьмы твердо можно утверждать лишь одно: его отца звали Миной. По той простой причине, что никак иначе при жизни Минина не называли. В царской грамоте, даровавшей гражданину думное дворянство, написано "Кузьма Минин", то есть сын Мины. Имя по сегодняшнему дню крайне непривычное, но в православные времена, когда детей называли только по святцам, Мины, или в просторечии Минаи, встречались часто. Ведь в святцах семь Мин, и только один — архимандрит Мина Шелаев — причислен к лику святых после XVI века.

       Откуда явился в Нижний этот Мина, чем занимался — опять-таки одни предположения. Причем дискуссия до сих пор ведется оживленная и подчас в весьма агрессивной манере. Одни убеждены, что Мина пришел на Волгу из Новгорода Великого, приведя с собой семью, в том числе и подростка Кузьму. Почему именно подростка — объяснять не торопятся. Правда, приверженцев этой версии единицы. Другие спешат доказать, что дедушку Кузьмы звали Анкундин. Несмотря на кажущуюся "восточность" этого имени, оно — греческое, означает "безопасный". В святцах есть один святой с таким именем — мученик Анкундин.

       Интересующий нас Анкундин жил в Балахне, это городок в 30 верстах от Нижнего вверх по Волге. Сейчас он с областным центром почти слился. Имели Анкундин и его сын Мина соляную добычу, землю и прочие активы. Доказать, что балахнинский Анкундин — дед героя, а Мина Анкундинович — его отец, весьма затруднительно. А версия такова: в Балахне -Минины жили. Это следует из писцовых книг XVII века. И было их там много. Исследователи в начале ХХ века сравнили эти списки с синодиками нижегородских храмов и нашли три одинаковых имени. Почему-то сделали вывод, что эти Михаил, Иван и Георгий Минины — одни и те же лица. То есть и балахнинские, и нижегородские. Из других документов выяснилось, что в конце XVI века в Балахне жил Мина Анкундинов (Анкудинов). Здравствуй, папа! Версию стали активно популяризировать. И тогда, и в советское время. В итоге она превратилась в нечто само собой разумеющееся. Поэтому сегодня редко в какой биографии Минина не утверждается, причем бездоказательно, что он родом из Балахны и потомок Анкундина.

       Впрочем, обратное тоже не доказано. Ну что Минин точно родом не из Балахны. Однако примечательно, что многочисленные балахнинские Минины никогда не апеллировали к властям по поводу родства с национальным героем, не претендовали на доли в наследстве после ухода из жизни единственного сына Минина — Нефёда. А ведь могли бы с почестями и выгодой эксплуатировать свое родство. Тем более что были они в большинстве торговыми людьми, знавшими толк в гешефтах. Сотрудник Российского государственного архива древних актов Сергей -Сироткин провел огромную работу по поиску документов, связанных с Кузьмой Миничем, и насчитал в Балахне не менее 16 Мининых, живших в XVII–XVIII веках. И ни один из них никоим образом не проявился в качестве родственника.

       Фото: Александр Бурый Ивановская башня Нижегородского кремля. Через эти ворота вышло ополчение

       Фото: Александр Бурый Памятная доска на Ивановской башне

       ПРОСТО КУЗЬМА МИНИН

       Еще одну сенсацию, связанную с Кузьмой Мининым, нам подарил XIX век. В журнале "Москвитянин", редактируемом профессиональным историком профессором Михаилом Погодиным, историк-любитель Павел Мельников, печатавшийся под псевдонимом Андрей Печерский, опубликовал результаты своих поисков в нижегородских архивах. В частности, ему удалось обнаружить купчую за 1602 год, в которой помимо прочего значилось: "...подле двора со строением в Нижнем Новгороде на Никольской стороне, под Почаеной смежного с домом Кузьмы Захарьева сына Минина Сухорука". Было это в 1852 году. И с того самого года повсюду Минина стали называть именно так. Странно, что никто из современников, тот же Погодин, не обратил внимания на явную несуразицу. Посадским людям — а Минин, как известно, был именно гражданином — фамилии в XVII веке не полагались. Давали имя и некий ориентир в виде отчества. Иногда прибавляли кличку. Что в нашем случае имя? Кузьма. А что имя отца — отчество? Видать, Захар, раз Захарьев сын. Из рода Мины? Или это уже фамилия, которой не полагалось? Впрочем, Кузьма был Минин сын. Откуда тогда взялся некий Захар, о котором никто ни сном, ни духом?.. Прошло шестьдесят лет. Вся страна готовилась к 300-летию династии Романовых. Среди прочих забот осилили и такую: подняли по возможности информацию на всех, кто принес славу России и династии. Стали "копать" историю Минина. Нашли оригинал купчей. И выяснилось, что никакого "Минина" в тексте нет. Остальное есть. А "Минина" — нет. Зачем Мельникову понадобилось создавать историческую фальшивку, уже не спросить. А ведь на нее "купился" даже отец русской пьесы Александр Островский. В 1861 году он закончил работу над драматической хроникой в стихах "Козьма Захарьич Минин, Сухорук".

