Военная доктрина РФ должна являться производной частью Национальной стратегии (которая пока не оформлена каким-то нормативном документом). Стратегия национальной безопасности РФ до 2020 года, утвержденная Указом Президента России 12 мая 2009 года, не является ни Национальной стратегией, ни доктриной, оставаясь малоизвестным и необязательным для исполнения нормативным симулякром[1], охватывающим только часть проблем и задач, преимущественно относящихся к ？новой государственной политике в области национальной безопасности？[2].
Принципиально важно поэтому выделить ？нижние？, фундаментальные этажи, которые являются основой как для Стратегии национальной безопасности (которая ограничена в реальности Стратегией государственной безопасности), так и Военной доктрины России. Так, хотя существующая Стратегия определяется как ？официально признанная система приоритетов, целей и мер в области внутренней и внешней политики, определяющих состояние национальной безопасности и уровень устойчивого развития государства (?) на долгосрочную перспективу？[3], в действительности она сводится к решению ？главной задачи？ – формированию и поддержанию силами обеспечения национальной безопасности внутренних и внешних условий, благоприятных для реализации национальных приоритетов？[4]. Далее по тексту (Раздел III) конкретизируются как важнейшие национальные интересы, так и стратегические национальные приоритеты (Статьи 21–24 Стратегии), которые изложены следующим образом[5]:
21. Национальные интересы Российской Федерации на долгосрочную перспективу заключаются:
– в развитии демократии и гражданского общества, повышении конкурентоспособности национальной экономики;
– в обеспечении незыблемости конституционного строя, территориальной целостности и суверенитета Российской Федерации;
– в превращении Российской Федерации в мировую державу, деятельность которой направлена на поддержание стратегической стабильности и взаимовыгодных партнерских отношений в условиях многополярного мира.
22. Внутренние и внешние суверенные потребности государства в обеспечении национальной безопасности реализуются через стратегические национальные приоритеты.
23. Основными приоритетами национальной безопасности Российской Федерации являются национальная оборона, государственная и общественная безопасность.
24. Для обеспечения национальной безопасности Российская Федерация, наряду с достижением основных приоритетов национальной безопасности, сосредоточивает свои усилия и ресурсы на следующих приоритетах устойчивого развития:
– повышение качества жизни российских граждан путем гарантирования личной безопасности, а также высоких стандартов жизнеобеспечения;
– экономический рост, который достигается прежде всего путем развития национальной инновационной системы и инвестиций в человеческий капитал;
– наука, технологии, образование, здравоохранение и культура, которые развиваются путем укрепления роли государства и совершенствования государственно-частного партнерства;
– экология живых систем и рациональное природопользование, поддержание которых достигается за счет сбалансированного потребления, развития прогрессивных технологий и целесообразного воспроизводства природно-ресурсного потенциала страны;
– стратегическая стабильность и равноправное стратегическое партнерство, которые укрепляются на основе активного участия России в развитии многополярной модели мироустройства.
Думается, однако, что как приоритетность национальных интересов, так и перечень стратегических национальных приоритетов вызывает много вопросов и уточнений. Тем более, что широкого экспертного и общественного обсуждения Стратегии, как известно, не было: она явилась результатом аппаратного труда, подготовленного сотрудниками Совета Безопасности при Президенте РФ, т.е. носит частный характер.
Так, например, важнейший (первый из трёх) национальных интересов обозначен как ？развитие демократии и гражданского общества, повышение конкурентоспособности национальной экономики？[6]. Но демократия – лишь одна из форм государственного и общественного устройства, представляющей собой в конечном счете лишь средство, а не интерес (синоним - реальная потребность) и, тем более, не цель развития[7]. Это вполне относится и к гражданскому обществу. Тем более нельзя понятие ？конкурентоспособность？ относить к важнейшему национальному интересу[8]. Просто потому, что конкурентоспособность это способность превосходить других конкурентов в чем-то[9], в том числе в экономике, отнюдь не означает самостоятельную ценность – нельзя везде и во всем превосходить других, а иногда и совершенно не нужно. Так, вряд ли целесообразно ставить себе целью, чтобы граждане России превосходили граждан Германии по количеству ？Мерседесов？ и т.д.
