Материал из номера
Июнь 2011
Скачать номер
в PDF формате
Военная статистика — тема щекотливая и широко эксплуатируемая. Щекотливая — потому что раскопки на месте трагедии всегда кого-то смущают, а кого-то и возмущают. Актуальность же этой темы обусловлена интересами военных, политиков и досужих любопытствующих. Так что и слез, и гнева, и спекуляций хватает. В канун 70-летия начала самой кровавой для нашей страны войны попробуем поговорить о военной статистике серьезно.
Есть на государственном телеканале один режиссер-документалист. Специализируется на истории войн. И вот однажды, в соответствующий день, канал "Россия" показал его фильм о последней русско-турецкой войне. Гранитным голосом, в котором отчетливо слышался плеск суровой волей сдерживаемых слез, наш документалист за кадром сообщил, что в той войне мы оставили на земле Болгарии тела полумиллиона наших солдат и офицеров. Миллионы соотечественников в этот момент, надо думать, вздрогнули от этой чудовищной правды войны. А вздрогнув, некоторые подумали: и кому это было надо? Другие начали размышлять о неблагодарных болгарах-натовцах. Третьи вспомнили, как ведут себя турки в Анталии...
Наивно полагать, что подобные фильмы кто-то смотрит, держа в руках том одного из самых сильных военных статистиков ХХ века, Бориса Урланиса, или сборник свежих исследований, скажем, генерала Кривошеева. И, едва заслышав цифры, бросается искать им подтверждение у специалистов. Принимают, скорее всего, на веру. Полмиллиона — значит, полмиллиона. В 1812 году 300 тысяч? Понятно все про Кутузова! В Первой мировой — 5–6 миллионов? Так тому и быть! И правильно Николашку скинули...
Так формируется странное представление, в котором две его части меж собой никак не стыкуются. С одной стороны, русский солдат — лучший на земле, русская армия овеяна славой побед. С другой — наши ряды всегда были многочисленнее, чем вражеские, а потери на полях сражений — еще многочисленнее. Получается парадокс: победная армия, состоящая из лучших в мире солдат, использует один-единственный тактический прием — "забрасывает противника шапками", как неумно выразился в начале Восточной войны 1853–1856 годов командующий русской армией в Крыму князь Меншиков.
ОТКУДА СТОЛЬКО ШАПОК?
Мы, русские, привыкли ощущать себя большими. И физически, и географически, и демографически. Вполне объяснимое состояние. И думать о том, какими мы как страна были когда-то, совсем необязательно. Первую полноценную перепись населения провел император Николай II в 1897 году. Поэтому с точностью до человека число подданных, скажем, великого князя Василия I, правившего Московией на стыке XIV и XV веков, установить невозможно. Но примерное число людей вычислить можно. По оценкам Вернадского, в конце XV столетия Русь населяло от 4 до 5 миллионов человек. Меньше, чем сегодня живет в Петербурге. Вряд ли в начале века их число было больше. В тот же период Литва и Польша, вместе взятые, располагали 3–4 миллионами подданных. Догадываетесь, зачем мне начало XV века понадобилось? 1410 год, Грюнвальдская битва!
Любекская хроника Дитмара сообщает, что в сражении тевтонским рыцарям Великого магистра Ульриха фон Юнгингена противостояла армия литовцев, поляков и русских числом 5 миллионов 100 тысяч человек! Магдебургская шеффенская хроника вторит: в битве погибло 630 тысяч воинов! Остается задаться вопросом: как мы, восточные славяне, сохранились-то?
Ну ладно, немцы, они никогда не стеснялись пропаганды в военных вопросах. Но почему и французские хроники врут напропалую? В хронике Монстрелэ в битве при Танненберге (так называют Грюнвальдское сражение в Западной Европе. — Прим. авт.) вновь сошлось до миллиона воинов, потери обеих сторон исчисляются сотнями тысяч, в схватках 1410 года пачками гибнут коннетабли, короли, гроссмейстеры и адмиралы.
