Материал из номера
Июль 2008
Скачать номер
в PDF формате
В 1932–1933 годах самые хлебородные области, кормившие весь СССР, поразил жесточайший голод. Некоторые сегодня, ревизуя историю под сиюминутные политические потребности, утверждают, что это была политика геноцида, направленная против конкретных народов в составе СССР. Однако факты свидетельствуют, что это не так
Сам по себе голод тех лет был результатом не столько стихийного бедствия, засухи, сколько политики тогдашнего руководства страны. Партия, руководимая Иосифом Сталиным, поставила задачу в кратчайшие сроки превратить отсталую аграрную страну в высокоразвитую индустриальную. В 1927 году состоялся XV съезд ВКП(б), который наметил первый пятилетний план развития народного хозяйства. В основе его лежали создание тяжелой промышленности и коллективизация села. Началось строительство таких индустриальных гигантов, как Днепрогэс, "Уралмаш", "Уралвагонзавод", металлургических комбинатов в Магнитогорске, Липецке, Челябинске, Новокузнецке, Норильске, а также тракторных заводов в Волгограде, Челябинске, Харькове и автомобильных — в Горьком, Москве (ГАЗ, ЗИС) и т.д.
Чтобы стимулировать рабочих — в основном совершенно неквалифицированную крестьянскую молодежь, которая хлынула на стройки с началом коллективизации, — оплату стали все сильнее привязывать к производительности. Прежде всего ударников лучше кормили. (В 1929–1935 годах городское население находилось на карточном обеспечении важнейшими продуктами питания.)
Когда в 1979 году отмечался полувековой юбилей первой пятилетки, я по заданию редакции газеты, в которой тогда работал, ездил в Магнитогорск и Челябинск. Еще живы были многие первые строители, они-то и рассказали, на чем держался энтузиазм молодых рабочих, о котором взахлеб писали газеты. Все было гораздо проще. В магазинах продукты не продавались, строители питались по талонам в рабочих столовых. Поэтому даже по воскресеньям и в праздничные дни люди приходили на работу, чтобы не остаться голодными. Поскольку капиталовложения в тяжелую индустрию почти сразу превысили ранее запланированную сумму и продолжали расти, была резко увеличена денежная эмиссия, и в течение всей первой пятилетки рост денежной массы в обращении более чем в два раза опережал рост производства товаров потребления, что привело к увеличению цен на них и дефициту. Условия труда на великих стройках пятилетки были ужасающими: строители жили впроголодь в бараках типа лагерных. Но жили!
Уборка ржи в колхозе "1-е мая". Киевская область
Зато деревня начала вымирать. Коллективизация, по существу, стала возвращением крепостного права. На место помещика пришло государство. Вся земля передавалась колхозам, крестьянам оставлялись небольшие приусадебные участки, благодаря которым и кормилась семья, потому что весь колхозный урожай изымался в пользу государства. Но поскольку производительность труда в колхозах была крайне низкой, урожайность резко упала. А ведь надо было снабжать великие стройки, армию и все городское население да еще продавать зерно за границу, так как в то время это была единственная твердая валюта, которой располагала Страна Советов и которой она могла расплачиваться за оборудование, приобретаемое все для тех же великих строек. Сталин назвал зерно "валютой валют".
Мировая депрессия в те годы сильно сбила цены на хлеб, в Америке даже жгли зерно в паровозных топках. Советский хлеб шел на экспорт по демпинговым ценам. То есть чтобы получить ту же сумму валюты, приходилось вывозить на порядок больше зерна. И тогда безжалостная рука государства потянулась и в без того полунищие крестьянские закрома.
