Материал из номера
Август 2009
Скачать номер
в PDF формате
За считанные месяцы до смерти он, будучи уже 70-летним стариком, с детской непосредственностью танцевал и шалил на бале в Праге. Несколько ранее — предпринял дерзкое путешествие по альпийским перевалам Швейцарии. Менее чем за год до прощания с миром — весной и летом 1799 года — он с несколькими тысячами товарищей по оружию посетил Северную Италию, оставив неизгладимый след в нескромной истории этой страны.
Кстати, он исключительно хорошо относился к местоимению "он". Как-то даже заметил по этому поводу, что, если в войсках озвучат приказ с пояснением: "Он подписал" и все, до последнего солдата, поймут, о ком речь, — значит, полководец достиг пределов известности и уважения. В тот раз адъютант принес на подпись письмо, в котором перечисление всех титулов, чинов и званий подписанта заняло куда больше места, чем собственно текст. Он размашисто перечеркнул пером громоздкую презентацию и собственноручно вписал: "Суворов приказал!" И тут же, быстро сверкнув глазами, уточнил: "Ну что, так лучше?.."
Врожденная скромность, строгое воспитание и укрощенная десятилетиями молитв гордыня не позволяли поставить автограф "Он подписал!". Хотя мог бы! И солдаты в руке не ошиблись бы!
СУВОРОВ: БОЙСЯ БОГАДЕЛЬНИ
6 (17) февраля 1797 года фельдмаршал Суворов в одночасье превратился в опального пенсионера. Павел I, едва успев сменить почившую в бозе мать-императрицу, затеял масштабную и довольно противоречивую реформу армии. Фельдмаршал Александр Суворов принял ее в штыки, подарив России очередной афоризм: "Пули не букли, коса не тесак, я не немец, а природный русак!" Милость Павла к любимому генералу матери немедленно сменилась на гнев. И Александр Васильевич на два года отправился в скромное поместье Кончанское Новгородской губернии. Как пояснил император, в связи с отсутствием войн и, следовательно, необходимостью Суворова в армии.
Один из самых банальных штампов, коими усеяны листы биографии знаменитого полководца, — он всю жизнь провел в войнах и походах. Суворов на самом деле воевал много. Двадцать кампаний, как тогда называли войны и военные походы. Шестьдесят сражений различного масштаба. Однако были в жизни Александра Васильевича и довольно длительные мирные периоды.
Начнем с того, что, поступив на действительную службу в 1745 году рядовым в лейб-гвардии Семеновский полк (15 лет от роду, по другим данным — в 1747 году. — Прим. авт.), Суворов отправился воевать только спустя 13 лет уже в чине подполковника. После успешного дебюта в Семилетней войне, свежеиспеченный полковник получает в командование сначала Астраханский пехотный, а чуть позже — Суздальский пехотный полк. Семь лет он занимается с вверенной ему частью, и этот богатый опыт позволил Суворову создать уникальный военный учебник по организации полковой жизни — "Полковое учреждение", известное так же как "Суздальское учреждение".
Дальше — карьерный рост, начало очередной русско-турецкой войны, но 43-летнего полковника даже не рассматривают кандидатом в списки офицеров действующей армии фельдмаршала Петра Румянцева. Пришлось самому писать рапорт. А уж попав на фронт, заявить о себе взятием Туртукая.
Потом — вновь пятилетний мирный перерыв. Если исключить весьма короткое по времени и скромное по результатам участие Суворова в поимке "казацкого царя" Петра III — Емельяна Пугачева. (К слову, любопытный факт: после восстания Пугачева имя Емельян практически исчезло из оборота в русских семьях.)
А затем — Русско-турецкая война 1787–1791 годов, в которой генерал-аншеф Суворов получил всеобщее признание как выдающийся полководец. Сражения на Кинбурнской косе и за крепость Очаков, при Фокшанах и на реке Рымник, наконец, феноменальный штурм крепости Измаил!..
