В первом номере журнала ？Россия в глобальной политике？ за 2007

       год опубликована статья Рада ван ден Аккера и Михаэля Рюле ？Саммит НАТО в

       Риге: большой контекст？. Материал подготовлен профессионально,

       со знанием дела ？изнутри？, он приглашает к серьезной дискуссии по

       существу.

       Многие положения публикации достоверно фиксируют обширные

       области согласия, где мировое сообщество, включая звено НАТО –

       Россия, может и должно пойти вперед. Однако существенные аспекты

       темы, на мой взгляд, сильно ？подретушированы？ или обойдены

       молчанием. Выделю один из них – изображение НАТО в качестве

       основного гаранта глобальной и региональной безопасности, чуть ли

       не единственных врат в свободу и демократию.

       Сами авторы помещают Рижский саммит в контекст ？расширенной

       эволюции НАТО из альянса, изначально предназначенного для

       обеспечения территориальной обороны Западной Европы, в инструмент

       защиты трансатлантических интересов безопасности всюду, где они

       подвергаются риску？ (курсив мой. – М.К.). Таким образом, во главу

       угла поставлена небесспорная презумпция универсальности и

       верховенства трансатлантических ценностей, обосновывающая

       самовыдвижение НАТО на лидерство в мировых делах.

       В то же время, судя по статье, в Североатлантическом альянсе

       начинают понимать, что управлять миром в одиночку – невыполнимая

       миссия. ？Одним из основных признаков третьей фазы эволюции НАТО, –

       говорится в публикации, – является тесное взаимодействие с другими

       крупнейшими организациями？. Однако круг важнейших международных

       партнеров блока сильно заужен: конкретно упомянуты Организация

       Объединенных Наций, Европейский союз, ？Большая восьмерка？,

       Всемирный банк, а также неправительственные организации.

       Одна из целей на ближайшее будущее обозначена как установление

       более структурированных отношений между НАТО и ООН. При этом

       утверждается, что ？обе организации действуют на одних и тех же

       территориях, однако необходимость изо дня в день сотрудничать на

       местах находится в вопиющем противоречии с отсутствием политических

       консультаций на стратегическом уровне？. Похоже, будучи убежден в

       глобальном характере своей миссии, альянс уверовал в идентичность

       формата обеих организаций и теперь хотел бы выстраивать собственный

       диалог напрямую с руководством ООН.

       Между тем, исходя из реальных масштабов членства и уставных

       документов ООН и НАТО, их функции существенно различаются. Для

       мирового сообщества ООН изначально была и поныне остается

       единственным универсальным центром координации всеобщих усилий по

       поддержанию мира и безопасности. Любые действия в обход Устава и

       Совета Безопасности ООН способны дезорганизовать эти усилия,

       подорвать основополагающие нормы международного права.

       Амбициозным представляется и утверждение авторов, будто

       ？Североатлантический альянс все больше превращается для ООН в

       основной “инструмент реализации”？. Наверное, Организации

       Объединенных Наций сподручнее судить, так это или не так, но

       аналогичных оценок в документах и решениях ООН нет. Можно было бы

       только приветствовать упоминаемое в статье намерение альянса

       ？организовать эффективную подготовку и наставничество ооновским

       миротворцам, а также консультации по вопросам планирования и

       оперативной совместимости？, если бы не следующий пассаж: ？Такого

       рода содействие будет в значительной мере способствовать

       возрождению ООН, которая почти исчерпала свои ресурсы в качестве

       хранителя глобального мира и стабильности (курсив мой. – М.К.)？. То

       есть взаимоотношения НАТО – ООН авторы рассматривают в проекции

       ？вид сверху？, видимо считая тезис об исчерпанности ресурсов ООН

       аксиомой.

       Что же касается ？наставничества？ альянса в вопросах ооновского

       миротворчества, то практикуемое с согласия и одобрения Брюсселя

       отстранение уставных органов и государств – членов Организации по

       безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) от контроля за

       полевыми миссиями Бюро по демократическим институтам и правам

       человека (БДИПЧ) ОБСЕ не внушает особой уверенности в

       продуктивности предлагаемой модели взаимодействия.

       Из множества международных региональных организаций авторы

       статьи выделили одну-единственную – Европейский союз. Не упомянута

       даже де-факто трансатлантическая ОБСЕ. Если это сделано по причине

       ее пребывания в системном кризисе, то понять такое исключение

       можно. А вот отсутствие всех остальных региональных структур в

       указанном выше перечне симптоматично.