Вплоть до XX века войны в Европе велись профессиональными армиями. Но если в XIX веке население ведущих, а стало быть, самых воинственных государств исчислялось десятками миллионов, что позволяло содержать крупные кадровые армии, то в Средние века у европейцев не было физической возможности для этого. У России — в том числе. Куликовская битва против туменов темника Мамая — это исключение из правил. Великому князю Московскому Дмитрию удалось собрать на Непрядве, по некоторым оценкам, более 100 тысяч человек только потому, что вместе с профессиональными дружинами навстречу ордынцам отправились ополченцы.
Куда типичнее выглядят сражения, данные великим князем Александром Невским шведам и ливонским рыцарям в северо-западном порубежье Руси. Многие любители военной истории скучнеют, когда узнают, что у Чудского озера в 1242 году встретились от силы два десятка тысяч русских, немцев и союзных им ливов. Но если добавить к этому, что все население Новгорода Великого в XIII веке составляло не более 30 тысяч человек, то все становится на свои места.
Интересно, что говорится о потерях ордена в Ледовом побоище. Они составили 400–600 рыцарей убитыми и 50–60 взятыми в плен. Убитых ливов никто, естественно, не считал. Тут, похоже, врут уже не западноевропейские, а наши источники. У Ливонского ордена отродясь столько рыцарей не было. Рыцарь в раннем Средневековье — это очень дорогостоящая и штучная боевая единица. Сопоставимая с танком времен Первой мировой войны. Вероятно, в победной горячке за погибших и плененных рыцарей посчитали всех ливонцев — оруженосцев, послушников, называемых в ордене "серыми", и других кнехтов.
В научной дисциплине "военная статистика", введенной, к слову, в число обязательных предметов Императорской военной академии по инициативе будущего военного министра России Дмитрия Милютина еще в середине XIX века, есть методики, по которым, зная количество потерь, можно вычислить и состав армий, вступивших в битву. Если принять за основу сообщение Псковской хроники о потерях ливонцев в 400 человек убитыми, то получается незадача. Чего ж это рыцарям бежать с поля боя на предательский лед озера, если в их составе 10–12 тысяч человек? В сражениях с использованием только холодного оружия проигравшая сторона традиционно несла куда большие потери. Ну никак не 4 процента!
Следуя логике, можно предположить, что число воинов с обеих сторон было меньше тех чисел, что гуляют в историографии. Однако это нисколько не умаляет самой победы князя Александра. Ведь результат войны — это прежде всего достижение тех целей, ради которых воевали. Цели были достигнуты — ливонцы в русские земли больше не совались.
А жертвы? Что ж, чем их меньше, тем, конечно, лучше...
ЖИВЫЕ И МЕРТВЫЕ
Хорошо, древние хроники объективно не могли стать точными источниками военной статистики. Даже если представить, что хронист принципиально отвергал пропагандистские приемчики и молился на свободу печати (то есть рукописи), трудно представить, откуда ему было взять чистые цифры, если в армиях никто этим не занимался.
Военная статистика как прикладное понятие возникла в XVIII веке. Впрочем, даже в этот период случались конфузы. Как-то французский маршал Вийяр диктовал реляцию, в которой сообщал о встрече с отрядом противника числом до 3 тысяч человек и победе над отрядом, в результате чего на поле боя осталось 4 тысячи трупов врага. Увлекся маршал, случается!
В XVIII веке считали, правда, по большей части убитых и взятых в плен генералов и офицеров. По поводу нижних чинов задумались только в середине века XIX. Отчасти поэтому столько ереси написано вокруг потерь в Отечественную войну 1812 года. Хотя при тщательном анализе полковых формуляров, интендантских описей, рекрутских списков, хозяйственных балансов можно добраться до истины. Другое дело, что реки солдатской крови кому-то представляются наиболее убедительным доказательством проявления патриотизма.
Для того чтобы разобраться в предлагаемом ворохе цифр, стоит немного времени посвятить терминам военной статистики.
Самое распространенное словосочетание — численность армии, а слово — потери. Оно и понятно.
