… тому, кто будет господствовать в Северной Америке, фактически гарантирована роль доминирующей мировой державы. В XXI в. (как минимум) такой державой будут США[1]

       Дж. Фридман, политолог

       Грядущий конфликт между цивилизациями – завершающая фаза эволюции глобальных конфликтов в современном мире[2]

       С. Хантингтон, политолог

       После такого вывода С. Хантингтона, сделанного еще в самом начале 90-х годов XX века, прошло более 20 лет, которые полностью подтвердили его правоту. Для некоторых это было ясно даже в условиях эйфории, которая последовала после окончания холодной войны, и отнюдь не способствовала тому, чтобы политики обратили внимание на его пророчества. Но именно этот вывод логично объяснил ？неожиданное？ резкое обострение МО с конца XX века, которое развивалось ？по нарастающей？ от войны в Ираке и Афганистане до конфликта на Украине и войны в Сирии. В центре всех этих конфликтов не случайно оказалась Евразия – именно там столкнулись интересы старого (западного цивилизационного ) центра силы и новых центров силы – исламского, китайского и российского, которые еще только стали осторожно заявлять о несогласии с ролью Запада[3].

       Это выражается, в частности, в том, что развитие вероятных конфронтационных сценариев отношений между отдельными ЛЧЦ в XXI веке неизбежно имеет следствием усиление не только силовых, но и военных инструментов политики. Так, наиболее вероятный сценарий развития МО в XXI веке это сценарий ？Военно-силового противоборства ЛЧЦ？, который (в соответствии с долгосрочным прогнозом) будет реализован в одном из своих военно-силовых вариантов в зависимости от конкретных внешних и внутренних условий. В самом общем виде этот сценарий представляет собой следующую логическую последовательность развития сценария ВПО, вытекающего из отношений между ЛЧЦ и логики одного из сценариев развития МО[4]:

       Главное, что следует из подобной логики, это то, что наиболее вероятным сценарием развития МО в XXI веке является сценарий глобального ？Военно-силового противоборства ЛЧЦ？, который реализуют уже в настоящее время США и возглавляемая ими западная ЛЧЦ[5]. Именно из этого наиболее вероятного сценария (в одном из его конкретных вариантов № 1, № 2 или № 3) формируется военно-политическое будущее человечества, где роль военной силы и ее составляющих в формировании конкретной стратегической обстановки и более общей военно-политической обстановки будет решающей. На рисунке выделен в качестве наиболее вероятного сценария развития МО ？Сценарий № 3？ – ？Эскалация военно-силового противоборства？, который реализуется в одном из трех сценариев ВПО:

       – сценарий развития ВПО № 1 – ？Перехода к глобальному военному конфликту？;

       – сценарий развития ВПО № 2 – ？Региональное военно-силовое противоборство？;

       – сценарий развития ВПО № 3 – ？Нарастание военных элементов силового противоборства？.

       Каждый из этих 3-х сценариев развития ВПО может реализовываться в конкретный период времени в одном из своих конкретных вариантов, которые, в свою очередь, во многом будут зависеть от развития конкретной СО в том или ином регионе, стране или районе.

       Таким образом можно подытожить, что в середине 2018 года МО в мире характеризуется ее развитием по сценарию ？Эскалации военно-силовых противоречий？ (в нашей схеме ？Сценарий № 3？.

       С военно-политической точки зрения этот сценарий развития МО конкретизируется в 3-х сценариях развития ВПО ？Нарастание военных элементов силового противоборства？.

       В свою очередь этот сценарий № 3 развития ВПО середины 2018 года может далее развиваться по одному из трех-четырех наиболее вероятных своих вариантов, которые во многом будут определяться развитием конкретной СО, характером войн и военных конфликтов Если рассмотреть этот ход размышлений более конкретно, пытаясь охарактеризовать детали, то логическая схема развития Сценария № 3 МО в 2018 году выглядит следующим образом:

       На схеме:

       1). Не рассматриваются ？Сценарий № 1？ и ？Сценарий № 2？ развития ВПО;

       2). Не рассматриваются ？Вариант № 1？ и ？Вариант № 2？ базового ？Сценарий № 3？ развития ВПО.

       Очень условно основные и наиболее вероятные варианты развития ？Сценария № 3？ ВПО ？Военно-силового развития ВПО？. Можно обозначить следующим образом:

       – ？Вариант № 1？ – ？Нарастание военных элементов противоборства в отношении стран-？ревизионистов？: КНР, России, Ирана, КНДР？.