       В публикации приведен, в частности, пример с Афганистаном, где

       Североатлантический альянс продемонстрировал ？полную готовность

       руководствоваться функциональным подходом к вопросам безопасности？.

       Эффективность предшествующей деятельности международных присутствий

       в Афганистане, мягко говоря (и это признал Рижский саммит),

       оставляет желать лучшего. Тем не менее альянс по политическим и

       престижным соображениям продолжает уклоняться от полномасштабного

       сотрудничества с такими интеграционными структурами в регионе, как

       Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) и Организация Договора

       о коллективной безопасности (ОДКБ), которые также занимаются

       вопросами безопасности.

       Случай с ОДКБ особенно примечателен. В июле 2004-го ее

       генеральный секретарь письменно обратился к своему натовскому

       визави с предложением наладить диалог и взаимодействие, в

       частности, на афганском направлении, в борьбе с наркотрафиком.

       Конкретно упоминалось возможное участие Североатлантического союза

       в ежегодных антинаркотических операциях ОДКБ ？Канал？, а также в

       создании соответствующих ？поясов безопасности？ к северу от

       Афганистана, когда натовская сторона поддерживала бы их изнутри (в

       некоторых афганских провинциях), а ОДКБ – извне.

       Руководство альянса ответило на это письмо спустя год (лишь

       после неоднократных напоминаний, в том числе на высшем политическом

       уровне), да и то не по существу и не напрямую. Содержание

       формального ответа свелось к выражению готовности Брюсселя

       выслушать на заседании Совета евро-атлантического партнерства

       выступления представителей государств, которые председательствовали

       в 2004–2005 годах в ОДКБ, с общей информацией о деятельности этой

       организации и ее конкретных шагах по налаживанию диалога с

       НАТО.

       Североатлантический блок до сих пор не отреагировал на

       инициативы ОДКБ. Брюссель дал понять, что не готов к установлению

       отношений между обеими организациями и отдает предпочтение

       использованию собственных каналов двусторонних связей. Интересы

       максимально широкого международного сотрудничества в вопросах

       постконфликтного обустройства Афганистана от этого, естественно, не

       выиграли, а декларируемая руководством НАТО приоритетность

       афганской темы – противодействия террористической и наркотической

       угрозам, исходящим из Афганистана, – не стала более

       убедительной.

       В ОДКБ подобный подход воспринимается как политически

       мотивированное недоразумение. Правда, пока еще теплится надежда на

       то, что рано или поздно Брюссель осознает объективную необходимость

       действовать в важнейших мировых делах в духе реального партнерства.

       По всей видимости, медлительность альянса в этом смысле обусловлена

       трудностями его ？переформатирования？, а не самонадеянностью силы и

       не ？головокружением от успехов？. Ведь если судить объективно,

       нынешняя ситуация в Афганистане, Ираке и Косово не дает никаких

       оснований для высокомерия.

       К тому же современный мир постепенно преодолевает искушение

       выдавать желаемое за действительное, представлять происходящее, в

       том числе саммиты и юбилеи, как вехи непрерывной ？истории успеха？.

       Уже мало кто пользуется ？ноу-хау？ КПСС, объявлявшей себя ？умом,

       честью и совестью эпохи？, каждый свой съезд – ？историческим？, а

       число членов организации – важнейшим фактором ее влияния. Поэтому,

       не комментируя обрисованной в статье красочной картины эволюции

       альянса, его расширения и адаптации к современным вызовам и

       угрозам, предпочту вкратце остановиться на подразделе об отношениях

       Североатлантического альянса с Российской Федерацией.

       Полностью разделяю те положения, где говорится, что ？за саммитом

       в Риге должно последовать углубление партнерства с Россией？, что

       ？потенциал этих отношений далеко не исчерпан？ и что существуют

       разнообразные сферы совпадающих интересов. Не думаю, однако, что

       перманентное расширение НАТО, в результате которого, как отмечается

       в статье, уже шесть стран – членов альянса ？имеют с Россией общие

       сухопутные и морские границы？, относится к числу факторов,

       стабилизирующих сотрудничество сторон и обстановку в целом. В свете

       объявленных планов дальнейшего пополнения рядов блока за счет

       граничащих с РФ государств заявления наподобие ？у Москвы нет

       оснований для беспокойства？ производят впечатление заклинаний, а не

       аргументов. Россия знакома с образом мышления и мотивами поведения

       своих экс-партнеров по СССР и Организации Варшавского договора не

       понаслышке, и поэтому, как минимум, она не хуже других понимает

       истинные причины и прикладные цели нынешней конфронтационной

       активности некоторых из них, знает реальную цену заверений в

       союзничестве ？на вечные времена？.