Таким образом ？главный интерес？ выражен неверно, как минимум, спорно. Он не может стать ни главной целью, ни ？образом желаемого будущего？ для всей нации, даже для ее большинства. Далеко не для всех ценности демократии и гражданского общества, а тем более конкурентоспособности, являются приоритетными.
Однако Национальная стратегия должна выражать долгосрочные приоритетные интересы и ценности, разделяемые всей нацией и обществом. Иначе сформулированные интересы останутся формальными, закрепленными на бумаге, нормами, не разделяемыми всей нацией.
Тем более не может быть главным интересом (вторым по приоритетности) интерес ？обеспечения незыблемости конституционного строя？: как сами Конституция, так и порядок ее принятия вызывают сомнения у значительной (иногда считают, что более 50%) части нации. Другое дело, что вторая часть национального интереса – ？территориальная целостность и суверенитет государства？ – являются самоценностными для нации, которая по-определению формируется и проживает на определенной территории и в определенном государстве (даже если оно и называется по-разному: Киевская Русь, Московское государство, Российская империя, СССР, Российская Федерация).
Наконец, третий приоритетный национальный интерес – ？превращение России в мировую державу？ в целях (внимание!) ？поддержания стратегической стабильности？ вряд ли можно назвать бесспорным. Во-первых, потому, что Россия уже является мировой державой и эти атрибуты – географическое положение, площадь территории, ресурсы, членство в Совете Безопасности ООН, наличие ядерного и военного потенциала и т.д. – у нее никто не отнимет. Другое дело, что по иным критериям – объему и качеству ВВП, уровню технологий, душевому ВВП, уровню науки, образования, здравоохранения, продолжительности жизни и т.д. Россия отстает в последние десятилетия от других стран. Но именно об этом отставании и не говорится, хотя говорить, безусловно, надо.
Во-вторых, целью ？величия？ России заявляется сохранение стратегической стабильности, что на практике является дезориентацией: от России и ее возможностей крайне мало зависит влияние на основные дестабилизирующие факторы, например, соотношение экономических сил США и КНР, развитие их технологических и иных возможностей.
Но не только национальные интересы, сформулированные в Стратегии (п. 21), вызывают серьезные сомнения и возражения. Аналогичное отношение вызывают и формулировки стратегических национальных приоритетов (пп. 22–24), в частности выделение трех – национальной обороны, государственной и общественной безопасности. Так, в частности, говорится ？следующих приоритетах устойчивого развития？, которые в Стратегии относятся к основным приоритетам национальной безопасности[10]:
– повышение качества жизни…
– экономический рост…
– наука, технологии ？образование, здравоохранение и культура …
– экология живых систем…
– стратегическая стабильность…
Требуются, безусловно, уточнения, без которых ？приоритеты устойчивого развития？ превращаются в ложные приоритеты. Так, если говорить о повышении качества жизни[11] ？путем укрепления личной безопасности и повышения стандартов жизнеобеспечения？, то качество жизни определяется отнюдь не только этими критериями. И в первую очередь не этими: ？объективистские？, субъективные характеристики очень сильно влияют на этот показатель, но, главное, он вообще не относится к нации и стратегии ее развития. У каждой нации свое представление о качестве жизни и счастье. Так, в королевстве Бутан, например, есть министерство счастья, а его достижение заявлено в качестве главной цели в Конституции страны.
Применительно к России, правильнее бы было говорить об увеличении возможностей для личности к самореализации (экономических, культурных, социальных, иных) вместе с нацией, не противопоставляя личные интересы (в т.ч. повышения качества жизни) национальным и общественным, как это, к сожалению, происходит сегодня.
