В рамках предлагаемого основного сценария развития США после 2025 года неизбежно существование, как минимум, нескольких вариантов, в основании которых находятся известные в настоящее время закономерности и парадигмы развития. В нашем случае представляется, прежде всего, попытка дефиниции этих вариантов по роли и значению военной силы для политики США, которые можно проиллюстрировать следующим образом:
Таблица 1. ？Доля военной силы в вариантах основного сценария развития США после 2025 г.
Как видно из предложенной матрицы, разные пропорции соотношении различных политических средств отнюдь не означают, что
преимущество будет отдано какой-то отдельной группе, которые традиционно относят к ？мягкой силе？ или ？жесткой силе？.
В зависимости от обстоятельств варианты стратегии и использование тех или иных форм военной силы будут меняться, а значит изменяться и варианты одного и того же сценария. Собственно в военной стратегии США об этом говорится прямо: ？военная сила должна обеспечить эффективность других инструментов политики？36. Причем в короткое время. Так, развитие МО и ВПО на Украине в 2014– 2016 годы свидетельствовало о быстрой смене ？оптимистических？ (соглашения в Минске) и ？пессимистических？, вариантов одного и того же военно-силового сценария, который применительно к России оставался на удивление последовательно силовым.
Более того, примечательно, что одновременно сохранялась теоретическая возможность развития в тот или иной период всех трех вариантов одного и того же базового сценария, которая ставилась, например, в зависимость ？от поведения России？. Причем не только на Украине, но и в других регионах и областях.
Эти три варианта развития одного и того же сценария развития США будут нести на себе конкретные черты и особенности развития ВПО каждого конкретного периода времени уже после 2025 года. Этот будет связано, прежде всего, с резким ускорением военно-технической революции, чьи последствия скажутся радикально как в области ВиВТ, так и средств управления и особенно, в военном искусстве. Так, массовое внедрение ВТО и сетецентрических способов управления ВС, например, уже сказалось на развитии не только ВПО в мире, но и МО. Иными словами мы обнаруживаем самую сильную и растущую взаимосвязь между развитием того или иного
Сценария США и всей МО–ВПО после 2025 года прежде всего из-за усиления влияния фактора военной силы в политике США до степени его доминирования. Можно также сказать, что эволюция МО– ВПО–СО в мире после 2025 года будет находиться под доминирующим влиянием США.
Таким образом, переход от одного периода к другому в развитии США будет решающим образом влиять на развитие различных вариантов МО и их реалистичность. И наоборот. В самом общем виде такая ？совмещенная？ картинка развития основного Сценария США и МО–ВПО может выглядеть следующим образом.
Рисунок ниже показывает, что если в прежней истории (вплоть до появления ОМУ и средств его доставки) СО в мире имела подчиненное значение МО и ВПО вытекала, в конечном счете, из нее, являлась ？чистым？ продуктом, следствием ее развития, то по мере развития ВиВТ, средств управления ими и появления возможностей для ведения гибридных и сетецентрических войн, влияние развития США на формирование сценария ВПО и даже МО постоянно усиливалось.
В частности, возможность развертывания США после 2021 года глобальной ПРО (в сочетании с массовым развертыванием неядерных стратегического ВТО) коренным образом меняет не только всю ВПО и СО в мире, но и МО.
В этой связи необходимо подчеркнуть два принципиальных обстоятельства:
Во-первых, в рамках этого базового Сценария развития США после 2025 года военная сила всегда выступает важным компонентом всей системы силового принуждения политики США по отношению к другим ЛЧЦ, государствам и акторам.
Во-вторых, тот или иной вариант Сценария может быть заменен, либо использован в сочетании друг с другом в зависимости от конкретных политических, военных, экономических и иных условий и развития ВПО–СО. Очень условно, прежде всего, в целях иллюстрации уже высказанных мыслей, предлагается следующая матрица развития вариантов базового Сценария в зависимости от изменений в ВПО и СО.
Рис. 1. Развитие вероятных взаимосвязанных вариантов сценария МО-ВПО-СО до 2045 года
Как видно из этого рисунка, я исхожу из постулата (который пытался обосновать выше) о том, что уже после 2017 года сценарий развития США и Западной ЛЧЦ (которая находится под их влиянием) будет развиваться по военно-силовому (？реалистическому？ или ？пессимистическому？) варианту, продвигаясь достаточно быстро по лестнице эскалации вооруженного конфликта. Этот вариант в 2021–2025 годы переходит в войну на большинстве театров военных действий от Европы и Арктики до АТР без использования ОМУ. Причем, если прежде я полагал, что это произойдет ближе к 2025 году37, то, как оказалось, эволюция в 2015–2017 годы происходила быстрее.
Крайне маловероятно, что объективные изменения в соотношении мировых сил, с одной стороны, и попытки западной ЛЧЦ сохранить сложившуюся военно-политическую и финансово-экономическую систему силовыми средствами, с другой стороны, не приведут к военному конфликту и войне. Поэтому ？благополучные？ сценарии развития МО после 2025 года не рассматриваются. Вопрос, как уже говорилось выше, в ？доле？ собственно военной силы и других инструментов ？жесткой силы？ в общей силовой компоненте ？умной силы？ (？smart power？). Очень приблизительно эту ？долю？ (роль военной силы) среди других инструментов политики западной ЛЧЦ можно показать следующим образом.