Что касается численности войск, то тут проще. Есть действующая армия, в которой имеются строевые части и вспомогательные. Есть тыл, где формируются и доводятся до кондиции резервы, готовятся офицеры, работают главные штабы, интендантские и гарнизонные службы, медучреждения. Наконец, есть военные формирования, не включаемые в армию: внутренние войска (полиция и жандармерия), пограничники, партизаны. Поэтому когда говорят о том, что русскую границу летом 1812 года перешло более 640 тысяч солдат Великой армии Наполеона, это не надо воспринимать буквально. Не каждый из этих тысяч собирался и должен был воевать ружьем и саблей. В июне Неман форсировали 368 тысяч пехотинцев и 80,6 тысячи кавалеристов. Прислуга 1146 орудий входила в состав пехотных дивизий. В общей сложности — 449 тысяч человек.
В продолжение похода Наполеон затребовал дополнительные силы. В походе к нему присоединились 123,5 тысячи пехотинцев, 17,7 тысячи кавалеристов, отдельный корпус в 21,5 тысячи человек выдвинулся на осаду Риги. Как ни крути, получается 600 тысяч с мелочью. Где остальные? Остальные были тут, в рядах армии. Но были это — чиновники, повара, парикмахеры, конюхи, каретники... Итого — 25 тысяч душ!
Население империи, созданной Бонапартом, составляло к тому времени примерно 80 миллионов человек (без колоний). Россия могла похвастаться только 41 миллионом. Посему и состав армий, вышедших встречать французов, достигал максимум 220 тысяч человек. Это опять-таки не означает, что на западной границе оказалась вся русская армия. Формально в армии числилось около 600 тысяч, но в строевых сухопутных частях имелось не более 480 тысяч. Остальные входили в иррегулярные, гарнизонные и прочие вспомогательные части. Помимо армий Барклая и Багратиона готовились воевать армия генерала Тормасова на киевском направлении и армия адмирала Чичагова на Дунае, армия Витгенштейна, прикрывавшая Петербург, и Финляндский корпус. По поводу иррегулярных войск тоже надо быть осторожными. К ним относили помимо прочего и казачьи полки. А эти части воевать умели.
Теперь попробуем разобраться с мрачными терминами. Ведь именно тут и происходит наибольшая путаница. Казалось бы, чего проще: военная потеря — значит, убит военный. Гражданская — выходит, мирный человек. А как быть с ранеными, пленными, пропавшими без вести, обмороженными, умершими от болезней и эпидемий, расстрелянными военно-полевыми судами, самоубийцами, отравленными, контужеными, инвалидами, вернувшимися в строй, как Кутузов или Маресьев? Как быть с партизанами, добровольцами, резидентами?
Фото: Оксана Носовицкая
"Правда о потерях во время войны позволяет точно оценить способность государства к защите, его умение правильно воспитывать солдат и учить офицеров".
Профессионалы от военной статистики в большинстве придерживаются такой классификации. Военные потери — это потери среди солдат и офицеров всех родов войск, включая партизанские отряды, понесенные на фронте, в тылу, в резерве, в госпиталях, в отпуске. К военным потерям можно подходить с двух позиций: демографической и военно-оперативной. Ведь в первом случае смерть солдата, например, от болезни — безусловная потеря. Но длительная болезнь и излечение с получением инвалидности в демографическом смысле означает продолжение жизни. А для армии — потеря в обоих случаях. Поэтому в армии в ходу термины "безвозвратные потери" и "временные". При этом обе категории могут относиться к боевым и небоевым потерям. То есть к потерям, понесенным непосредственно от военных событий, и к потерям, имеющим к боям косвенное, а то и весьма отстраненное отношение.
Подведем итог этой войне терминов.
Боевые безвозвратные потери — это убитые и умершие от ран на поле боя, пропавшие без вести, умершие на пути в госпиталь, в плену, от ран в лечебных учреждениях, от прочих боевых поражений и уволенные из армии по инвалидности от ран.
Небоевые безвозвратные потери — это умершие от болезней (санитарные потери), от небоевых травм, вследствие суицида, уволенные из армии по болезни.