Другой, правильный, но не вполне четкий приоритет – ？экономический рост…, обеспеченный прежде всего развитием национальной инновационной системы и инвестициями в человеческий капитал？, – требует уточнений:
– во-первых, не экономический рост, а экономическое развитие. Разница принципиальная, которая отражается прежде всего на структуре ВВП нации;
– во-вторых, приоритеты инвестиций в инновационную систему и человеческий капитал должны быть четко связаны с приоритетами экономической, финансовой и бюджетной политики, которые сегодня не отражают этого приоритета Стратегии;
– в-третьих, приоритеты развития человеческого капитала, как главного инструмента экономического развития, должны включать не только приоритет инвестиций, но и политические, административные, идеологические приоритеты;
– наконец, в-четвертых, сам по себе человеческий капитал играет большое, но не решающее значение в экономическом развитии, где решающую роль выполняет не абстрактный индекс (ИРЧП), а конкретный показатель национального человеческого капитала (НЧК).
Уточнений и корректировок требуют и другие приоритеты и интересы Стратегии, что говорит о необходимости:
– во-первых, ее существенного пересмотра и корректировки;
– во-вторых, широкого экспертного и общественного обсуждения;
– в-третьих принятия ее не в форме Указа, а в форме Федерального Закона РФ, подразумевающего в том числе обязательного для ее соблюдения всеми ветвями власти, способов контроля и мерами наказания за ее нарушения для соответствующих должностных лиц.
Так как Военная доктрина России является частью и производным от национальной стратегии, (не путать со стратегией национальной безопасности), то неизбежно требуется предложить, как минимум рабочее, самое общее толкование Национальной стратегии. На наш взгляд, в самом общем, концептуальном виде, она может быть представлена на следующем рисунке.
Как видно из рисунка, Военная доктрина так или иначе прямо зависит от главной цели и вытекающих из этой цели основных общенациональных задач. При этом как главная цель, так и основные задачи являются результатом субъективного восприятия объективно существующих национальных интересов (потребностей). Это означает, что субъективное восприятие правящим классом (и его элитой) объективных интересов (потребностей) может и даже неизбежно отличается от объективных реалий в тот или иной период времени. Причем, чем профессиональнее и нравственнее правящая элита, тем субъективное формулирование главной цели и основных задач будет адекватнее, своевременные, точнее, тем меньше зависть от конъюнктурных моментов и влияний.
Наконец, любой правовой акт или нормативный документ, как правило, фиксирует с некоторым опозданием сложившиеся реалии, а сама процедура его подготовки и принятия вносит новые субъективные моменты, которые отражаются (иногда сильно) на адекватности этого документа.
Таким образом Военная доктрина России отражает основные фундаментальные положения Национальной стратегии (даже если такого нормативного документа и не существует) в субъективном представлении правящей элиты. С той, либо иной степенью адекватности.
Наконец, Военная доктрина сама влияет на Национальную стратегию, ее главную цель и основные задачи, а также на планы и возможности использования всех национальных ресурсов. Так, нельзя говорить, что Военная доктрина зависит только от доли военных затрат в ВВП или бюджете страны, хотя этот показатель и очень важен. Национальные ресурсы включают в себя все природные, демографические, материальные, финансовые, нравственные и иные ресурсы, которые мобилизуются для решения задач, поставленных в Национальной стратегии.
Как видно из рисунка, например, Военная доктрина может влиять на такие основные задачи Национальной стратегии, как сохранение и развитие национальной системы ценностей, или опережающее развитие человеческой личности, или развитие общественных и государственных институтов.
Так, например, в среднесрочной перспективе решающее значение для эффективности использования Вооруженных Сил России будет иметь качество личного состава. Уже во Второй мировой войне стало ясно, что качество л/с (офицеров, сержантов, рядовых), их общий культурный уровень, образование, профессиональные навыки стали решающим фактором эффективности Вооруженных Сил. В еще большей степени значение этого фактора выросло к настоящему времени, но в будущем качество человеческого потенциала военнослужащего будет определять конечный результат применения военной силы на всех театрах военных действий.
Качество человеческого потенциала в конечном счете будет определять и качество ВиВТ: от уровня профессионального рабочего до конструктора и эксплуатационщика.