В январе 1930 года вышло постановление ЦК ВКП(б) "О мерах по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации". Им предписывалось провести конфискацию у кулаков средств производства, скота, хозяйственных и жилых построек, предприятий по переработке сельскохозяйственной продукции и семенных запасов. Хозяйственное имущество и постройки передавались в неделимые фонды колхозов в качестве взноса бедняков и батраков, часть средств шла в погашение долгов кулацких хозяйств государству и кооперации. Постановление предписывало, что число раскулачиваемых по районам не должно превышать 2–5% всех крестьянских хозяйств. Вместе с тем для районов сплошной коллективизации в постановлении указывались цифры "ограничительных контингентов", подлежащих высылке в отдаленные районы страны: 60 тыс. хозяйств (семей) первой категории и 150 тыс. — второй. Кулацкими считались хозяйства, не пожелавшие вступить в колхозы и потому более обеспеченные. Но их ликвидация лишь на короткое время оттянула катастрофу. Хлебозаготовки продолжали уменьшаться. И тогда зерно стали отбирать у всех подряд, даже семенное. В результате в процветавших прежде районах так называемой сплошной коллективизации наступил великий голод.
БЕЖАЛИ КАЗАКИ ОТ ГОЛОДА
Насчет того, чем был Голодомор, меня просветил не украинский президент Виктор Ющенко, а родная мама — потомственная кубанская казачка. Ей было всего 10 лет, когда семья ее оказалась в грузинском селе Марнеули близ Тбилиси, куда в 1935 году ее отец, а мой дед Алексей Иванович Сердюк перевез с Кубани жену, сына и трех дочерей, спасая их от неминуемой гибели от голода. А его брат Владимир перебрался со своей семьей в Азербайджан, в село Худад. Оставаться дальше в родной станице Платнировской для них уже становилось смерти подобно.
Голодомор 1932–1933 годов они с горем пополам пережили. Оба брата уродились энергичными и предприимчивыми: один уходил на заработки в Азербайджан, другой — в Грузию. Там зарабатывали гроши, которыми и спасали семьи. Работали кем придется, даже выгребные ямы не чурались вычищать гордые казаки.
Грузовики с зерном, собранным в колхозе "Каховка" для голодающих
А в самой станице в те годы половина жителей вымерла. Некоторые станицы обезлюдели полностью, и там над сельсоветом висел черный флаг, чтоб не заходили, не подхватили бы какую-нибудь заразу от разлагающихся трупов. Мама рассказывала, как зашли они в одну станицу, когда перебирались в Березановку. Уже был вечер, холодно, и есть мучительно хочется. Постучали в дверь первой избы — никто не открывает. Открыли сами, и бабушка криком закричала, а дети сначала ничего не поняли. В избе было несколько мертвецов: три девочки на кровати и женщина и мужчина — за столом, положив головы на скрещенные руки. Над станицей стояла мертвая тишина.
Перед смертью мама все чаще вспоминала детские свои годы, родную станицу, хутор, в котором они жили, пока не перебрались в станицу Березановскую, где бабушка устроилась нянькой и одновременно уборщицей в психбольницу. Кажется, она до сих пор функционирует. Главврачом там работал бездетный еврей дядя Сема — ни полного имени, ни фамилии его мама, конечно, не запомнила. Он разрешал бабушке брать котелок баланды для детей (все-таки четверо).
Еще мама рассказывала, как она с такими же детишками ходила в поле собирать пшеничку — так она ласково ее называла. Находили норки сусликов, разрывали их и выгребали схороненное зверушками зерно. За день иногда набиралось небольшое ведерко. Но не дай бог, если их заставал за этим занятием вертухай. Эти вертухаи ездили на конях по полям, высматривая искателей сусличных норок. Зачем и кому это понадобилось — ума не приложу. Вертухаи налетали на детишек и рассыпали зерно по земле. Еще можно было бы понять, если б они это зерно отнимали, а то ведь рассыпали! "Один раз меня даже с ног сбил лошадью", — вспомнила как-то мама и стала плакать — такой болью и горькой обидой запал в ее сознание тот случай, что на всю жизнь запомнился.