Но следующие четыре года Суворов занимается рутинной работой в Финляндии и на Украине: строит укрепленные пограничные линии, тренирует вверенные ему войска. Короткая кампания в Польше в связи с "наведением конституционного порядка" — и вновь мирная Украина, штабной уездный городок Тульчин, где в охотку пишется великая книга "Наука побеждать". Вот эта самая книга, а вкупе с ней и порядки, установленные Суворовым в южных дивизиях, и вызвали гнев императора, так как шли вразрез с новыми, им самим разработанными армейскими уставами.
Короче говоря, военные кампании заняли в жизни генералиссимуса 16 лет из 55, отданных армии. Что нисколько не умаляет, а, наоборот, подчеркивает величие его побед. Отставка кончилась неожиданно. Опять-таки 6 (17) февраля, но уже 1799 года фельдмаршал Суворов был вызван из Кончанского в Петербург специальным рескриптом императора. Между прочим, таких мистических совпадений в богатой событиями жизни Суворова было с избытком. "Долгом почитаю, не от своего только лица, но от лица других, предложить вам взять дело и команду на себя и прибыть сюда для отъезда в Вену", — писал Павел. Этими "другими лицами" являлись король Англии и император Австрии. Они настояли на назначении Александра Васильевича главнокомандующим союзной армией, созданной в центре Европы, для борьбы с юной, но исключительно жадной до чужих земель Французской Республикой.
Сидя в собственном имении, как "в богадельне", опальный фельдмаршал внимательно следил за военными успехами молодого французского генерала Бонапарта. "Далеко шагает", — бывало, приговаривал Александр Васильевич, чаевничая с окружавшими его в Кончанском гренадерами-ветеранами.
СУВОРОВ: ПОРА ОСТАНОВИТЬ МАЛЬЧИКА
Перед тем как писать этот материал, автор провел небольшой опрос среди знакомых. Без всяческих претензий на его научность и уж тем более — репрезентативность. Однако ответы людей, по большей части с высшим гуманитарным образованием, настолько однотипны, что позволительно сделать некоторые выводы. Все без исключения считают Суворова величайшим полководцем России, большинство вспоминают про Измаил и Сен-Готард, некоторые — про "Науку побеждать" и Чертов мост. Об Итальянском походе союзной армии под началом русского фельдмаршала не сказал никто. И уж тем более никто не сказал о реке Адде, реке Треббии и городке Нови.
Но история живет независимо от того, знают ее или нет.
210 лет назад в эти самые дни — 4 (15) августа — Александр Суворов одержал одну из самых блистательных побед в сражении при Нови. Но прежде о том, как он и его армия там оказались.
Как известно, Суворов не выносил "немогузнайства". Он готов был принять любую фантазию, но только не отсутствие ответа. За глупость не ругал, но и не поощрял, разумеется. Просто оставлял без внимания. А вот хитроумие, смекалку, юмор отмечал всегда. Высшая похвала — приглашение к обеду похрустеть наструганной рукой фельдмаршала редькой. Один из сопровождавших Суворова из ссылки попал под проверку на географическую тему. Граф Рымникский спросил, какие остановки есть между Новгородом и Петербургом. Тот и ответствовал не мешкая: "Первая — Милан, вторая — Турин, третья — Париж!" Суворов остался доволен. Такая география полностью совпадала с его планом итальянской кампании. Но прежде он сделал три другие большие остановки.
Первую — в Петербурге, где император вел себя так, будто и не было недоразумений длиною в два года. "Веди войну как умеешь", — напутствовал Павел.
В Митаве Суворов посетил будущего французского короля Людовика XVIII, а на тот момент — принца Прованского в изгнании. И выразил уверенность, что следующая их встреча произойдет в Париже. При условии, что помешать этому попытаются генералы французской Директории, и никто иной.
В Вене Александр Васильевич нанес официальный визит императору Австрии Францу, который назначил его фельдмаршалом австрийской армии. Судя по разным признакам, друг другу они не сильно понравились.
В марте Суворов прибыл в свой штаб. "В Вероне, где встречают нас событья" ждали русские генералы Розенберг, Багратион, Милорадович, австрийский начальник Мелас и 52 тыс. солдат и офицеров. Удивительно, но впервые за всю многолетнюю военную карьеру великий полководец оказался... главнокомандующим.
