Стихотворения

       Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 1, 2025

       Александр Трунин — поэт. Родился в 1954 году в селе Кольцово Калужской области. Окончил русское отделение филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Автор четырех книг стихов и многих публикаций — в журналах ？Волга？, ？Дружба народов？, ？Новый мир？, ？Город？, ？Дети Ра？, ？Зинзивер？ и других. Член Союза российских писателей. Живет в Калуге.

       * * *

       Уберу я летние рубашки,

       зимние достану свитера.

       Хорошо, когда на день вчерашний

       смотришь без отчаянья с утра.

       Все ж невзгоды пролетели мимо,

       радости случались и дары.

       Что не так — не страшно, поправимо

       до другой, неведомой поры.

       Я люблю отраду повторений —

       каждый раз все глубже и полней

       понимаешь этот день осенний —

       как любой в цепи осенних дней.

       Вот смотрю я, как дрожат осинки

       в ожиданье завтрашней пурги.

       Уберу я летние ботинки,

       зимние достану сапоги.

       ИЗ НАЙДЕННОГО В ВЫЛОВЛЕННОЙ БУТЫЛКЕ

       Синица суетится под окном,

       и нет сердечней утреннего вида.

       Все говорят сегодня об одном —

       что завтра к ночи наша Антлантида

       уйдет под воду. Правда или нет —

       никто не может точный дать ответ.

       Привычно дворник шаркает метлой,

       волшебно пахнет в доме запеканкой.

       Сосед над нами очень деловой —

       квартиру пылесосит спозаранку.

       И мне пора бы взяться за дела,

       но лень с утра мне более мила,

       тем более, когда такой расклад.

       Еще немного полежу, пожалуй.

       Диван удобный выше всех наград —

       лежал бы, и лежал бы, и лежал бы…

       Глядишь, стишок легко сбежит с пера.

       Бутылка где-то… Выпили вчера.

       * * *

       Темно-зеленый фикус

       смотрит в окно.

       Золотая осень.

       * * *

       Кончилось время стай.

       Одинокая птица

       никуда не спешит.

       В ОСЕННЕМ ПАРКЕ

       Когда наступит тишина,

       и удивленные деревья

       вздыхать и охать перестанут

       от тяжести грачиных стай,

       мы будем думать все о том же

       в своем нелепом постоянстве,

       как будто суетные сказки

       нам нечем больше заменить

       и никуда от них не деться…

       Но это правда, Боже мой.

       * * *

       Дочка меня спрашивала:

       — Когда же мы птицами будем?

       Я успокаивал:

       — Ничего страшного,

       что мы люди.

       * * *

       Медленный снегопад… Не мешайте ему, не надо

       Я три зимы ждал этого снегопада.

       Он приходил, вероятно… Я спал или делал дело,

       или друзей орда в доме моем галдела.

       Медленный снегопад… Даже если не прав он,

       не мешайте ему идти по деревьям, домам и травам.

       Он ведь идет не зря, может быть, даже очень.

       Нужно ему идти дальше и днем, и ночью.

       Я не читал газет и не смотрел телевизор.

       Медленный снегопад в сердце взошел и вызрел.

       * * *

       Кто-то стучит? Колет дрова?

       Ветер качает стекло?

       Дверь отворю… Снег, синева.

       Сколько за ночь намело!

       И ни следа. Белая гладь.

       Не разглядеть. Не угадать.

       * * *

       Крымские камешки в пепельнице из Фигероса,

       море шумит, парус белеет вдали —

       было ли не было — верится и не верится —

       в памяти ли, во сне, на полотне Дали.

       Помните, как пировали в дворике коктебельском

       вечером в сентябре — кто только не приходил,

       тот со своим вином, этот со словом веским,

       кто-то — а кто? — просто прекрасен был.

       Ветка степной полыни передо мной на столике,

       в пальцах потрешь чуть-чуть — и понесет волна…

       Как же так много прячется в этакой малой толике —

       лица, взгляды, стихи, запахи, имена.

       * * *

       Человек ушел, не оглянулся,

       ничего плохого не сказал.

       Чуть помедлил на углу — нагнулся

       и шнурок потуже завязал.

       Было время — и остановилось,

       по другому руслу потекло.