       Фото: Александр Бурый Церковь Рождества Иоанна Предтечи на Нижнем посаде — на месте, где Кузьма Минин собирал ополчение

       Так что в мининских именах-фамилиях стоит попытаться разобраться. Потому как и по сей день как героя только не величают. И люто спорят при этом. Кузьма, говоришь? А я говорю — Косма!.. На самом деле это одно и то же, равно как и Козьма, и Козма. Церковное имя Косма, даваемое при крещении, в русском просторечии трансформировалось в Кузьму, реже Козьму, и постепенно вытеснило оригинал отовсюду, даже из официальных бумаг. Недаром в упомянутой грамоте на дворянство имя Минина написано именно так: "Кузьма". Вот она, кстати: "Божьей милостью Мы Великий Государь, Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Всея России Самодержец, по своему Царскому осмотрению пожаловали есьмя Думного своего дворянина Кузьму Минина за его Кузмину многую службу, как в прошлом в 119 году Польские и Литовские люди Московское Государство раззоря и завладели и Московского Государства из городов бояре и воеводы собрався со всякими ратными людьми при-шли под Москву, Московское Государство от Польских и Литовских людей очищать, и под Москвою много время стояли, и ратные люди от Литовского разорения скудости от Москвы разъехались, и он, Кузьма, помятуя Бога и пречистую Богородицу, в Нижнем Новегороде из понизовых, из верховых, из поморских и со всех городов и ратных всяких разоренных людей подмогал, и ратные люди с бояры и воеводы и с ним Кузьмой собрався под Москву к боярам и воеводам, кои стояли под Москвою безотступно, на помощь пришли и Московское Государство очистили; и за ту его службу пожаловали есьмя его Кузьму и сына его Нефедья в Нижегородском уезде из его же поместья, что ему пожаловали есьмя наперед сего за Московское очищение селом Богородицким..."

       По поводу прозвища Сухорук единого мнения тоже не существует. Приверженцы версии, что прозвище было, ссылаются на "Новый летописец". Это сочинение появилось ориентировочно в 1630 году. Авторство приписывают тем, кто входил в ближний круг патриарха Филарета. "Летописец" описывал события Смутного времени, опираясь на бумаги, хранившиеся в начале XVII века в Посольском приказе, разрядные книги и прочее. Так вот, есть в "Летописце" такая запись: "Един же от них нижегородец имеяше торговлю мясную Козма Минин, рекомый Сухорук..." Что еще надо, спрашивается? По мнению академика Сергея Платонова, "Новый летописец" в некоторых местах можно упрекнуть в ангажированности. Ведь патриарх Филарет в миру — боярин Федор Романов, отец первого царя из династии, Михаила. А Романовы издавна и не по слухам знали, что -такое "борьба в высших эшелонах власти". И в этой борьбе использовали всякое оружие, не исключая слово. Однако ж какой смысл можно уловить в приписке Минину прозвища, которого у него, допустим, не было? В конце концов после победы над поляками и выбора нового царя Минин жил в Мос-кве, умер в 1616 году. Крайне сомнительно, что все, знавшие его лично, также покинули сей мир до 1630 года, когда был создан "Новый летописец". Тот же Филарет ушел из жизни в -1633-м. Он ли не знал, как верно обращаться к Минину?