Лагерь голодающих беженцев
В 34 голод пошел на убыль, но братьям Сердюк житья в станице все равно не давали. Дело в том, что они отказались вступать в колхоз. За это не сажали, считалось оно добровольным, но в сельсовете каждый раз находили причину, и во время сева и уборки урожая их упекали за решетку месяца на два. А что могли наработать две женщины с детишками? Да и те, что вступили в колхоз, получали жалкие трудодни, едва хватало, чтобы не умереть. А ведь до революции кубанские казаки считались самыми зажиточными среди крестьян всего мира, были они богаче даже американских фермеров. Советская власть довела процветающий край буквально до нищеты.
СПЕКУЛЯЦИЯ НА ТРАГЕДИИ
Виктор Ющенко с момента вступления в должность президента Украины упорно добивается признания Голодомора 1932–1933 годов геноцидом украинского народа наравне с Холокостом в отношении евреев. 29 ноября 2006 года он подписал принятый накануне Верховной радой Закон о Голодоморе 1932–1933 годов. В нем Голодомор квалифицируется как "геноцид украинского народа". Геноцид, осуществлявшийся кем? Многие подразумевают, что — Россией. Правда, в последнее время президент Украины внес уточнение: он считает виновником геноцида не нынешнюю Россию, а сталинский режим.
"Публичное отрицание Голодомора 1932–1933 годов на Украине признается надругательством над памятью миллионов жертв Голодомора, унижением чести украинского народа и является противозаконным", — говорится в принятой редакции. Но кто же отрицает?
В марте прошлого года Виктор Ющенко подписал указ о создании при президенте Украины координационного совета с целью обеспечения надлежащей организации и проведения мероприятий в связи с 75 годовщиной Голодомора. 2008 объявлен Годом памяти жертв Голодомора.
По различным оценкам, гуляющим в украинской прессе, в результате Голодомора на Украине в 1932–1933 годах погибло от 3 млн до 7 млн человек. По другим научным демографическим исследованиям — около 2,5 млн. Но даже если и только 2,5 млн — это тоже чудовищно.
Перенесемся снова в историю.
В колхозы крестьян (и не только на Украине, но и по всему Союзу) загнали уже к 30у году. Именно тогда Сталин и написал 2 марта свое знаменитое письмо "Головокружение от успехов", в котором с присущим ему лицемерием осуждал перегибы в коллективизации. Но дело уже было сделано. И вовсе не для того только изымали у крестьян зерно, чтобы покрыть иностранные кредиты. В украинских городах голода не знали. Как не знали его и на великих стройках социализма: Запорожгэсе, "Запорожстали", новых шахтах Донбасса. Так осуществлялась сталинская индустриализация. На Украине, как и в России и повсюду в СССР, действовал один режим — коммунистический. И весомый вклад в создание и укрепление этого режима внесла Украина, как самая большая после РСФСР республика. Это не из Курской или Тамбовской области присылали на Украину войска, чтобы выкачивать из нее зерно. Это сами же украинцы обрекали на смерть своих же украинцев. И солдаты заграждения, не пропускавшие умирающих от голода крестьян в города, тоже были не китайцы, а в массе своей украинцы.
В Киеве недавно вышла на украинском языке книга "Свiча памятi". В ней собраны устные свидетельства о голоде на Украине в 1932–1933 годах. "Когда отдавать было уже нечего, по селам пошли активисты, "посланцы Сталина", — вспоминает Галина Ивановна Новохатская (Киевская область). — Где у кого хоть пригоршня какой крупы была, все подчистую поотбирали, не оставили ни грамма". Итак, сельских активистов Новохатская называет "посланцами Сталина", то есть советской власти. Многие вспоминают, что сельсоветы выделяли специальные подводы, на них укладывали мертвецов и свозили в общую яму. Таким образом, сельсоветы, то есть сельская советская власть, продолжали функционировать, и, можно не сомневаться, ее активисты Голодомор сумели пережить. Как и кубанские вертухаи.