Таблица 2. Роль ？жесткой силы？ (？hard power？) и ？мягкой силы？ (？soft power？) среди инструментов ？умной силы？ (？smart power？) в ходе эволюции различных сценариев и их вариантов развития США
Таблица 3. Роль ？жесткой силы？ (？hard power？), включая военную силу, и ？мягкой силы？ (？soft power？) среди инструментов ？умной силы？ (？smart power？) в ходе эволюции различных сценариев и их вариантов развития США
Как видно из матрицы, до 2025 года будет происходить радикальное изменение в соотношении силовых и несиловых методов США, когда силовые средства начинают абсолютно доминировать над несиловыми средствами влияния. Этот процесс стал заметен уже до 2015 года, но именно к 2025 году произойдет его первое качественное изменение, когда силовые (прежде всего военные) средства политики США будут наиболее предпочтительными по отношению к другим средствам.
Второй этап качественных изменений произойдет на рубеже 2025 года. В этот период силовые, прежде всего военные, инструменты политики США станут не только основными, но и исключительными, сократив влияние других силовых средств относительно военных до минимума. Эта означает, что любые силовые действия США будут обеспечиваться военной поддержкой.
Если сравнивать с таблицей, в которой оценивается ？доля？ военной силы в каждом из вариантов доминирующего сценария, то оказывается, что на нее приходится от 35% до 70% (в ？оптимистическом？ и ？пессимистическом？) вариантах, а на силовую политику в целом — 90–95%. Иначе говоря, любой вариант известного Сценария развития США после 2025 года предполагает не только безусловное доминирование силовых инструментов, но и очевидно исключительное значения военной силы как средства внешней политики. Это может означать только одно: изменение в соотношении сил в мире будет встречать активное силовое, прежде всего военное действие США.
Сетецентричность, системность и сетевая сочетаемость всех инструментов ？умной？ политики (？smart power？) ведет к тому, что далеко не всегда ？жесткая сила？ представляется как инструмент явного принуждения. Нередко он преподносится (даже в условиях войны) как инструмент ？договоренности？, даже ？помощи？.
Можно допустить, что подобное развитие базового Сценария США приведет к тому, что на втором этапе развития полномасштабных военных действий между западной и российской ЛЧЦ (2025–2030 гг.) в конфликт втягиваются другие ЛЧЦ, прежде всего китайская, индийская и исламская, интересы которых оказываются непосредственно затронутыми в ходе войны. Дело даже не в том, что в войны вовлекаются соседние государства. Дело в том, что ход и исход любой крупной войны неизбежно затрагивает вопросы послевоенного урегулирования, что не может оставить безучастными великие державы и ЛЧЦ, чье влияние в XXI веке неизбежно усилится.
На третьем этапе (2030–2035 гг.) можно ожидать превращения глобального военного конфликта с участием всех ЛЧЦ в глобальную войну, которая должна завершиться на четвертом этапе победой одной из ЛЧЦ и возглавляемой ею коалиций, которая будет оформлена с политико-правовой точки зрения в новую систему миропорядка38.
Рассматривая подобный гипотетический сценарий развития США и, как следствия, МО и ВПО после 2025 года, я сознательно в очередной раз исхожу из того, что это — наиболее вероятный сценарий, реализуемый в нескольких вариантах, из всего множества потенциально возможных сценариев. Некоторые из них описывались в предыдущих работах, в частности, в специальной книге ？Прогнозирование сценариев развития международной и военно-политической обстановки на период до 2050 года？39. Таких теоретически возможных сценариев развития МО может быть неограниченное количество. И, естественно, их переход из статуса ？возможного сценария？ в статус ？вероятного сценария？ должен внимательно отслеживаться. Более того их анализ должен всегда сопровождать анализ вероятных сценариев как неожиданная альтернатива.
Вместе с тем, именно наиболее вероятный вариант сценария после 2025 года, нас интересует более всего потому, что, в конечном счете, этот сценарий, во-первых, окажется, в конце–концов, единственным реальным, а, во-вторых, к нему надо готовиться уже сегодня.
Таким образом, мы наблюдаем очевидное противоречие: с одной стороны, мы не можем ？гарантированно？ спрогнозировать будущий сценарий развития МО (и его вариантов), а, с другой, — нам в любом случае придется к чему-то готовиться.
В случае реализации ？пессимистического？ варианта сценария развития США, они могут выделить огромные ресурсы для военно-силового уничтожения своих противников, прежде всего, исламскую, китайскую, российскую ЛЧЦ.
Выбор того или иного варианта это не выбор между войной и миром, а выбор в пользу военно-силового противоборства.