Временные боевые потери — это раненые, контуженые, обожженные, обмороженные, уволенные в отпуск (запас) по ранению или контузии. Временные небоевые потери — больные, уволенные в запас по болезни.
Вот тут и наступает тот щекотливый момент, с которого разговор и начался. А какая, собственно, разница, вернулся человек с войны инвалидом по ранению или по болезни? Что за дело до терминов матери, получившей известие, что сын ее погиб в бою или умер на марше?
Если говорить о человеческом личном горе — никакой. Но помимо личностного восприятия есть и другой уровень реакции. Правда о потерях во время войны позволяет точно оценить способность государства к защите, его умение правильно воспитывать солдат и учить офицеров. Его систему здравоохранения и медицинской реабилитации. Его экономическую мощь, позволяющую хорошо кормить, одевать и вооружать армию. Его международный авторитет и договороспособность, ориентируясь на которые противник определяет отношение к пленным солдатам.
ОТ БОРОДИНА К МУКДЕНУ
Яркий пример, подтверждающий необходимость верного использования терминов военной статистики при озвучивании всяческих цифр, — Бородинское сражение. Поклонники "кровавой истории" не преминут сослаться на цифры, выбитые на монументе, высящемся на батарее Раевского. Там написано, что русские потеряли в сражении 44 тысячи человек. Треть армии!
А теперь обратимся к профессиональным исследованиям. Скажем, в Центральном военно-историческом архиве в ходу такие данные: пехота потеряла более 37 тысяч, кавалерия — 3,5 тысячи, артиллерия — около 2 тысяч. Если суммировать, все сходится. И обыкновенный человек думает, что именно столько человек "не вернулось с поля боя". Однако не вернулось куда меньше. Убитыми русская армия потеряла 9252 солдата, офицера и генерала, пропавшими без вести — 10 028. Из них — только 3 тысячи можно смело отнести к погибшим наверняка. Примерно так же обстоят дела и у французов. Общие потери — до 58 тысяч человек, но мертвых среди них едва ли более 15 тысяч.
Не менее иллюстративна и статистика, связанная с потерями Великой армии в ходе всей русской кампании. В виде вооруженных формирований пределы России умудрились покинуть до 40 тысяч солдат и офицеров. Но боевые потери составили примерно 371 тысячу. Остальные — плен, обморожения, голодная смерть.
Если учесть, что во время наполеоновских войн, мучивших Францию два десятка лет, только убитыми империя Наполеона потеряла 370 тысяч человек, а собственно Франция — 226 тысяч, то роль России в отношении амбиций Бонапарта сродни смирительной рубашке.
После Отечественной войны 1812 года Россия провела три крупных войны. Восточная (Крымская), Русско-турецкая 1877–1878 годов, Русско-японская. Во всех трех случаях, даже в победном — против Турции, — находится немало охотников доказать, что страна в который раз истекала кровью. Невольно мысль закрадывается: для них даже обидно как-то, что не истекла.
Фото: Оксана Носовицкая
"Большинство современных ученых сходятся на том, что безвозвратные потери России в Первой мировой войне составили 1 миллион 700 тысяч".
Итак, война — это результаты и жертвы. В Восточной войне Россия вновь оказалась в роли маленькой. Ее население составляло чуть более 70 миллионов, в то время как коалиция в составе Франции, Англии, Турции, Королевства Сардиния—Пьемонт могла рассчитывать на 100-миллионный контингент без учета колоний. Нелишне вспомнить, что шаталась в дипломатической потасовке Пруссия, а Австрия мобилизовалась для вступления в войну на стороне европейской бригады.
Есть дипломатический итог этой войны. Он не в пользу России. Хотя бы потому, что к началу переговоров коалиционная армия, затратив колоссальные усилия, добилась только того, что взяла Севастополь и часть Крыма. Понесла при этом ощутимые потери в живой силе и денежных средствах. Россия, понятное дело, тоже напряглась прилично, но до исчерпания потенциала было ой как далеко. Лучшие армейские и Гвардейский корпус находились в резерве, недостаток современных ружей-штуцеров ощущался только в полках крымской армии, но в нужном количестве они находились на интендантских складах у западной границы.