Главными же организаторами Голодомора на Украине стали свои же, украинские руководители. Возглавлял республику Генеральный секретарь ЦК КП(б) Украины в 1928–1938 годах, от начала коллективизации и до ее полного завершения, включая Голодомор, Станислав Косиор — обукраинившийся поляк. Родился он в 1889 году в городке Венгров Седлецкой губернии Варшавского воеводства, что почти у самой границы с Россией, где проживало смешанное польско-украинское население. Его отец крестьянствовал на своем нищенском земельном наделе. Жилось тяжело, поэтому он продал свое хозяйство и в 1897 с семьей переехал в Донбасс, в город Сулин, где стал работать на местном металлургическом заводе: сначала чернорабочим у домны, затем газовщиком.
В декабре 1905о, оставив из-за локаута завод, семья Косиор переехала в город Алчевск (позже Коммунарск). Здесь под влиянием старшего брата, Иосифа, Стас вступил в 1907 году в РСДРП(б). Став профессиональным революционером, Станислав перешел с 1912 года на нелегальное положение и занимался партийными делами в Харькове, Киеве, Полтаве. Четырежды арестовывался, последний раз в 1915 году, был сослан на три года в Иркутскую область. Освобожденный Февральской революцией, переехал в Петроград и во время Октябрьского переворота принимал участие в вооруженном восстании, состоял членом Петроградского военно-революционного комитета. С марта 1918о направлен Центральным комитетом на Украину. Позже он побывал секретарем Сибирского бюро ЦК РКП(б). А в июле 1928о Сталин вновь направляет его на Украину — Генеральным секретарем ЦК КП(б)У. Начинается великая битва советской рабоче-крестьянской власти с советским крестьянством — коллективизация.
Летом 1930 года Косиор откровенно говорил о задачах партии: "Крестьянин принимает новую тактику. Он отказывается собирать урожай. Он хочет сгноить зерно, чтобы удушить советское правительство костлявой рукой голода. Но враг просчитался. Мы покажем ему, что такое голод. Ваша задача покончить с кулаческим саботажем урожая. Вы должны собрать его до последнего зерна и сразу отправить на заготовительный пункт. Крестьяне не работают. Они рассчитывают на предварительно собранное зерно, которое они запрятали в ямах. Мы должны принудить их открыть свои ямы".
Вторым лицом в украинском руководстве, правой рукой Косиора был Влас Чубарь, председатель Совета Народных Комиссаров УССР с июля 1924 года по апрель 1934-го — чистокровный украинец. В 34 за выдающиеся достижения в Голодоморе его перевели в Москву заместителем председателя СНК СССР и избрали членом Политбюро ВКП(б). Третий в этой иерархии — Григорий Петровский, с 1919 по 1938 год председатель Всеукраинского ЦИКа. Он тоже был чистокровным украинцем и ярым сталинистом. В 1926 году стал кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б). По такому замечательному случаю город Екатеринослав в том же 26 переименовали в Днепропетровск.
В 1933 году, в самый разгар Голодомора, к перечисленной тройке прислали на подмогу вторым секретарем ЦК Павла Постышева, занимавшего на тот период пост секретаря ЦК ВКП(б) и члена Оргбюро ЦК. Но с Украиной его связывала предыдущая работа: с августа 1923о по июль 1926-го он занимал поочередно должности секретаря Киевского губкома (окружкома), а затем секретаря ЦК КП(б)У. А на Украину его перевели с Дальнего Востока, где, будучи уполномоченным ЦК ВКП(б), он был организатором "красного террора" и выделялся даже на общем жестоком фоне крайней жестокостью. Крайнюю жестокость проявил он и в Поволжье, где до перевода на Украину руководил организацией хлебозаготовок. Однако в советскую историю он вошел не как один из кровавых палачей народа, а как человек, возродивший новогоднюю елку.