В русско-турецких войнах Суворов подчинялся главкому графу Румянцеву-Задунайскому, потом — светлейшему князю Потемкину-Таврическому. В Польше воевал под формальным началом того же графа Румянцева. Пугачева гонял под руководством графа Петра Панина.
Но и главнокомандование не обходилось без попыток тотального контроля "сверху". Только на этот раз за Суворовым внимательно смотрели сразу из Петербурга, Вены, Лондона и из собственного штаба — австрийские генералы и павловский "стукач" Герман. Сам Суворов пытался относиться к такому контролю с юмором. Писал в письме русскому послу в Вене графу Разумовскому: "Я в Милане получаю из Вены ответы о приезде моем в Верону. Я только что в Турин перешел — пишут мне о Милане". Откуда ж было знать Суворову, что и Разумовский сыграет вскорости весьма неприглядную роль в "итальянском театре масок". Но пока всякие интриги и каверзы не могли помешать реализации главного суворовского качества — умению побеждать в бою. Через неделю после прибытия фельдмаршала в Верону суворовцы взяли Брешию, еще через четыре дня вышли на берег реки Адды в районе озера Комо, где стояли 30 тыс. французов генерала Моро. Бились три дня, французы потеряли треть убитыми, ранеными и пленными и отступили на запад, к Пьемонту. 18 апреля Суворов вошел в Милан, в котором уже хозяйничали передовые казачьи разъезды. На освобождение провинции Ломбардия русскому фельдмаршалу потребовалось... 10 дней! Миланцы встречали Суворова столь же страстно, как и прежде венцы, веронцы, брешианцы. Сыпались цветы, сияла иллюминация, смеялись женщины.
СУВОРОВ: В АТАКЕ НЕ ЗАДЕРЖИВАЙ!
Одним из важнейших боевых принципов Суворов считал необходимость гнать противника до конца, не останавливаться после промежуточного успеха. Но в случае с Моро произошло иначе. Разведка сообщила, что с юга от Неаполя двигается на помощь французскому генералу другой специалист — генерал Макдональд. Пришлось разворачиваться в обратную сторону, прикрывшись арьергардом генерала Розенберга. Суворов остановился у города Павии, чтобы разобраться, кого же бить первым: Моро или Макдональда? "Помог" в этом процессе прибывший в русский лагерь великий князь Константин Павлович. Его отец Павел I посчитал, что самое время для 20-летнего отпрыска поучиться военному уму-разуму у самого "генерала Вперед". Так величали Суворова еще глубоко уважавшие его турки. Но великий князь решил не учиться, а сражаться. Из довольно мелкого боевого эпизода с переправой через реку По для предстоящей атаки войск Моро, закрепившихся в крепости Валенца, вырос целый бой, в котором не подготовленный к нему русский отряд генерала Розенберга потерял свыше 1200 человек и отступил. Спровоцировал ситуацию как раз Константин, взявший Розенберга, как сказали бы сейчас, "на слабо". Генерал чудом избежал военного суда, а великий князь не избежал беседы с главнокомандующим с глазу на глаз. Учеба началась.
Шел май. Опасность
с юга была временно ликвидирована. И Суворов выбрал жертву — генерала Моро, прикрывавшего дорогу на Францию у города Алессандрия. Обходной маневр в 400 с лишком километров вывел союзные войска в тыл Моро и позволил без боя занять столицу Пьемонта — Турин. Французы спрятались в Генуе, а перед Суворовым открылась дорога на Париж. До французской границы оставалось всего-то 100 верст. Но тыл, тыл! Там активизировался Макдональд и спешил на соединение с Моро.
4 (15) июня в штабе фельдмаршала становится известно, что французы бьют австрийцев под Моденой. Суворов поспешил на помощь. А спешить Суворов и его солдаты умели. Еще в бытность командиром Суздальского пехотного полка сорок лет назад Александр Васильевич твердо уяснил, какое колоссальное значение имеет умение армии совершать быстрые переходы. Годы тренировок привели к тому, что его солдаты в сутки проходили до 70 км, что в два-три раза больше уставной нормы.
Трое суток бегут суворовские роты.