       Западные политики любят повторять (авторы статьи, к счастью,

       обошлись без этого клише), что у России не может быть права вето на

       прием в альянс новых членов. Но российская сторона на это и не

       претендует. Ее, однако, не может не беспокоить, что все эти

       вопросы, включая модернизацию инфраструктуры альянса на территории

       его новых участников, прорабатываются за спиной Москвы, без

       своевременных консультаций с ней и совместного анализа возможных

       последствий для ее безопасности. Свежий пример такого рода –

       инициатива администрации США относительно переговоров с Польшей и

       Чехией о размещении на их территориях элементов противоракетной

       обороны. Более того, подобные планы, возможно, распространятся на

       Кавказ и Украину. Своеобразный способ подачи этого плана

       руководителем Управления ПРО Министерства обороны США

       генерал-лейтенантом Генри Оберингом (？Для нас важны поддержка и

       понимание со стороны НАТО. Однако мы не нуждаемся в согласии

       блока？) не добавляет позитива в представление россиян об

       альянсе.

       Более того, как разъяснил польский премьер Ярослав Качиньский,

       упомянутая система ПРО будет направлена ？против действий тех

       государств, которые не хотят подчиняться правилам？, а верховный

       главнокомандующий Объединенными вооруженными силами НАТО в Европе

       Джон Крэддок квалифицировал ее как зонтик, обеспечивающий ？защиту

       от дефективных режимов？. В любом случае речь идет о том, что список

       ？неправильных или дефективных игроков？ будет определяться

       односторонне авторами и соавторами системы, то есть практически

       произвольно, по аналогии с, казалось бы, отжившей свой век

       брежневской доктриной ？ограниченного суверенитета？. На этом фоне

       позиция Евросоюза в пользу широких консультаций по системе ПРО

       выглядит намного более конструктивной. Ангела Меркель, федеральный

       канцлер ФРГ, – страны, председательствующей в ЕС, не без оснований

       предположила, что ？НАТО – лучшее место для обсуждения этого

       вопроса？.

       В российской столице не скрывают озабоченности также и тем

       обстоятельством, что по мере расширения Североатлантического блока

       уже в формате НАТО множатся агрессивные проявления. Среди них –

       территориальные претензии к России, объявление основной массы

       русскоязычного населения ？негражданами？ и другие формы ущемления

       его прав, героизация СС, нацистов и их местных коллаборационистов,

       поношение ？старой Ялты？ и вообще антигитлеровской коалиции и т. п.

       Эти ？шалости？ новых участников и претендентов на членство в НАТО,

       на которые в Брюсселе, увы, смотрят сквозь пальцы, наносят

       серьезный ущерб репутации альянса, обременяют российско-натовское

       сотрудничество.

       Новым подтверждением тому служат активно поддержанные из-за

       океана призывы ？новичков？ сформировать ？энергетическую НАТО？. Суть

       функций этой новоявленной организации пояснил американский сенатор

       Ричард Лугар в письме на имя канцлера ФРГ. Он, в частности,

       сообщает, что в случае, если одна из стран блока ？в результате

       отключения энергии будет вынуждена изменить свою политику？,

       ？энергетическая НАТО？ могла бы ввести в действие статью 5

       Вашингтонского договора, согласно которой нападение на одно из

       государств-членов должно рассматриваться как нападение на всех

       членов альянса. При этом Лугар, ссылаясь на случаи прекращения

       поставок российских энергоносителей в Грузию и в Украину,

       недвусмысленно обозначает потенциального ？врага？, против которого

       должен мобилизоваться блок.

       В свете подобных явлений Россия тем более не может полагаться на

       общие заверения в благих намерениях Североатлантического блока.

       Однажды обжегшись на подобных заверениях в начале 1990-х, Москва

       провела работу над ошибками и не собирается повторять их, открыто

       настаивая на развитии реального партнерства с НАТО.

       Содержание статьи Рада ван ден Аккера и Михаэля Рюле убедительно

       подтверждает, что сейчас, пожалуй, как никогда ранее, требуются не

       паллиативные решения и не полумеры, а целенаправленные кардинальные

       усилия. Такие усилия могли бы способствовать преодолению

       конфронтационных наслоений. Они способны рассеять или хотя бы

       уменьшить российские озабоченности, вывести сотрудничество НАТО –

       Россия на качественно иной уровень, адекватно отражающий реалии

       современного многоликого мира, жизненно заинтересованного в

       реальном сотрудничестве на благо устойчивого развития.