Однажды в последних числах декабря 1935 года он ехал по Москве со Сталиным. Что-то на обоих нашла сентиментальная грусть, и Постышев вспомнил, как на Рождество до революции устанавливали в домах для детей елки. Вскоре после революции этот чудесный обычай запретили как религиозный пережиток. Сталин поддержал Постышева, и 1 января 1936 года в одном из московских клубов срочно установили елку. От дореволюционной ее отличала всего одна деталь: вместо рождественской белой восьмиугольной звезды на макушке красовалась красная пятизвездочная. О добром начинании с похвалой поведала "Правда", и с 1937 года новогодние елки стали устанавливать повсеместно.
Голодающий Поволжья
Хрущев вспоминал, что Постышев "был добрым человеком". Так вот этот "добрый человек" провел на Украине жестокую чистку партийно-советских работников: были арестованы все секретари обкомов, большинство секретарей райкомов и т.д. и т.д. Пресс над крестьянством усилился еще больше. Косиор, Чубарь и Петровский правильно поняли перевод на Украину Постышева и удесятерили свое рвение. Еще валялись по селам незахороненные трупы, а Косиора в 1935 году наградили орденом Ленина. "За выдающиеся успехи в области сельского хозяйства и промышленности, за перевыполнение государственных планов по сельскому хозяйству на Украине" (выделено автором. — Прим. ред.) — так сформулирован указ Верховного Совета СССР. Люди гибли от голода миллионами, а республика перевыполняла план по заготовкам зерна. В 1937 году Постышева переводят секретарем Куйбышевского обкома ВКП(б). А в 1938 году он уже сам попал в этот всепожирающий костер: его вывели из состава Политбюро ЦК, а на следующий год арестовали и расстреляли. В 1937 году расстреляли Косиора, в 1939 — Чубаря. Каким-то чудом остался в живых Петровский. В марте 1939 года его вывели из состава Политбюро ЦК ВКП(б) и назначили заместителем директора Музея революции в Москве. Там он тихо прожил до 1958 года. Прах его покоится в Кремлевской стене.
"ВСЕ ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ"
Долгие десятилетия, вплоть до конца перестройки, трагедия Голодомора полностью замалчивалась. В том числе и на Украине. Но народная память хранила боль о страшном горе. В Поволжье Голодомор намного превышал аналогичные показатели на Украине. Районы Саратовской и Пензенской областей занимают примерно треть Поволжья. В начале 30 годов их территория была разделена между Нижне-Волжским и Средне-Волжским краями; на значительной части современной территории Саратовской области располагались кантоны Автономной Республики Немцев Поволжья (НП АССР). Специализировавшаяся на производстве зерна и являвшаяся одним из наиболее плодородных регионов страны, эта часть Поволжья в 1932–1933 годах оказалась во власти голода. Смертность на территории всех исследованных сельских советов в 1933 году по сравнению с ближайшими предыдущими и последующими годами резко возросла.
Наивысший уровень смертности и самая низкая рождаемость были на территории Саратовской области, на Правобережье и в левобережных кантонах Автономной Республики Немцев Поволжья. В 1933 году уровень смертности сельского населения на Правобережье по сравнению со средним уровнем смертности в 1927–1932 и 1934–1935 годах увеличился в 4,5 раза, на Левобережье — в 2,6 раза, на территории исследованных районов АССР Немцев Поволжья — в 4,1 раза. Рождаемость в 1933— 1934 годах по сравнению с ее средним уровнем в 1929–1932 годах упала на Правобережье в 4 раза, на Левобережье — в 3,8 раза, в районах НП АССР — в 7,2 раза. В результате голода были существенно подорваны жизненные силы поволжской деревни. Об этом свидетельствует резкое падение рождаемости во многих саратовских и пензенских деревнях: судя по записям в актовых книгах, во многих деревнях уже не игралось столько свадеб и не рождалось столько детей, сколько в предшествующие коллективизации и голоду годы.