       – ？Вариант № 2？ – ？Нарастание военных элементов противоборства в отношении любых стран？ (？глобально？).

       – ？Вариант № 3？ – ？Нарастание элементов военного противоборства преимущественно с Россией？.

       Исходя из целого ряда соображений, о которых скажу ниже, я делаю вывод, что именно третий вариант (？Вариант № 3？ ВПО Сценария № 3 развития ВПО избран лидерами западной коалиции в качестве основного варианта развития ВПО в мире до 2025 года. Основным аргументом в пользу этого я считаю, что правящие круги США не рассматривают Иран и КНДР в качестве серьезной угрозы, а КНР – в качестве военно-политической угрозы.

       Следует отметить, что все три варианта одного и того же ？Сценария № 3？ развития ВПО в мире до 2025 года (？Военно-силового развития ВПО？) близки друг другу. Они являются частью общего сценария и поэтому могут быть достаточно легко и быстро заменены один на другой. Так, ？Вариант № 3？ может быть частью ？Варианта № 2？ и частью ？Вариант № 1？. Вопрос заключается в приоритете, который уделяется западной ЛЧЦ и ее коалиции тому или иному варианту одного и того же сценария. Такой вариант может заменяться (сочетаться) в течение нескольких месяцев в зависимости от тех или иных приоритетов.

       Вместе с тем представляется, что именно ？Вариант № 3？ ？Сценария № 3？ развития ВПО будет постоянно доминировать в период 2018–2025 годов. Прежде всего потому, что прямой военный вызов в этот период может принять только Россия: ни КНР, ни исламский мир, ни, тем более, Индия не могут сопротивляться в ближайшее десятилетие военному давлению США.

       Своего рода ？маркером？, подтверждающим развитие ВПО по такому сценарию в начале июня 2018 года стало одновременное проведение совещания ？Большой семёрки？ и ШОС, которые неформально представляли западную военно-политическую коалицию, с одной стороны, и антизападную широкую коалицию китайской, индийской, исламской и российской ЛЧЦ, – с другой. Примечательно, что ходе этой встречи руководители Китая и России обсудили именно военно-политические вопросы, касающиеся прежде всего политики западной коалиции. Такое обсуждение можно рассматривать в качестве первого принципиального шага к созданию очень широкой коалиции разных центров силы, обеспокоенных усиливающимся давлением со стороны Запада. Так, в разделе, относящемся к глобальной безопасности, руководители Российской Федерации и КНР Владимир Путин и Си Цзиньпин отметили в совместном заявлении от 8 июня 2018 года, что в условиях сложной и изменчивой международной обстановки обе стороны ？продолжат наращивание двустороннего стратегического взаимодействия в международных делах, будут вести углубленное обсуждение широкого круга вопросов международной и региональной повестки дня, а также выводить двустороннюю координацию внешнеполитических ведомств двух стран и взаимную поддержку на мировой арене на качественно новый уровень？.

       Иными словами, руководители двух государств и центров силы подтвердили свою заинтересованность в развитии военно-политических отношений между возглавляемыми ими коалициями. Оба центра силы и лидеры ЛЧЦ понимают, что каждый из них является объектом внешнего силового давления. Это понимание отнюдь не означает, что лидеры России и КНР формируют союз, но этот диалог определенно свидетельствует о том, что каждый из них видит себя в качестве приоритетного объекта военно-силового давления. Парадокс заключается в том, что лидеры КНР и России могут считать так одновременно, что отнюдь не достаточно для создания коалиции, но вполне достаточно для развития сотрудничества не только в экономической, но и военно-политической областях.

       Лидеры КНР, России и других стран понимают, что приоритеты США и их союзников могут быть скорректированы в направлении других центров силы.

       На антизападный характер направленности совместных действий указывает и тот факт, что руководители КНР и России затронули в обозначенном документе ряд ключевых вопросов региональной и международной безопасности: оба лидера заявили о том, что Москва и Пекин будут уделять особое внимание обеспечению глобального и регионального стратегического баланса и стабильности, в том числе с учетом того, что некоторые государства под предлогом так называемой ？ракетной угрозы？ в одностороннем порядке развивают системы противоракетной обороны и размещают их в Европе и в Азиатско-Тихоокеанском регионе, тем самым нанося ？серьезный урон стратегическим интересам безопасности региональных государств, включая Россию и Китай, и негативно влияя на стратегическое равновесие, глобальную и региональную безопасность и стабильность？[6].