       Фото: Александр Бурый Памятник Кузьме Минину в Нижнем Новгороде

       ВТОРОЕ ОПОЛЧЕНИЕ

       О жизни Минина начиная с осени 1611 года известно поболее. Земских старост тогда выбирали под Новый год. То есть 1 сентября. Вот посадские люди Нижнего его и выбрали. Согласно легенде, родители Кузьмы — а стало быть, и он — жили в слободе Благовещенского монастыря на холме по правому берегу Оки перед ее впадением в Волгу. Место это из-за извилистых некогда береговых оврагов прозвали Гребешком. Сохранились фотографии прекрасного мастера Андрея Карелина, сделанные в 70-х годах XIX века с Гребешка. Весь Нижний как на ладони. До стен кремля — рукой подать, от силы полтора километра. Но во времена Минина это была посадская окраина. Кузьма Минич был говядарем, так гласят источники. Частенько эту профессию путают с профессией мясника. На самом деле говядарь — это логистик, который занимался оптовыми поставками скота. Закупал его в деревнях, перегонял, сдавал в забой. Не исключено, что у Минина была собственная мясная лавка, но за прилавком его вряд ли видели. Профессия требовала определенных навыков. Хорошо считать — это само собой. А еще — уметь договариваться, убеждать, торговаться с людьми. Кроме того — владеть оружием и кулаками. Всякий люд попадался на дорогах, ведущих в Нижний.

       Раз Минина выбрали старостой, значит, он был успешным предпринимателем. Дурака, лентяя или неудачника посадские над собой не посадили бы. Соответственно, успешный Минин владел всеми перечисленными инструментами изрядно. Потому и неудивительно, что, когда, едва вступив в должность, Минин призвал народ нижегородский встать на защиту родины и веры, собрать ополчение, призвать воинов из других городов, собрать средства на содержание армии, его охотно выслушали и послушали. Подвигли Кузьму на выступление известные грамоты, рассылаемые из Лавры архимандритом Дионисием, с призывами защитить веру православную, но более всего доставленное из Москвы никому не известным посадским малым Родей Мосеевым (видимо, сыном Моисеевым) письмо патриарха Гермогена. Находясь в заточении в Чудовом монастыре Кремля, 80-летний патриарх не оставил паству. В середине августа 1611 года он пишет последнее послание, дошедшее до нас в оригинале: "Писати бы вам из Нижнего в Казань к митрополиту Ефрему, чтоб митрополит писал в полки к бояром учителную грамоту, да и к казацкому войску, чтоб они стояли крепко в вере, и бояром бы говорили и атаманье безстрашно, чтоб они отнюдь на царство проклятого Маринкина паньина сына... не благословляю. И на Вологду ко властем пишите ж. Также бы писали в полки; да и к Рязанскому пишите тож..."

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Вид Красной площади. Литография Ш.-К. Башелье и Л.-Ж. Жакотте с рисунка И.И. Шарлеманя, фигуры Ж.-А. Дюруи. Середина XIX века

       Некоторые исследователи утвер-ждают, что Минин не умел писать. Мол, по этой причине вместо него на документах Совета всея земли — временного правительства, созданного в рамках Второго ополчения в Нижнем, — расписывался князь Пожарский. Обычно, ежели человек писать не мастак, то и с чтением у него не все гладко. Ведь читать и писать учат одновременно. Мы никогда не узнаем, прочитал ли Минин послание Гермогена или воспринял его на слух, но в том, что проникся, сомнений нет.

       Обнаруженный в середине ХХ века "Пискаревский летописец" сообщает: "И некоим смотрением божиим... в Нижнем Новеграде некий торговой человек от простых людей, имянем Козьма, прозвище Минин, смышлен и язычен. И почал советовати с своею братьею с нижегородцы з гостьми и с торговыми людьми, и со всякими: како бы им пособити Московскому государьству". Минину же принадлежала идея пригласить воеводой в ополчение князя Дмитрия Пожарского, известного военачальника, прославившегося во время Первого ополчения. Народ знал, как он сражался за законного царя Василия Шуйского с поляками на Москве весной 1611 года. Тяжело раненный князь долечивался в родовом имении в 60 верстах от Нижнего. Уговаривать его принять войска отправился архимандрит Феодосий.

       1 / 3

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым

       М.И. Скотти. Минин и Пожарский. 1850 год

       Фото: Александр Бурый

       4 ноября 2005 года в Нижнем Новгороде был открыт памятник Минину и Пожарскому работы Зураба Церетели — это уменьшенная на 5 сантиметров копия московского памятника

       Фото: Александр Бурый

       Собор Михаила Архангела в Нижегородском кремле, где покоится прах Кузьмы Минина

       Опять-таки предание гласит, что Минин одним из первых положил в народную казну, собираемую на содержание и подготовку войска, не только деньги, но и серебряные оклады с домашних икон и украшения жены Татьяны. Вполне возможно, если в летописях сообщается о том, что малоимущие нижегородцы закладывали жен и детей, для того чтобы получить деньги и внести их на общую пользу. Но куда дороже то, что Минин, как опытный предприниматель и абсолютно честный человек, сумел организовать тотальный сбор требуемых средств, не чураясь и силовых приемов.