Принято также думать, что отсталая в связи с экономикой крепостного права Россия в принципе не могла противостоять передовой западной цивилизации. Однако почему-то забывается, что Франция отменила рабство в колониях в... 1848 году, Англия в Индии — в 1861-м, Турция избавилась от этого государственного греха только в XX веке.
Вернемся к военной статистике, которая кое-что прояснит в этом вопросе. Если дипломаты проиграли войну, то армия свела ее к ничьей в Крыму, а на Кавказе попросту выиграла. Об этом говорят сводки потерь и особенно их структура. Общее число погибших — более 300 тысяч. Из них Россия потеряла убитыми, умершими от ран и болезней 153 тысячи. Коалиция — 156 тысяч. Боевые потери выглядят так: 51 тысяча русских против 44 тысяч противника. От болезней и эпидемий врагов умерло 112 тысяч против 102 тысяч наших солдат.
Ссылки на погоду тут не уместны. Крымский и кавказский климат больше подходит для англичан, французов и турок, чем для русских. Может быть, лучше сослаться на умение наших адмиралов и генералов Корнилова, Нахимова, Истомина, Тотлебена, Паскевича, Муравьева-Карского да вспомнить первый отряд сестер милосердия, сформированный в Петербурге по инициативе великой княгини Елены Павловны, и создателя военной хирургии Николая Пирогова?
Итоги Русско-турецкой войны 1877–1878 годов сегодня также трактуются своеобычно. Цели войны состояли в том, чтобы помочь славянским народам Балкан избавиться от турецкого владычества. А вовсе не в том, чтобы отнять у Османской империи Босфор и Дарданеллы и занять Константинополь—Стамбул. По сердцу, так жаль, конечно. Но если подумать... Византия никогда не принадлежала России — раз. Выход России к Средиземному морю не понравился бы в Европе никому. Даже нашему тогдашнему союзнику, Германии. Это — два. Полноценного флота на Черном море у нас тогда не было. Это — три. Активно развивались события в Средней Азии, появились планы на Дальнем Востоке. Удержать все это под контролем было бы трудновато. Четыре. Наконец, в стране продолжались — и не всегда успешно — реформы, начатые Александром II в 60-е годы.
Итак, цели достигли. Какой ценой? Не было никаких "полумиллионов", оставленных на полях Болгарии. Было 15 567 убитых. Еще 7 тысяч умерших от ран. Да и откуда им было взяться, даже в случае если каждый турок имел по пулемету и стрелял как Рэмбо? Вся русская армия на балканском театре военных действий насчитывала народу меньше, чем документалист — трупов. Безвозвратные боевые потери турок несколько выше — около 30 тысяч. Но если общие русско-турецкие потери в той войне составили 190 тысяч человек, что сталось с остальными? В основном они — жертвы эпидемий. Тиф косил солдат десятками тысяч. В русской армии от болезней умерли 82 тысячи человек. В турецкой — примерно 60 тысяч. По другим данным — до 90 тысяч.
Русско-японскую войну мы проиграли. Это факт. Потеряли флот. Лишились контроля над территориями в Китае, Маньчжурии и Корее. За год с лишним не провели ни одного крупного наступательного сражения, а все оборонительные проиграли. Сдали Порт-Артур, в чем не было особой нужды. И на старуху бывает проруха, как говорится.
Но есть несколько моментов, говорящих не в пользу военных управленцев и петербургских министров, а в пользу русских солдат и офицеров. За месяцы боев японская армия была фактически уничтожена. Чего не скажешь о русской. В войне принимали участие только сибирские части да сибирское же дальневосточное казачество. Кадровая армия, дислоцированная в европейской части России, даже не двинулась с места. А теперь и цифры. Русская армия потеряла убитыми 25 331 человека, умершими от ран — 6127, включая солдат и офицеров, умерших от ран в плену. Всего было ранено 146 тысяч. Японцы похоронили более 47 тысяч военнослужащих, убитых сразу, более 11 тысяч — не спасенных медиками, от ран. В целом ранеными Страна восходящего солнца потеряла 173 425 человек.