       А она стояла и молилась.

       Помогло? Наверно, помогло.

       КАБАЧОК

       Июньское главное дело —

       в любую погоду цвести,

       чтоб завязь родиться сумела,

       в после расти и расти

       во имя благого начала

       и собственной радости для,

       расти, никого не печаля,

       хотя бы — не зля.

       * * *

       …рукописи горят, тонут, уносятся ветром,

       тлеют на чердаках, исчезают на свалке,

       стираются одним случайным движением пальца,

       гибнут вместе с накрывшимся компом,

       а часто и не доходят до буквы, слова,

       поживут немного в ненадежной голове —

       увидят, что нет никакого толку —

       и улетят в ту страну,

       где они не горят, не тонут, не уносятся ветром…

       * * *

       Когда долго не пишешь стихов

       и вдруг посреди генеральной уборки

       выключаешь пылесос,

       подходишь к столу

       и записываешь разом все стихотворение,

       о котором еще не думал пять минут назад —

       ничего не было:

       ни образа,

       ни слова,

       ни мелодии —

       и не понимаешь,

       как это произошло,

       откуда взялась первая строчка,

       которая потянула за собой остальные,

       как возникли эти люди,

       их отношения,

       их судьба,

       этот воздух

       и эта завершающая строка,

       после которой остается щемящее чувство…

       Может быть, завтра я увижу,

       что этот текст очень плох.

       Но сейчас он мне кажется чудом

       (банально, но точно).

       А пока

       пора снова включить пылесос.

       * * *

       Пыльный короб в пятом углу —

       для чего его берегу.

       Жаль тетради старые жечь,

       в них моя торопилась речь,

       спотыкалась и снова шла,

       потому что звала душа.

       * * *

       Осени осталось десять дней.

       В мире все тревожней и темней.

       Хорошо, что ты всегда со мной.

       Чай заварим из травы лесной.

       Дал мне Бог хорошую жену,

       а еще печаль и тишину.

       Я спрошу, а ты не отвечай.

       Только головою покачай.

       Чай допью да чашку сполосну.

       Долго я сегодня не усну.

       Александр Трунин — поэт. Родился в 1954 году в селе Кольцово Калужской области. Окончил русское отделение филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Автор четырех книг стихов и многих публикаций — в журналах ？Волга？, ？Дружба народов？, ？Новый мир？, ？Город？, ？Дети Ра？, ？Зинзивер？ и других. Член Союза российских писателей. Живет в Калуге.

       * * *

       Уберу я летние рубашки,

       зимние достану свитера.

       Хорошо, когда на день вчерашний

       смотришь без отчаянья с утра.

       Все ж невзгоды пролетели мимо,

       радости случались и дары.

       Что не так — не страшно, поправимо

       до другой, неведомой поры.

       Я люблю отраду повторений —

       каждый раз все глубже и полней

       понимаешь этот день осенний —

       как любой в цепи осенних дней.

       Вот смотрю я, как дрожат осинки

       в ожиданье завтрашней пурги.

       Уберу я летние ботинки,

       зимние достану сапоги.

       ИЗ НАЙДЕННОГО В ВЫЛОВЛЕННОЙ БУТЫЛКЕ

       Синица суетится под окном,

       и нет сердечней утреннего вида.

       Все говорят сегодня об одном —

       что завтра к ночи наша Антлантида

       уйдет под воду. Правда или нет —

       никто не может точный дать ответ.

       Привычно дворник шаркает метлой,

       волшебно пахнет в доме запеканкой.

       Сосед над нами очень деловой —

       квартиру пылесосит спозаранку.

       И мне пора бы взяться за дела,

       но лень с утра мне более мила,

       тем более, когда такой расклад.

       Еще немного полежу, пожалуй.

       Диван удобный выше всех наград —

       лежал бы, и лежал бы, и лежал бы…

       Глядишь, стишок легко сбежит с пера.

       Бутылка где-то… Выпили вчера.

       * * *

       Темно-зеленый фикус

       смотрит в окно.

       Золотая осень.

       * * *

       Кончилось время стай.

       Одинокая птица

       никуда не спешит.