Разрешить это противоречие можно только выделив из всего спектра возможных сценариев какой-то один, наиболее вероятный. И именно этот, — наиболее вероятный вариант выбранного сценария, — взять за основу внешнеполитической стратегии и военной политики, базой для последующего стратегического планирования. Даже теоретически государство и общество не могут готовиться ко всем сценариям развития МО–ВПО, а тем более их вариантом. Даже самый точный прогноз может позволить, в конечном счете, указать на наиболее вероятный вектор развития МО–ВПО, который будет корректироваться множеством конкретных обстоятельств и условий, которые невозможно предусмотреть. И, тем не менее, государство должно выбрать один из базовых прогнозов развития МО–ВПО, как минимум, для выделения приоритетов своего развития и распределения ресурсов.
Рис. 2. Распределение ресурсов в зависимости от того или иного варианта развития США (% ВВП) после 2025 года
Сказанное означает, что прогнозируемый сценарий развития США, а так же, как следствие, — МО и его варианты — указывают на необходимость:
— переоценки внешнеполитических приоритетов России с учетом развития военно-силового сценария, прежде всего с точки зрения возможных союзников и партнеров;
— пересмотра структуры военной организации России, которая до настоящего времени не включает, как минимум, три крупные группы ресурсов — идеологию, институты гражданского общества и частный бизнес;
— пересмотра планов оборонного строительства, прежде всего с учетом специфики навязываемой системной, сетецентрической и сетевой войны.
Но прежде всего, необходимо признать, что современная ？точка отсчета？ развития существующего сценария США и МО уже говорит
о начале против России сетецентрической войны и сделать соответствующие политические выводы. Такое смелое решение, естественно, потребует веского обоснования (хотя никто не может гарантировать абсолютной точности такого обоснования), которое имеет огромное последствие для государства. От этого прежде всего зависит ресурс времени, который является очень важным, а иногда и невосполнимым ресурсом в современной обстановке. Ошибка, например, в оценке со стороны руководства СССР с точной датой войны с Германией на 2–3 недели (т.е. радикального изменения ВПО) привела не только к разгрому в короткие сроки Западного и Юго-Западного фронтов СССР, потере миллионов солдат, тысяч танков и самолетов, но и радикальному изменению в МО — вступлению на стороне Германии в войну целого ряда европейских государств, которые поспешили присоединиться к будущему победителю.
Подготовка к современной войне занимает уже не годы, а десятилетия. Она требует не только новых НИОКР, но и фундаментальных исследований, разработки новых технологий, а также существенных корректив в существующей военной организации государства и управлении страной, обществом и вооруженными силами, нового качества национальной мобилизации.
В нашем случае, когда руководство страны ориентируется на негативные сценарии, допускается высокая вероятность экстраполяции нынешнего негативного сценария развития МО (и его ？реалистического？ варианта) не только до 2025 г., но и далее. При этом ？точка отсчета？ перехода ？реалистического？ варианта в ？пессимистический？ может быть пройдена уже в 2016–2017 годах, а с 2021 года прогнозируется доминирование ？пессимистического？ варианта Сценария, а именно перехода системного и сетецентрического противоборства в открытую фазу вооруженной борьбы на всех ТВД. Это означает, что системность и сетецентричность в использовании всех сил и средств западной ЛЧЦ против России будут в значительной степени трансформированы в ведение уже не только силовой, но и открытой вооруженной борьбы. Та ведущаяся гибридная война против России, о которой в апреле 2015 года говорил командующий Западным округом А. Сидоров, будет существенным образом трансформирована в вооруженную борьбу сразу на нескольких ТВД, а затем и глобально. В немалой степени именно ？благодаря？ нарастающему в 2015–2021 годы противоборству между ЛЧЦ.
Таким образом, признание в качестве наиболее вероятного ？пессимистического？ варианта развития сценария ？Глобального военно-силового противоборства ЛЧЦ？ после 2025 года диктуется не только соображениями логики и вития МО, но и обстоятельствами вынужденного характера: для нейтрализации негативных последствий развития подобного негативного сценария МО необходимо уже в настоящее время принять срочные и масштабные меры, включая мобилизацию национальных ресурсов, от которых после 2021 года будет зависеть выживаемость государства и нации. Учитывая бескомпромиссность межцивилизационного противоборства, исключающую компромиссы, риски сохранения национальной идентичности и государственного суверенитета требуют исходить именно из этого, ？худшего？ сценария.
Самое трудное, но и самое важное, это определить появление новых парадигм и степень их влияния на сценарий развития того или иного субъекта МО или в целом на МО–ВПО–СО. При этом существует известная закономерность: чем менее известна и заметна новая парадигма, тем сильнее может быть ее влияние.
Кроме базового сценария ？Военно-силового противоборства？ США как лидера западной ЛЧЦ, в основе которых лежит инерционный сценарий и его вариантов, сложившийся к 2025 году, на основе существующих парадигм требуется попытаться рассмотреть, как минимум, несколько сценариев, которые возможно и даже вероятно возникнут на базе новых парадигм.
Автор: А.И. Подберёзкин
>>Полностью ознакомиться с монографией “Роль США в формировании современной и будущей военно-политической обстановки”<<
18.12.2020