В 4 часа пополудни 7 (18) июня колонны появляются на берегах реки Тидоне неподалеку от города Пьяченцы и вступают в бой. Даже любимец Багратион не понял особенностей момента и просил остановить солдат, чтобы те отдышались и дождались отставших. "В ротах по сорок человек", — докладывал он главкому. Но в ответ услышал: "У Макдональда нет и по двадцати. Атакуй с Богом! Ура!"
Бой на берегах Тидоне, а потом и Треббии длился три дня. Всего сошлось до 70 тыс. человек. Но австрийские части под командованием генерала Меласа самоустранились от сражения. В последний день наступил предел человеческих возможностей. Багратион доложил Суворову о том, что солдаты отходят. "Плохо, князь Петра!" — ответил 69летний полководец. И поскакал к войскам. Русские солдаты, увидев в рядах самого Ляксандру Василича и слыша его крик "Заманивай, шибче заманивай!", остановились. А когда следом услышали приказ: "Вперед!", откуда-то появились силы и злость... Макдональд был разгромлен начисто, потеряв в бою и при бегстве армии свыше 18 тыс. солдат.
В детстве Сашенька Суворов жег по ночам огарок под одеялом в спаленке родительского московского дома за Басманными воротами Земляного города. Жег — и в мутном желтом свете восковой свечи читал. До самого утра. Особенно любил книгу о славном полководце Ганнибале из Карфагена, не один раз громившем римские легионы. Одна из побед Ганнибала одержана была на берегах итальянской реки Треббии.
СУВОРОВ: НЕДОРУБЛЕННЫЙ ЛЕС ВЫРАСТАЕТ СНОВА
При венском дворе почувствовали неладное. Казалось бы, мечта Габсбургов осуществлялась на глазах. Суворов буквально взашей вытолкал французских революционеров из Италии, их остатки еще сидели в крепостях и в предгорьях Апеннин, но ясно было, что вскоре попросят и оттуда. Однако союзники беспокоились о другом. Слава Суворова и любовь к нему в Италии превысили все возможные пределы. "Сапог" свалился с французской ноги, но пришелся впору на русскую. И хотя в Петербурге никто не думал кипятить итальянское молоко, Вена по дурной привычке дула на воду.
Суворов хотел идти на Париж. Он искренне считал якобинцев Франции врагами Европы, трона и веры. А ведь и к трону, и особенно к вере фельдмаршал относился чрезвычайно серьезно.
Император Франц предпочел бы остановиться на границе с Францией и, приумножив земли империи, политые русской кровью, пожинать плоды успеха. С другой стороны, опасность еще присутствовала, уже размышлял об исчезновении из Египта Бонапарт, и, стало быть, никак нельзя было отказаться от союза с Павлом. Поэтому-то суворовскую армию законсервировали в Северной Италии на полтора месяца. Сами австрийцы тем временем осаждали крепости, еще занятые французскими гарнизонами.
Так, 17 (28) июля была освобождена Мантуя, и сразу же вслед этому событию Суворов получил от Павла указ, даровавший ему титул светлейшего князя Италийского. Радостно, конечно, но добить засевшего в прибрежной Ривьере у Генуи генерала Моро с присоединившимися к нему остатками армии Макдональда было бы еще радостнее.
Приказа все не было, но Суворов продолжал готовиться к продолжению кампании. Встать венский кабинет со стула заставили сами французы. Париж прислал в Италию нового командующего — молодого, яркого 30-летнего генерала Жубера. Французская армия зашевелилась на крутых апеннинских склонах, и у городка Нови 3 августа раздались первые выстрелы.
Суворов решил начать сражение первым. Рано утром 4 августа русские колонны пошли на приступ хорошо укрепленных на господствующих высотах позиций Жубера. Французский генерал не стал отсиживаться за орудийными батареями и верхом рванул на передовую. Одна из первых пуль ударила ему в грудь — и блестящая карьера оборвалась. Жубер сдержал слово, данное жене при прощании: "Я вернусь к тебе победителем или мертвым".
Обычно такие события в самом начале боя деморализующим образом действуют на солдат. Но французы оказались на высоте и в прямом, и в переносном смысле.
