Внутриевропейский кризис заставляет уже сейчас задумываться над будущим всей Европы. Её судьба беспокоит, в том числе, и Вашингтон, чьё стратегическое преимущество в регионе зависит от баланса сил в Центрально-Восточной Европе (ЦВЕ). Внимание к государствам ЦВЕ объяснимо, поскольку именно среди населения этих стран процент ？еврооптимистов？ достаточно высок, в то время как в западноевропейских странах лозунг ？Европа – наш общий дом？ значительно поблек. Наиболее явственно это видно на примере Германии, уставшей нести финансовое бремя спасительницы страждущих европейских экономик. Куда предпочтительнее для Берлина развивать экономические связи с Москвой и содействовать интеграции Центральной Европы вокруг ？германского полюса？. Однако это не отвечает стратегическим планам партнёров Берлина по НАТО и ЕС. Поскольку вектор германской политики в силу определённых причин направлен на восток, углубление немецко-польских, немецко-румынских, немецко-чешских и немецко-венгерских связей позволит создать в Европе управляемый геополитический ландшафт, не позволив немецко-российским отношениям занять превалирующее положение. От Германии зависит успех или неуспех реализации многих евроинтеграционных проектов, в т.ч. недружественного России Восточного партнёрства. Показательным в данной ситуации является активность Варшавы в наведении польско-немецких ？мостов？. Слова главы МИД Польши о том, что бездеятельности Германии он боится больше, чем её силы – это попытка создания немецко-польской геополитической платформы, которая бы удержала на плаву новичков ЕС, зашатавшихся под напором политико-экономического кризиса в Старой Европе (1).
Сама мысль создания оси Берлин-Варшава не нова, но её эволюция всегда сопровождалась опасениями асимметрии в отношениях таких неравнозначных партнёров, каковыми являются Польша и Германия. Наращивание темпов немецко-российского сотрудничества беспокоит сегодня и Вашингтон, и Варшаву. Для них важно, чтобы развитие польско-германских контактов проходило в русле евроатлантизма, исключающего чрезмерное сближение Берлина с Москвой. Польша хочет иметь веское право голоса в евроатлантических институтах, и этим объясняется активность Польши в вопросах, далёких от польской политической жизни: визит министра иностранных дел Радослава Сикорского в Ливию, Тунис и Египет (в т.ч. в составе делегации ЕС), вовлечённость в ближневосточную тематику и т.д. Шаг Польши навстречу Германии служит хорошим довеском к франко-немецким отношениям, и позволяет Вашингтону и Брюсселю надеяться на создание двух неравновесных полюсов политического притяжения - Париж – Берлин и Берлин – Варшава (2). К тому же, членство Польши в Вишеградской четвёрке может послужить дополнительным ресурсом для укрепления своего авторитета в Веймарском треугольнике и выступить его чётвёртой ？гранью？. И если с 2004 по 2009 гг. Вишеградская группа вела практически незаметную политическую жизнь, то с 2010 г. выдвигаемые ею инициативы не раз выносились для обсуждения на общеевропейский уровень. Последний раз – совсем недавно, когда 12 мая 2011 г. было объявлено о намерении Польши, Венгрии, Чехии и Словакии создать новое боевое соединение под командованием Польши, которое к 2016 г. должно превратиться в полноценный военно-политический механизм с формально отдельными от НАТО полномочиями.
Крупные международные игроки воспринимают Польшу серьёзней, если она выступает в группе с единомышленниками, а не в одиночку, поэтому наблюдается политико-идейная конвергенция между Варшавой и другими восточноевропейскими столицами, прежде всего, Бухарестом и Будапештом. Сближение Польши и Румынии ознаменовало подписание Соглашения о стратегическом партнёрстве в 2009 г., в соответствии с которым Бухарест и Варшава условились координировать свою восточную политику, в частности, на украинском и молдавском направлении. Будучи вторым по размерам государством ЦВЕ, Румыния имеет всего 14 голосов в Совете Европы и представлена в Европарламенте 33 делегатами. Бухаресту в условиях кризиса поддержка Польши, имеющей 27 голосов в Совете Европы и делегировавшей 50 представителей в Европарламент, крайне важна. Успех тактики малых инвестиционных проектов, которые осуществляет Бухарест в Молдавии и на Украине, в значительной степени зависит от Польши, как адвоката Румынии перед европейским сообществом. Варшава, поддерживая Бухарест в ？приднестровском？ вопросе, получает взамен поддержку Бухареста в польско-украинском диалоге.