Сказанное означает, что происходит очень тесное ？смыкание？ собственно задач, формулируемых в Военной доктрине и задач, определяемых национальной стратегией. Например, задача опережающего роста сформулированная в Национальной стратегии, означает в Военной доктрине резкий рост уровня образования л/с, нравственности и профессионализма. На практике это ведет к тому, что как и в современной обрабатывающей промышленности и в ОПК, где ？к станку？ ставятся люди с высшим образованием, в Вооруженных Силах придут также профессионалы с высшим специальным образованием. И не только летчики, как сейчас, но и артиллеристы, танкисты.
Соответственно уже сейчас требуется создание такой системы высшего профессионального образования в Вооруженных Силах, которые будет ориентирована на массовое замещение всех должностей специалистами с высшим образованием. Велика вероятность, например, что на все рядовые должности в конечном счете придут профессионалы с высшим образованием.
Подытоживая, можно сделать вывод о том, что главная цель и основные задачи Военной доктрины являются:
– во-первых, производными от Национальной стратегии;
– во-вторых, находятся в тесной взаимосвязи и взаимовлиянии;
– в-третьих, отражают субъективные представления правящей элиты страны о целях и задачах;
– в-четвертых, прямо зависят от масштабов и полноты выделяемых на цели и задачи Военной доктрины национальных ресурсов.
Отдельно следует сказать о влиянии на Военную доктрину внешних факторов и международных реалий, которые влияют на цели и задачи в разной степени, как прямо, так и опосредовано. Для этого необходимо вновь обратиться к рисунку, на котором отображена принципиальная схема Национальной стратегии
Как видно из рисунка, на Национальную стратегию и Военную доктрину (ее цели, задачи и ресурсы) влияют:
– во-первых, субъективные представления правящей элиты о национальных интересах и ценностях;
– во-вторых, международные реалии, влияющие на формулирование целей и задач, но также на саму элиту и на систему национальных интересов, т.е. фундаментальные факторы;
– в-третьих, опосредовано на национальные ресурсы и возможности.
Степень этого влияния может быть очень разной и формировать самый широкий спектр факторов – от прямой угрозы войны до негативной политики в средствах массовой информации. Что может быть изображено в следующей матрице.
Рост влияния различных внешних факторов
на формирование Военной доктрины
Характер влияния
Слабое
Среднее
Сильное
очень
Сильное
открытая
угроза
Степень
влияния
Экономическое
влияние
Политическое
влияние
Военное
влияние
Информационное
влияние
Социальное
？мягкая сила？:
– образование;
– наука;
– культура;
– духовность
Из матрицы видно, что открытая угроза может:
– во-первых, стать следствием развития какого-то фактора влияния, его перерастания в угрозу через какое-то время. Так, слабое экономическое влияние США на СССР в послевоенные годы переросло в ходе афганской войны в 80-е годы в открытую угрозу через поддержку оппозиции в Афганистане и через обвал цен на нефть;
– во-вторых, превращение фактора внешнего влияния в угрозу зависит от собственных способностей и возможностей нашей страны. Так, эмбарго Соединенных Штатов на закупки Советским Союзом наукоемких технологий были во многом болезненны для экономики СССР, но не критичен. Однако по мере увеличения отставания России от США по целым научно-техническим направлениям (которое привело, например, к тому, что в области элементной базы электроники в ОПК мы зависим от внешних поставок, как минимум на 20–40%) угроза внешней технологической зависимости стала очевидной уже к началу нового столетия и превратилась в прямую зависимость России – ко второму десятилетию;