Новинское сражение длилось с пяти утра до шести вечера. Первоначально ворваться на позиции врага, расположенные на крутых склонах над долиной, никак не удавалось. Сильный орудийный огонь, тяжелый подъем, дикая жара — мешало все! Редкий случай, когда Суворов в ходе боя изменил собственным правилам. После полудня он остановил атаки и дал солдатам отдохнуть. Одновременно отправил корпус австрийцев по длинной дуге в обход. К вечеру, когда атаки русских в лоб дали первые результаты и французы подвинулись, в тыл последним зашли австрийские колонны. Бой был сделан! Из 85 тыс. человек, дравшихся с обеих сторон, потери составили более 14 тыс.
На князя Италийского графа Рымникского началась мода. Мужчины стали делать себе стрижки по-суворовски, в кондитерских печь пирожки по-суворовски, в шляпных лавках появились треуголки по-суворовски. Образ Суворова в виде рисунков, гравюр, газетных карикатур, картин тиражировался многими тысячами и раскупался по всей Европе. В городке Асти, где остановился фельдмаршал после Новинского сражения, население увеличилось в разы за счет туристов и паломников, мечтавших увидеть великого полководца. Все европейские монархи отметились, прислав фельдмаршалу высшие награды своих государств. Особо отличился сардинский король, присвоивший Суворову титул потомственного принца-кузена. К слову, именно этот по-своему щедрый поступок сардинского самодержца позволил в октябре 1799 года императору Павлу возвести Суворова в звание генералиссимуса. Но об этом — в свое время.
В августе же Павел, прекрасно зная, что фельдмаршал является кавалером всех российских орденов, ломал голову над наградой. И придумал-таки. "Вы поставили себя выше всяких награждений", — написал он в Италию и особым рескриптом распорядился, чтобы при появлении Суворова все чины гвардии и армии приветствовали его так, как приветствуют только членов императорской фамилии.
А сам Суворов ждал приказа идти на Париж. Но так и не дождался.
И в Вене, и в Лондоне интриги заплелись в длинную комбинацию по выдавливанию русских из Италии. Но не во Францию, а в оккупированную республиканцами Швейцарию, где уже стоял в бездействии 25-тысячный корпус генерала Римского-Корсакова, обреченный на встречу с 80 тыс. солдат лучшего маршала Директории, Массены. Смысл комбинации сводился к тому, что в Италии австрийцы теперь и сами справятся, если что. А вот в Голландии и германских княжествах вот-вот появится сам Бонапарт, и противостоять ему там будет некому. Пусть русские и выходят на оперативный простор большой Европы. А чтоб и тени сомнений не возникло в необходимости этого похода через Альпы, имелся козырь под названием "корпус Римского-Корсакова". Суворовские солдаты обязательно пойдут ему на выручку, если станет очевидно, что без этой помощи его уничтожат. Уж такие они, эти русские солдаты...
Поднимая армию в поход, Суворов прекрасно понимал, что Европа в который раз из двух зол не выбрала Россию. Размер русской карты опять не давал ей поместиться в мелкоформатной европейской колоде.
Уходя из Италии в сторону швейцарских перевалов, русский фельдмаршал произнес: "Иду, но горе тем, кто меня посылает!" Нет, Александр Васильевич не кликал беду, он ее предвидел. И спустя каких-то шесть лет злой гений Наполеона Бонапарта принес европейским державам горя сполна.
СУВОРОВ: СКАЖИ МНЕ, ГОСПОДИ, КОНЧИНУ МОЮ
Швейцарский поход Суворова — это хрестоматия военной истории. Такого не было ни до, ни после. Даже переход любимого им Ганнибала через Альпы во время Второй Пунической войны с римлянами был осуществлен в тяжелых природных условиях, но без боев с превосходящими силами противника. Суворов же шел по Альпам с боями. И — прошел! В одной из стычек едва не попал в плен сам Массена. В кулаке русского унтер-офицера Махотина, отличавшегося дикой физической силой, остался кусок шитого золотом воротника от мундира французского военачальника. Не удержал унтер генерала за шиворот, лошадь тому помогла, взяла от страха в карьер. Ну, и сукно французское мундирное оказалось дрянь.
Когда армия спустилась в долину Рейна, Павел отозвал фельдмаршала на родину. Уже в чине генералиссимуса! А с генералиссимусами в России история такая. Всего их было... Впрочем, тут простого подсчета мало.
Звание, родившееся во Франции в середине XVI века, впервые в России использовал царь Петр. В 1696 году генералиссимусом стал воевода Алексей Шеин за Азовский поход, в целом весьма неудачный. Петр Великий произвел в чин "генералиссимуса всех потешных войск" князя-кесаря Федора Ромодановского и военачальника Бутурлина. При Екатерине I великой чести удостоился светлейший князь Александр Меншиков. Анна Леопольдовна, императрица в 1740–1741 годах, наградила чином мужа своей дочери — герцога Антона Ульриха Брауншвейга. Видимо, потому, что Антон был отцом так и не ставшего полноценным царем внука царицы, Ивана VI. Сам генералиссимус после прихода к власти Елизаветы Петровны долгие годы жил в глухой ссылке в Холмогорах. Неизвестно даже место его погребения.
Сто пятьдесят лет назад — 25 августа 1859 года — в высокогорном ауле Гуниб был пленен русскими войсками имам Шамиль. Он также с 1854 года носил титул генералиссимуса, правда, почему-то турецких войск. В этом списке он по той причине, что жизнь закончил российским подданным в Калуге.
Еще один персонаж — Иосиф Джугашвили. Этот случай особый, и анализировать его чрезвычайно трудно. Да, лидер советского государства имел прямое отношение к военному процессу: это и победы 1943–1945 годов, но это и страшные месяцы 1941–1942-го, это довольно бескровный возврат территорий Прибалтики, Западной Белоруссии, Западной Украины и Молдавии, но это и заиндевевшая от мороза мясорубка советско-финской войны.
Единственный русский генералиссимус, получивший это звание с соблюдением абсолютно всех уставных требований, — это Александр Васильевич Суворов. Почему в его случае так важен был титул, преподнесенный королем Сардинии? Потому, что помимо всех военных условий существовало еще одно: претендент должен входить в какую-нибудь монархическую семью.
Суворов возвращался долго. Рождество встретил в Праге. Затем, после первых сильных приступов болезни, остановился в Кракове. Перебрался в собственное имение под Кобрином, подаренное Екатериной Великой за польскую кампанию. Здесь он в дни Великого поста написал "Канон Спасителю и Господу нашему Иисусу Христу". Его текст полностью сохранился.
Пасху великий полководец встретил в Риге, где в последний раз предстал перед обществом в парадном мундире при всех орденах. Сил оставалось мало, но Суворов знал, что в Петербурге ему организована встреча императорского уровня. Только фантастическая сила воли, присущая ему всю жизнь, позволила генералиссимусу преодолеть путь от Риги до столицы. Но оказалось, что по каким-то неведомым причинам Павел I отменил всю программу праздничной встречи. 20 апреля Суворова привезли в дом племянника Хвостова на Крюковом канале, где он и закончил земной путь 6 мая 1800 года. Напоследок — о мистических совпадениях.
Суворов женился в 1774 году на дочери князя Прозоровского Варваре Ивановне. Счастливым их брак не был, но в семье родилось двое детей: дочь Наталия, Суворочка, как звал ее сам Александр Васильевич, — в 1775 году и сын Аркадий — в 1784-м.
В дни Итальянского похода отца сын присутствовал при нем в качестве штабного офицера. В 1811 году во время русско-турецкой войны Аркадий Суворов командовал 9-й пехотной дивизией. Он утонул при переправе через реку Рымник, спасая гибнущего солдата. Тот самый Рымник, на котором его отец одержал одну из самых ярких побед.
Аркадий имел сына Александра, выслужившего чин генерала от инфантерии и в свою очередь родившего сына Аркадия, флигель-адъютанта императора Александра II. Правнук генералиссимуса Александра Васильевича Суворова умер в 1893 году, с его смертью княжеская и графская ветвь рода Суворовых пресеклась...
Последними словами генералиссимуса после исповеди и причастия в день смерти были: "Долго гонялся я за славою — все мечта. Покой души — у Престола Всевышнего".
Послать
ссылку письмом
Распечатать
страницу