       Изложенная в совместном заявлении России и Китая подобная оценка развития кооперационной американской системы ПРО в двух названных крупных регионах мира вызвана тем обстоятельством, что США и их некоторые союзники по НАТО (Великобритания, Дания, Испания, Норвегия, Румыния, Польша, Франция и ФРГ) бесконтрольно продолжают наращивать противоракетный потенциал наземного и морского базирования на европейском континенте и вокруг него. Иными словами, коалиционный характер военно-политических действий ряда западных государств и их союзников в нескольких регионах в области развития потенциала ПВО-ПРО очевиден[7].

       Одновременно, как отмечает эксперт ЦВПИ МГИМО, широкая кооперация в сфере морской составляющей противоракетной инфраструктуры продолжается между Соединенными Штатами и их ключевыми союзниками в АТР: Австралией, Южной Кореей и Японией. В ближайшей перспективе подобное ？противоракетное взаимодействие？ в азиатско-тихоокеанской зоне может быть усилено размещением американских противоракетных комплексов наземного базирования стратегического назначения типа системы ПРО ТВД ？ТХААД？ в Южной Корее и Японии.

       Особенность уже развернутых противоракетных средств США и их союзников в Европе и АТР заключается в том, что в оперативном плане они сопряжены с американскими наступательными ракетно-ядерными силами и их обычными вооружениями, которые постоянно наращиваются и принимают участие в масштабных многосторонних региональных и глобальных военных маневрах и учениях с привлечением значительного количества военнослужащих и тяжелой военной техники. В частности, в документах Конгресса США уже появились рассуждения о возможности возвращения американского тактического ядерного оружия в виде корректируемых авиабомб серии ？В–61？ на территорию Южной Кореи, которые могут доставляться как самолетами тактической бомбардировочной авиации, так и тяжелыми бомбардировщиками стратегического назначения[8].

       Под их реальное применение в Соединенных Штатах выработана военно-стратегическая установка о возможности использования ядерных боезарядов ？малой мощности？ и ядерных боезарядов ？более широкого применения？ с целью, как указывается, ？деэскалации？ неких конфликтных ситуаций. Все эти названные обстоятельства действительно создают угрозу региональной и глобальной безопасности, взламывают стратегическое равновесие и подрывают стратегическую стабильность в двух обозначенных крупнейших районах мира. Подобные обстоятельства, естественно, не могут не учитываться в оборонном планировании тех государств, которые ощущают на себе реально растущую внешнюю комбинированную военную угрозу.

       Автор: А.И. Подберёзкин

       [1] Friedman G. The Next 100 Years: A Forecast for the 21st Century / Doubleday, 2009. – P. 5 / http://eknigi.org/

       [2] Huntington S.P. The Clash of Civilizations? // Foreign Affairs, 1993. Summer / https://www.foreignaffairs.com/articles/united-states/1993-06-01/clash-civilizations

       [3] Мир в ХХI веке: прогноз развития международной обстановки по странам и регионам: монография / [А.И. Подберёзкин, М.И. Александров, О.Е. Родионов и др.]; под ред. М.В. Александрова, О.Е. Родионова. – М.: МГИМО-Университет, 2018. – С. 30–31.

       [4] Подберёзкин А.И., Соколенко В.Г., Цырендоржиев С.Р. Современная международная обстановка: цивилизации, идеологии, элиты. – М.: МГИМО-Университет, 2014. – С. 50.

       [5] Долгосрочное прогнозирование развития отношений между локальными цивилизациями в Евразии: монография / А.И. Подберёзкин и др. – М.: Издательский дом ？Международные отношения？, 2017. – 357 с.

       [6] Козин В.П. Наращивание системы ПРО США и их союзников в Европе и АТР подрывает стратегическую стабильность / Эл. ресурс: ？Портал МГИМО？: Эксперты, 2018. 9 июня / www.mgimo.ru. 2018.09.06.

       [7] Мир в ХХI веке: прогноз развития международной обстановки по странам и регионам: монография / [А.И. Подберёзкин, М.И. Александров, О.Е. Родионов и др.]; под ред. М.В. Александрова, О.Е. Родионова. – М.: МГИМО-Университет, 2018. – С. 230–310.

       [8] Козин В.П. Наращивание системы ПРО США и их союзников в Европе и АТР подрывает стратегическую стабильность / Эл. ресурс: ？Портал МГИМО？: Эксперты, 2018. 9 июня / www.mgimo.ru. 2018.09.06.

       06.05.2020