Венгрия – давний стратегический партнёр Польши, что обусловлено историческими обстоятельствами. Сегодня Будапешт оказывает значительное влияние на политику Вишеградской четвёрки, а путь в объединённую Европу для балканских государств лежит через Будапешт. Кроме того, Венгрия – главный инициатор одобренной Брюсселем Дунайской стратегии. И если совсем недавно, в первой половине XX в., Варшава и Будапешт стремились к покорению Праги, чтобы иметь общую, польско-венгерскую границу, сегодня, в условиях объединённой Европы, их мечта сбылась при посредничестве Праги – полноправного члена евроатлантического сообщества, не разделяющего, а скрепляющего польско-венгерский геополитический ареал.
Вашингтон, настаивая на более прочной интеграции государств ЦВЕ, пытается уберечь так долго и кропотливо выстраиваемую буферную зону между Европой и Россией: без политически сплочённой ЦВЕ сойдут на ？нет？ транслируемые Вашингтоном атлантистские импульсы, адресованные Украине, Белоруссии и Молдавии. Регион ЦВЕ мог бы послужить островком относительной стабильности на фоне погружённой в скептицизм Западной Европы. Количество граждан, позитивно воспринимающих идею европейской интеграции и доверяющих европейским институтам, в Болгарии составляет, соответственно, 55% и 60%; в Чехии – 29% и 45%; в Венгрии 35% и 54%; в Польше – 48% и 52%; в Румынии – 56% и 62%; в Латвии – 26% и 42%; в Литве – 45% и 52%; в Эстонии – 38% и 61%; в Словакии 47% и 61%; в Словении – 41% и 44%; (3)
Усилия, направленные на сплочение стран ЦВЕ в военно-политической и экономической сферах, потребуют пересмотра функций уже существующих интеграционных институтов. Так, звучат рекомендации создать общий рынок вооружений в рамках Вишеградской четвёрки с привлечением Болгарии и Румынии, теснее интегрировать газотранспортную систему всего региона от Польши до Хорватии через уже запущенные пункты перекачки газа на польско-чешской и венгерско-хорватской границе. С учётом намерений чешских властей развивать атомную энергетику и желанием Польши приступить к добыче сланцевого газа предполагается, что страны Вишеградской четвёрки могут заложить основы будущего микрорегионального рынка энергоресурсов, максимально независимого от внешних поставок.
Как гипотетически единый механизм Евросоюз держится на трёх китах – военной мощи США, европейских технологиях и китайской рабочей силе. Кризисные явления в экономике вошли в диссонанс с геополитическими императивами объединённой Европы, которых на самом деле две: Западная и Восточная. Встречающееся в англоязычной литературе их обозначение как ？Европы двух скоростей？ вполне уместно. Эта разность дромократических процессов (от греч. ？дромос？ - скорость, ？кратос？ - сила), если пользоваться терминологией Поля Вирильо, послужит главным препятствием превращения ЦВЕ в альтернативный западноевропейскому полюс духовно-политического и экономико-идеологического притяжения.
1) ？Zaczynam ba？ si？ niemieckiej bezczynno？ci？ (？Wirtualna Polska？, 3.12.2011)
2) The Center for European Policy Analysis (CEPA) ？Translating Opportunity into Impact: Central Europe in the European Union, 2010-2020？, 6 December 2011
3) Там же
Читайте другие материалы журнала ？Международная жизнь？ на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs