Стихи

       Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 6, 2022

       Месяц Вадим Геннадиевич — поэт, прозаик, переводчик. Родился в 1964 году в Томске. Автор более 20 книг стихов и прозы. Руководитель издательского проекта ？Русский Гулливер？ и журнала ？Гвидеон？. Лауреат ряда литературных премий. Живёт в Москве.

       Улица Щорса

       Тебе не сидеть на прекрасной парте,

       окрашенной в модный зелёный цвет.

       Любимого города нет на карте,

       и улицы Щорса там тоже нет.

       Да что там до Щорса, когда забыты

       Гомер, Гарибальди и братья Гримм.

       Куда же вы смотрите, следопыты?

       Когда же мы с вами поговорим?

       Эпоха заныкана тихой сапой,

       пока я с похмелья смотрел кино.

       Недавних героев прикрыли шляпой,

       и мне без них холодно и темно.

       В почёте посредственность и учтивость,

       в пивную пускают по пропускам.

       Скажите, товарищи, что случилось?

       Куда направляться моим войскам?

       Мне местность знакомая не знакома.

       В витринах подсвеченных нет тепла.

       И девушка, что провожал до дома,

       фамилию мужа себе взяла.

       Собаки не помнят своих хозяев

       и верят отныне в любой обман.

       И призраки двух кочевых трамваев,

       качая боками, ушли в туман.

       ЖЗЛ

       Запомни меня героем,

       что лез по пожарной лестнице

       и писал твоё имя на шифере крыш.

       Подростком на колбасе от трамвая

       с папироской в зубах

       (я ехал к тебе, дорогая,

       всю жизнь я ехал к тебе).

       Разорял осиные гнёзда,

       проваливался в могилы на кладбище,

       танцевал на подоконнике

       или кидался кирпичами

       в толпу молодых подонков,

       пинающих друга Гарри.

       Запомни меня героем,

       убившим лыжной палкой крысу

       на лестничной площадке,

       оставляющим наскальные надписи

       на прибрежных утёсах,

       вандалом, пробивающим кулаком

       морозные стёкла

       в тамбурах поездов.

       Что нужно выпить,

       чтобы вспомнить всё?

       Выйти ночью на мороз

       и вдруг увидеть свою жизнь

       как на ладони?

       Я принимал обеты молчания

       подобно Андрею Рублёву,

       выращивал гомункулусов

       в домашней кладовке

       по рецептам алхимика Парацельса,

       освобождал из лабораторий

       мединститута стаи подопытных кошек.

       Я состоял из приключений,

       про которые сейчас неловко говорить,

       но ты-то должна помнить,

       что ценилось в те времена.

       Какая разница, что я прожил

       полжизни за океаном,

       если и там я прыгал с поездов

       и пел на пустынных станциях

       ？полыхнёт окно прежней болью？?

       Запомни меня героем,

       человеком, ржавшим всю жизнь над

       понятиями стресс и вдохновение,

       который пережил всех своих друзей,

       потому что с упорством дурака верил в будущее,

       навсегда оставаясь в прошлом.

       Запомни меня,

       потому что я сам ничего не запомню:

       ни себя, ни дурацких поступков,

       означающих молодость.

       И когда моя биография выйдет

       в серии ？Жизнь замечательных людей？,

       не читай эту книгу.

       Помни только то,

       за что можно любить.

       Запомни меня героем.

       * * *

       Сидящий на стуле лицом к стене,

       уткнувшись в сырую тьму,

       имеет лицо на своей спине.

       Не спрашивай, почему.

       Не пробуй вглядеться в его глаза,

       осмыслить ухмылку рта.

       Для мудрых иные есть небеса,

       другая есть красота.

       Заботься, родной, о своём лице.

       Втирай в него детский крем.

       В фуражке ходи и в ночном чепце,

       а здесь не ходи совсем.

       На луне нет снега

       На луне нет снега, только лунный свет.

       Нет душе ночлега, и ковчега нет.

       Если ей не спится в море болтовни,

       на закате лица меркнут, как огни.

       Пожилые овцы в пышных париках,

       высохнут на солнце, выстоят в веках.

       Им пространства мало, жалко им тепла.

       В центр одеяла воткнута игла.

       Спички

       Гоголь очень боялся,

       что его похоронят раньше, чем надо,

       и поэтому всегда носил спички в кармане.

       Когда на Даниловском вскрыли его могилу,

       он лежал на боку с обугленной спичкой в руке.

       Все писатели земли русской похоронены живыми,

       только мертвецы бродят среди нас.

       Квартирант

       Котёнок пахнет нафталином,

       поскольку ночевал в шкафу.

       И полночь, прячась за графином,

       строчит последнюю строфу.

       Луна в окне на вид съедобна,

       под стать светящимся хлебам,

       во тьме ворочаясь загробно,

       она тебе не по зубам.

       И постоялец не выходит

       из комнаты который год:

       он в этом истину находит,

       сравнив расходы и приход.

       Лица его никто не помнит,

       и лишь на вешалке кафтан

       его страданием наполнен,

       напоминая, что он там.

       Давай отважимся однажды,

       преодолев ночную жуть,

       в пылу познания и жажды

       к замочной скважине прильнуть.

       Мы там увидим люцифера,

       или печального вдовца,

       в котором всколыхнулась вера

       от обручального кольца.

       И нам любить друг друга вечно

       предписано и суждено.

       Покуда жизнь бесчеловечна,

       друзьям иного не дано.

       Несметно бабкино наследство

       из панталонов и чулок.

       И дольше века длится детство,

       качая тёмный потолок.

       На четвереньках ищут черти

       в ковре Кощееву иглу.

       И мы сидим за миг до смерти

       на красном пуфике в углу.

       Рассказ