На флоте цифры сложились не в пользу России, но армейские и флотские величины — вещи несопоставимые по размерам. Наших погибло свыше 6 тысяч, японцев — около 2 тысяч.
ВЕЛИКАЯ И ОТЕЧЕСТВЕННАЯ
Чем ближе к нашему времени, тем тема актуальнее. Великую, или Первую мировую, войну частенько называют неизвестной. Да, подробности военной катастрофы 1914–1918 годов в советское время не афишировали. Она была удобной ширмой для объяснения многих последовавших процессов, а детали могли заставить многих задаться ненужными вопросами. Но сейчас эта война неизвестна только нелюбопытным. Материалов по ней опубликовано достаточно, военная статистика начала ХХ века уже превратилась в науку.
Но мифы живучи, как тараканы. И первый из них — что Россия умылась кровью своих солдат, в отличие от союзников и даже противников.
Мы дважды своими ударами на нашем фронте помешали немцам взломать англо-французскую оборону на Марне и под Верденом. Мы полностью разрушили военную организацию Австро-Венгрии. А гибли при этом только русские? Опять миллионами?
При всей специфике подсчетов, связанной с тем, что Первая мировая на территории России, несмотря на "похабный" Брестский мир, перешла в войну Гражданскую, можно-таки добиться вразумительных и доказательных результатов.
Большинство современных ученых сходятся на том, что безвозвратные потери России в ПМВ составили 1 миллион 700 тысяч. А советский исследователь Борис Урланис и, что особенно важно, один из создателей русской военной истории, генерал-белоэмигрант Николай Головин, склонны к числу 1 миллион 200 тысяч, а с учетом умерших от ран и отравления газами — 1 миллион 451 тысяча. Еще 360 тысяч солдат и офицеров составили небоевые безвозвратные потери. Это те, кто умер от болезней, в плену, от несчастных и нелепых случаев.
Политический и военный результат вновь расходятся. Уж очень сильно хотелось доказать, что именно военное поражение и горы трупов привели к недовольству основной массы населения страны и, как следствие, к свержению императора и октябрьскому перевороту. Но как можно назвать поражением то, что происходило на фронте до марта 1917 года?
Армия перевооружилась и переукомплектовалась. Готовилась к наступлению. Судьба Австро-Венгрии была предрешена, чего не скрывали и в самой Габсбургской империи. Да, воевать устали. А немцы не устали? Да, цели войны были не совсем ясны в окопах пехотных рот. Что, только в наших окопах? Бузили и германцы, и австрияки, и французы, и турки.
Армию заставили проиграть войну. И нет более страшной и неуправляемой силы, чем такая армия.
На чем зиждется моя уверенность? Опять-таки на цифрах. Не буду утомлять колонками чисел. Обращу внимание только на одну позицию. Россия мобилизовала более 15 миллионов человек, потеряла убитыми, умершими от ран и других причин 1 миллион 811 тысяч солдат и офицеров, пропустив вперед только Германию с 2 с лишним миллионами жертв. Но намного лучше выглядела по итогам войны с точки зрения перспективы. Безвозвратные военные потери на 1000 жителей составили 11 человек. Тогда как в Германии — 30, во Франции — 34, в Великобритании — 16, в Австро-Венгрии — 18, в Турции — 37.
Да, в плену оказалось внушительное число солдат. По оценкам Головина, ориентированного на данные Германии и Австрии, — примерно 2 миллиона 500 тысяч. Но и мы таким же образом лишили врага 2 миллионов бойцов.
Фото: Оксана Носовицкая
"Безвозвратные демографические потери Советской армии в Великой Отечественной войне составили 9 миллионов 168 тысяч человек. Из них военнослужащих списочного состава — 8 миллионов 668 тысяч".