       В ОСЕННЕМ ПАРКЕ

       Когда наступит тишина,

       и удивленные деревья

       вздыхать и охать перестанут

       от тяжести грачиных стай,

       мы будем думать все о том же

       в своем нелепом постоянстве,

       как будто суетные сказки

       нам нечем больше заменить

       и никуда от них не деться…

       Но это правда, Боже мой.

       * * *

       Дочка меня спрашивала:

       — Когда же мы птицами будем?

       Я успокаивал:

       — Ничего страшного,

       что мы люди.

       * * *

       Медленный снегопад… Не мешайте ему, не надо

       Я три зимы ждал этого снегопада.

       Он приходил, вероятно… Я спал или делал дело,

       или друзей орда в доме моем галдела.

       Медленный снегопад… Даже если не прав он,

       не мешайте ему идти по деревьям, домам и травам.

       Он ведь идет не зря, может быть, даже очень.

       Нужно ему идти дальше и днем, и ночью.

       Я не читал газет и не смотрел телевизор.

       Медленный снегопад в сердце взошел и вызрел.

       * * *

       Кто-то стучит? Колет дрова?

       Ветер качает стекло?

       Дверь отворю… Снег, синева.

       Сколько за ночь намело!

       И ни следа. Белая гладь.

       Не разглядеть. Не угадать.

       * * *

       Крымские камешки в пепельнице из Фигероса,

       море шумит, парус белеет вдали —

       было ли не было — верится и не верится —

       в памяти ли, во сне, на полотне Дали.

       Помните, как пировали в дворике коктебельском

       вечером в сентябре — кто только не приходил,

       тот со своим вином, этот со словом веским,

       кто-то — а кто? — просто прекрасен был.

       Ветка степной полыни передо мной на столике,

       в пальцах потрешь чуть-чуть — и понесет волна…

       Как же так много прячется в этакой малой толике —

       лица, взгляды, стихи, запахи, имена.

       * * *

       Человек ушел, не оглянулся,

       ничего плохого не сказал.

       Чуть помедлил на углу — нагнулся

       и шнурок потуже завязал.

       Было время — и остановилось,

       по другому руслу потекло.

       А она стояла и молилась.

       Помогло? Наверно, помогло.

       КАБАЧОК

       Июньское главное дело —

       в любую погоду цвести,

       чтоб завязь родиться сумела,

       в после расти и расти

       во имя благого начала

       и собственной радости для,

       расти, никого не печаля,

       хотя бы — не зля.

       * * *

       …рукописи горят, тонут, уносятся ветром,

       тлеют на чердаках, исчезают на свалке,

       стираются одним случайным движением пальца,

       гибнут вместе с накрывшимся компом,

       а часто и не доходят до буквы, слова,

       поживут немного в ненадежной голове —

       увидят, что нет никакого толку —

       и улетят в ту страну,

       где они не горят, не тонут, не уносятся ветром…

       * * *

       Когда долго не пишешь стихов

       и вдруг посреди генеральной уборки

       выключаешь пылесос,

       подходишь к столу

       и записываешь разом все стихотворение,

       о котором еще не думал пять минут назад —

       ничего не было:

       ни образа,

       ни слова,

       ни мелодии —

       и не понимаешь,

       как это произошло,

       откуда взялась первая строчка,

       которая потянула за собой остальные,

       как возникли эти люди,

       их отношения,

       их судьба,

       этот воздух

       и эта завершающая строка,

       после которой остается щемящее чувство…

       Может быть, завтра я увижу,

       что этот текст очень плох.

       Но сейчас он мне кажется чудом

       (банально, но точно).

       А пока

       пора снова включить пылесос.

       * * *

       Пыльный короб в пятом углу —

       для чего его берегу.

       Жаль тетради старые жечь,

       в них моя торопилась речь,

       спотыкалась и снова шла,

       потому что звала душа.

       * * *

       Осени осталось десять дней.

       В мире все тревожней и темней.

       Хорошо, что ты всегда со мной.

       Чай заварим из травы лесной.

       Дал мне Бог хорошую жену,

       а еще печаль и тишину.

       Я спрошу, а ты не отвечай.

       Только головою покачай.

       Чай допью да чашку сполосну.

       Долго я сегодня не усну.