В России, к сожалению, не издана своя "Свеча памяти", но исследования истории Голодомора начали проводиться уже во время перестройки. В 1990 году в Поволжье работала группа сотрудников Института истории АН СССР, собравшая огромный материал. С ним можно ознакомиться в журнале "Вопросы истории" № 6 за 1991 год. Там тоже приведены воспоминания людей, переживших Голодомор.
"В 33 году всю поели лебеду. Руки, ноги опухали, умирали на ходу", — вспоминали старожилы саратовских и пензенских деревень частушку, в которой отразилась народная оценка этой трагедии. Во многих районах масштабы голода были очень велики. Такие деревни, как Ивлевка Аткарского района, Старые Гривки Турковского района, колхоз им. Свердлова Федоровского кантона НП АССР, почти полностью вымерли. "В войну не погибло столько в этих деревнях, сколько умерло во время голода", — вспоминали очевидцы.
Во многих деревнях были общие могилы (ямы), в которых, нередко без гробов, иногда целыми семьями хоронили умерших от голода. У 80 из более 300 опрошенных во время голода умерли близкие родственники. Очевидцами были засвидетельствованы факты людоедства в таких селах, как Симоновка, Новая Ивановка Баландинского района, Ивлевка — Аткарского, Залетовка — Петровского, Огаревка, Новые Бурасы — Новобурасского, Ново-Репное — Ершовского, Калмантай — Вольского районов, Шумейка — Энгельсского и Семеновка — Федоровского кантонов НП АССР, Козловка — Лопатинского района.
О сильном голоде, фактах массовой смертности населения сообщала в специальном письме Сталину бригада писателей во главе с Б. Пильняком, побывавшая там в 1933 году. Настоящее гражданское мужество проявил и Михаил Шолохов. В письмах в Москву он сообщал из родной станицы Вешенской: "Тов. Сталин! В колхозах целого ряда районов Северо-Кавказского края сложилось столь угрожающее положение, что я считаю необходимым обратиться прямо к Вам... Скот дошел до пределов истощения и от бескормицы начал дохнуть... Лошади не в состоянии дойти до водопоя, лежат... Сердце кровью обливается... Сейчас умирают от голода колхозники и единоличники, дети и взрослые пухнут и питаются, начиная с падали и кончая дубовой корой... Страшное бедствие..."
Секретарь крайкома Г.Ф. Овчинников дал установку: "Хлеб надо взять любой ценой! Будем давить так, что кровь брызнет! Дров наломать, но хлеб взять!" Согласно этой установке к задолжникам стали применять различные карательные меры: массовые аресты, конфискацию имущества, выселение из домов на улицу. В результате зимой 1932/33 года в 20радусный мороз 1090 семей оказались под открытым небом. В станице начался голод. И таким было положение по всему Ростовскому краю. И что же ответил Шолохову "отец народов"?
"Для разбора дела прибудет к вам, в Вешенский район, т. Шкирятов (секретарь Партколлегии ЦКК ВКП(б). — Прим. авт.), которому — очень прошу Вас — оказать помощь. Это так. Но не все, т. Шолохов. Дело в том, что Ваши письма производят несколько однобокое впечатление. Об этом я хочу написать Вам несколько слов.
Я поблагодарил Вас за письма, так как они вскрывают болячку нашей партийно-советской работы, вскрывают то, как иногда наши работники, желая обуздать врага, бьют нечаянно по друзьям и докатываются до садизма. Но это не значит, что я во всем согласен с Вами. Вы видите одну сторону, видите неплохо. Но это только одна сторона дела. Чтобы не ошибиться в политике (Ваши письма — не беллетристика, а сплошная политика), надо обозреть, надо уметь видеть и другую сторону. А другая сторона состоит в том, что уважаемые хлеборобы Вашего района (и не только Вашего района) проводили "итальянку" (саботаж!) и не прочь были оставить рабочих, Красную Армию — без хлеба. Тот факт, что саботаж был тихий и внешне безобидный (без крови), — этот факт не меняет того, что уважаемые хлеборобы по сути дела вели "тихую" войну с Советской властью. Войну на измор, дорогой тов. Шолохов...