       Всю работу Кузьмы Минича в ополчении и временном правительстве можно разделить на две условные части. Первая — это деятельность трибунная, проявленная вначале, вторая — рути-на, которой он занимался на протяжении почти года, пока ополчение не занялось своими прямыми обязанностями — выталкиванием поляков из Руси взашей. Именно на Минине лежали организационные, финансовые, интендантские функции. И он справился с ними блестяще.

       Довелось Кузьме на поле боя проверить прочность созданной им военной конструкции. Мос-ковская битва началась 22 августа (1 сентября) 1612 года. -Войска гетмана Ходкевича и Второе народное ополчение -вкупе с -казачьим отрядом князя -Дмитрия Трубецкого, остатком Первого ополчения, были примерно равны по численности. У гетмана — 12 тысяч, у русских — около 10. Но положение осложнялось тем, что в тылу, в Кремле, засел польский гарнизон в 3 тысячи человек. С переменным успехом бой продолжался до 23-го числа. Как раз в этот день Минин возглавил три дворянские сотни, переправился через Москву-реку и, отогнав литовскую роту пехотинцев, взял Крымский посольский двор, располагавшийся примерно там, где сейчас находится парк Музеон.

       После изгнания поляков Минин активно занимался хозяйственными вопросами, связанными с возвращением в столицу порядка. А также — подготовкой Земского собора, на котором должно было избрать нового царя. Но с каждым днем влияние Кузьмы Минича на дела падало, его даже не включили в состав делегации, отправившейся в Кострому на встречу с будущим государем, Михаилом Федоровичем. Плоды победы поспешили надкусить, как это обычно случается, иные люди. Не было Минина и среди членов Земского собора от Нижегородской земли. Впрочем, во время венчания на царство Михаил Минича не забыл. В этот день была подписана грамота на дворянство, вручено жалованье в 200 руб-лей и дарственные на землю и село с деревеньками. Чуть ранее была подписана Утвержденная грамота как документальный итог работы Земского собора. К слову, подписи Минина среди остальных восьмидесяти нет. Зато он упоминается в тексте наряду с патриархом Гермогеном, князьями Пожарским и Трубецким. Титуловали Минина так: "Выборный человек ото всего Московского государства".

       После избрания Михаила на царство Минин занимался в его правительстве финансовыми вопросами, в частности налогами. Умер Кузьма Минич "во время розысков" под Казанью, где восстали татары и черемисы. То есть во время командировки, связанной вовсе не с деньгами, а с войной. Его прах перевезли в Нижний, в Спасо-Преображенский собор. После всяческих перестроений, закрытий, сносов прах оказался погребенным в единственном сохранившемся в Кремле соборе — Михайлово-Архангельском. И вновь вспыхнул между учеными мужами спор. На сей раз — не о Минине, а о его прахе. Но не будем углубляться в эту щекотливую историю. К ней нужно будет вернуться тогда, когда появится ясный и точный ответ на вопрос, чей прах лежит под сводами собора.

       В последние три года жизни нижегородец обрел положенную всякому дворянину фамилию и стал называться Кузьмой Миничем Мининым. Оставшись Гражданином с большой буквы.

       * * *

       Присутствовал Александр Пушкин на открытии памятника Минину и Пожарскому в Москве или нет — неведомо. Однако он мог видеть монумент в Петербурге, в литейной мастерской или при погрузке на баржу. Мог видеть и позже, в Первопрестольной, при частых ее посещениях. Но то, что видел, точно. Иначе не оставил бы фирменный пушкинский комментарий: "Надпись Гражданину Минину, конечно, не удовлетворительна: он для нас или мещанин Косма Минин по прозванию Сухорукой, или думный дворянин Косма Минич Сухорукой, или, наконец, Кузьма Минин, выборный человек от всего Московского государства, как назван он в грамоте о избрании Михаила Федоровича Романова. Все это не худо было бы знать, также как имя и отчество князя Пожарского".

       Послать

       ссылку письмом

       Распечатать

       страницу