Опять, скажете, шапки? Набравшая обороты военная промышленность, помноженная на боевой опыт и человеческий ресурс, — это не шапки. Это потенциал победы.
Домыслов и ошибок по поводу Великой Отечественной войны тоже хватает. Уж тут, казалось бы, какие проблемы? И при сталинском, и при гитлеровском режиме с арифметикой все было в порядке. Считать не только умели, но и любили. Да, на публику выносили искаженный материал, но в недрах архивов хранились истинные цифры. Самого себя чего обманывать?
А вот как на деле. Институт военной истории Минобороны РФ несет в массы официальную и вполне, кстати, доказательную информацию. Безвозвратные демографические потери Советской армии составили 9 миллионов 168 тысяч человек. Из них военнослужащих списочного состава — 8 миллионов 668 тысяч.
Но не Министерством обороны единым... Вот очередная доза новеньких данных из Всемирной паутины. Оказывается, есть при Всероссийском НИИ документоведения и архивного дела центральный автоматизированный банк данных (ЦБД) по безвозвратным потерям Вооруженных сил СССР в Великой Отечественной войне. Автор сообщает, что "на 15 марта 1995 года в ЦБД внесено около 19 миллионов персональных записей о погибших, пропавших без вести, умерших в плену и от ран военнослужащих". Также оказывается, что для полного формирования банка нужно внести еще полмиллиона карточек. И тогда — все! 19 миллионов 500 тысяч солдат и офицеров — такой окажется плата за победу. Дальше автор поет дифирамбы работникам ЦБД, утверждая с их слов, что более точной методики сегодня быть не может, и апеллируя к МО в том смысле, что негоже, господа-товарищи, скрывать правду. Однако ж никаких доказательств, ссылок, выкладок и описаний методик, которыми пользуется ЦБД, не приводится.
А смотришь на цифру — и вновь задумываешься: как же мы до Берлина дошли? Тем более что скрупулезные немцы высчитали наконец свои истинные (на сегодня) потери — 4 миллиона 300 тысяч солдат и офицеров вермахта, Люфтваффе, рейхсфлота и СС. Правда, и тут хочется поспорить. Теперь уже с немцами. Если только на территории бывшего СССР уже зафиксировано свыше 3 миллионов захоронений немецких солдат, если присовокупить к ним убитых, умерших от ран и прочее на земле других государств и самой Германии, если прибавить погибших в плену, а также сотни тысяч убитых бойцов из стран-сателлитов, сколько получится? Убедительны в этом случае некоторые исследователи, говорящие о 5,5–6,3 миллиона человек.
Но если так, то умирает очередной "таракан": миф о том, что мы телами русских солдат асфальтировали дорогу к немецкой столице. Наших погибло больше, бесспорно. Но не в разы. В худшем случае мы платили двумя солдатскими жизнями за одну вражескую. Не стоит в таком случае забывать, что в списки безвозвратных боевых потерь входят военнопленные. Сравните 400 тысяч немцев, погибших в советском плену, почти с 2 миллионами наших солдат, сгинувших в плену германском. По немецким оценкам, эта цифра даже выше в полтора раза.
В этом случае боевые качества русского и немецкого солдата окажутся на одной доске. А в плену убивали безоружных.
***
События все дальше, а исследований все больше. Остается изучать предлагаемые расчеты и гипотезы и думать. И еще — стараться не обращать внимания на порталы, вроде "Центр содействия бизнесу "Петроград", которые предлагают таблицы такого рода. На одной общее количество потерь советского народа в Великой Отечественной войне — 29 миллионов человек. А на другой — общее количество погибших во Второй мировой войне во всех странах-участниках — 32 миллиона.
Не завидую я организации, если ее специалисты и в бизнесе так считают. Впрочем, в бизнесе арифметические ошибки оцениваются потерянными деньгами.
На войне все как-то иначе...
При подготовке текста использованы материалы из публикаций Н. Головина, М. Кожемякина, Г. Кривошеева, Б. Урланиса, М. Филимошина, а также материалы различных архивных организаций.
Послать
ссылку письмом
Распечатать
страницу