Конечно, это обстоятельство ни в какой мере не может оправдать тех безобразий, которые были допущены, как уверяете Вы, нашими работниками. И виновные в этих безобразиях должны понести должное наказание. Но все же ясно, как божий день, что уважаемые хлеборобы не такие уж безобидные люди, как это могло показаться издали".
Но вернемся в Поволжье. Сравнительный анализ анкетных данных, полученных в результате опроса свидетелей голода в мордовском селе Осановка Балтайского района, мордовско-чувашском селе Еремкино Хвалынского района, чувашском селе Калмантай Вольского района, татарском селе Осиновый Гай и литовском селе Черная Падина Ершовского района, в украинских селах Шумейка Энгельсского и Семеновка Федоровского кантонов и в 40 русских селах, показал, что острота голода была очень сильна не только в районах НП АССР, но и во многих саратовских и пензенских деревнях, расположенных вне ее границ.
Опрошенные старожилы саратовских и пензенских деревень засвидетельствовали, что, несмотря на все издержки коллективизации (раскулачивание, лишившее деревню тысяч опытных хлеборобов; резкое сокращение численности скота в результате его массового убоя и т.д.), в 1932 году все же удалось вырастить урожай, вполне достаточный, чтобы прокормить население и не допустить массового голода. "Хлеб в деревне в 1932 году был", — вспоминали они. В 1932 году валовой сбор зерновых культур по всем секторам сельского хозяйства в Нижне-Волжском крае составил 32 388,9 тыс. центнеров, лишь на 11,6% меньше, чем в 1929 году; в Средне-Волжском крае — 45 331,4 тыс. центнеров, что даже на 7,5% больше, чем в 1929 году. В целом урожай 1932о был средним за последние годы. Его было вполне достаточно, чтобы не только не допустить массового голода, но и сдать определенную часть государству.
Коллективизация, существенно ухудшившая материальное положение крестьянства и приведшая к общему упадку сельского хозяйства, массового голода в данном районе Поволжья, однако, не вызвала. В 1932–1933 годах он наступил не вследствие засухи и недорода, как это было прежде в Поволжье, и не из-за сплошной коллективизации, а в результате принудительных сталинских хлебозаготовок. Это был первый в истории поволжской деревни искусственно организованный голод. "Голод был потому, что хлеб сдали", "весь, до зерна, под метелку государству вывезли", "хлебозаготовками нас мучили", "продразверстка была, весь хлеб отняли", — говорили крестьяне.
Несмотря на энергичные усилия партийно-хозяйственного руководства, практиковавшего в сентябре—ноябре снятие с работы и исключение из партии руководителей районов, "срывавших план"; занесение на "черные доски" не выполняющих план колхозов, населенных пунктов, районов; объявление им экономического бойкота и другие меры, планы хлебозаготовок не выполнялись. Ситуация изменилась в декабре 1932о, когда в регион по указанию Сталина прибыла комиссия ЦК ВКП(б) по вопросам хлебозаготовок во главе с секретарем ЦК партии П. Постышевым. Именно под давлением комиссии ЦК ВКП(б) местное руководство, опасаясь репрессий за срыв хлебозаготовок, чтобы выполнить план, пошло на изъятие хлеба, заработанного колхозниками на трудодни и имевшегося у единоличников. Это в конечном счете и привело к массовому голоду в деревне.
На словах, в печати Постышев выступал против изъятия хлеба у выполнивших план колхозов, против нарушения законности во время проведения хлебозаготовок, на деле же занимал жесткую позицию, которая толкала местное руководство на противозаконные меры в отношении тех, кто не выполнял план. О том, каким образом в саратовских и пензенских деревнях выполнялись эти директивы, говорят многочисленные свидетельства очевидцев. У крестьян отбирали хлеб, заработанный на трудодни, в том числе и оставшийся с прошлых лет; хлеб на трудодни не выдавали; вывозили семенное зерно. Нередко в ходе хлебозаготовок к крестьянам применялось насилие. В селе Боцманово Турковского района уполномоченный по хлебозаготовкам из Балашова Шевченко, чтобы "выбить" хлеб, посадил в амбар под замок почти всех жителей — свидетельствует М.Е. Дубровин, проживающий в рабочем поселке Турки Саратовской области. "Приходили, хлеб силком забирали и увозили", "дали, а потом отобрали", "ходили по домам, забирали хлеб и картошку; тех, кто противился, сажали на ночь в амбар", "из печки хлеб вытаскивали", — вспоминали старожилы саратовских и пензенских деревень. Местные активисты нередко ходили по дворам и искали хлеб; все, что находили, отбирали. Стали применять излюбленный прием советской власти — доносительство. Доносчикам в качестве вознаграждения выделяли часть зерна, изъятого у его же соседа, на которого он донес.
В ходе хлебозаготовок 1932 года, обрекавших деревню на голод, открытого массового сопротивления крестьян не произошло. Большинство опрошенных объясняло это страхом перед властью и верой в то, что государство окажет помощь деревне. И всеаки исключения встречались. В деревне Красный Ключ Ртищевского района, свидетельствует С.Н. Федотов, узнав о решении вывезти семенной хлеб, у амбара, где он хранился, собралась почти вся деревня; крестьяне сорвали замок и зерно разделили между собой. В селе Потьма того же района, как рассказал И.Т. Артюшин, произошло массовое выступление крестьян, которое было подавлено милицией.
Основными формами протеста крестьян против принудительных хлебозаготовок стали скрытые действия: нападения на "красные обозы", вывозившие хлеб из деревень, воровство хлеба с этих обозов, разборка мостов. Отдельные крестьяне открыто высказывали организаторам хлебозаготовок недовольство — к ним применялись репрессивные меры (свидетельства М.А. Федотова из рабочего поселка Новые Бурасы, С.М. Берденкова из деревни Трубечино Турковского района, А.Г. Семикина из рабочего поселка Турки Саратовской области).
Таким образом, данные архивных документов и опросы очевидцев событий свидетельствуют: принудительные хлебозаготовки 1932 года оставили поволжскую деревню без хлеба и стали главной причиной трагедии, которая разыгралась там в 1933 году. Массовый голод, унесший сотни тысяч крестьянских жизней и подорвавший здоровье оставшихся в живых, — одно из тягчайших преступлений сталинщины, ее организованная антигуманная акция. Это признала наконец и Государственная дума РФ. В официальном заявлении, принятом ею 2 апреля, подчеркивается, что жертвами голода 30 годов прошлого столетия стали не только украинцы, но и представители других национальностей бывшего СССР.
ОБЩАЯ БОЛЬ
Создание при президенте Украины координационного совета с целью обеспечения надлежащей организации и проведения мероприятий в связи с 75 годовщиной Голодомора — прекрасная идея. Плохо только, что ее пока не поддержали в России и не присоединились. Прекрасна также идея объявить 2008 год Годом памяти жертв Голодомора 1932–1933 годов — но не только бы на Украине, но и в России тоже. А еще лучше объединить два самых страшных преступления советской власти против своего народа — Голодомор и сталинские репрессии — и посвятить жертвам этих преступлений единый День скорби. И чтобы в этот день поминальные свечи горели не только в Киеве, но и в каждом украинском, русском, татарском, грузинском и т.д. селе и городе. Переписывать историю нельзя. Но нельзя и не знать ее или, что еще хуже, забывать либо делать вид, что забыли, иначе всякие политические провокаторы будут раз за разом дурить нам головы.
Послать
ссылку письмом
Распечатать
страницу