– в-третьих, существующие сегодня угрозы можно и нужно нейтрализовать или перевести в другую, менее опасную категорию влияния. Так, угроза национальной системе ценностей, активно нагнетаемая в Евросоюзе и НАТО, может быть нейтрализована достаточно просто: если нация, общество и государство перестанут ее игнорировать и не замечать, активизируют политику сохранения и развития собственной ценностной системы;
– в-четвертых, будущие внешние угрозы можно достаточно четко прогнозировать, исходя из объективного анализа существующих современных факторов внешнего влияния. Так, относительно легко предположить, что технологическое превосходство США представляет сегодня фактор очень сильного влияния, но пока еще не перешедшего на стадию прямой военной угрозы. По различным оценкам, если ситуация будет развиваться также как она развивалась до сих пор, это может произойти к 2020–2050 годам;
– наконец, в-пятых, критически важное значение для нарастания угроз и противодействия им, в том числе в военно-политической области, приобретают темпы развития национального человеческого капитала (НЧК) и институтов его развития. Причем этот вывод справедлив для всех областей – от экономики и ？мягкой силы？ до военно-политической. Такое ？сквозное？ положения значения НЧК становится сутью современного военно-политического противостояния, которые находят свое выражение прежде всего в возможностях ОПК, качестве личного состава Вооруженных сил и качестве ВиВТ. Способность России опережающими темпами развивать НЧК означает возможность предотвращения развития внешних факторов влияния в открытые угрозы. Так, например, если темпы развития экономики развитых государств на 90–95% определяются темпами развития НЧК и его институтов, то этот вывод справедлив и для российского ОПК, который сможет (в случае высоких темпов развития НЧК) обеспечить Вооруженные силы новейшими видами и системами ВиВТ.
В этой связи требуется сконцентрировать особое внимание на этом, решающем виде национальных ресурсов.
[12]
Таким образом, очевиден вывод: во-первых, величина национального богатства во все большей степени определяется НЧК, а, во-вторых, следуя логике, модернизация, как процесс и идея, должна предполагать для элиты, власти и общества не только и не столько модернизацию техники и технологий, сколько опережающее развитие НЧП и его эффективную реализацию, т.е. превращение потенциала в капитал (НЧП – НЧК).
Необходимость этого подкрепляется дополнительно еще двумя важными обстоятельствами. Во-первых, тем, что широко рекламируемое условие развития – иностранные инвестиции – не идут в области, связанные непосредственно с развитием НЧП, что видно, например, из структуры иностранных инвестиций в 1 квартале 2010 года, отражающей общую тенденцию[13].
Критерий ？опережающее развитие？ принципиально важен для России, которая в целом за период 1990–2010 годов показала нулевые темпы прироста ВВП, в то время как КНР, например, увеличил свой ВВП в 10–15 раз! За эти же годы развитие страны в среднем обеспечивали прирост ВВП в 2–3%, а ряд других стран (Индия, Бразилия, Пакистан и др.) – 5–7%.
В целом мировая экономика в 2008–2010 годы (и соотношение экономических сил) выглядело следующим образом[14].
Развитие мировой экономики, в долл. США,
в ценах и по ППС 2008 г.*
Общий объем ВВП,
млрд долл.
Доля в мировом ВВП,
%
ВВП на душу населения, тыс долл.
2008
2009
2010
2008
2009
2010
2008
2009
2010
ВЕСЬ МИР
69698
69560
71930
100
100
100
10,4
10,3
10,5
РАЗВИТЫЕ СТРАНЫ
37790
36965
37690
54,2
53.1
52,4
38,2
37 2
37.8
США
14441
14370
14870
20,7
20,7
20,7
47,5
46,9
48,1
Япония
4355
4225
4290
6,2
6,1
6,0
34,1
33.1
33.6
ЗОНА ЕВРО
10899
10535
10620
15.6
15.1
14,8
33.4
32,3
32.4
ЕС 27
15272
14770
14900
21,9
21.2
20,7
30,7
29,7
29.9
Германия
2925
2825
2865
4.2
4.1
4,0
35,6
34,4
34.9
Франция
2112
2070
2100
3,0
3,0
2,9
34,0
33,3
33,7
Италия
1841
1770
1785
2.6
2,5
2,5
30,8
29,5
29.7
Великобритания
2176
2100
2130
3,1
3,0
3,0
35,4
34,1
34,4
РАЗВИВАЮЩИЕСЯ СТРАНЫ
26650
27595
29145
38,2
39.7
40,5
5,0
5,1
5,3
КНР
7903
8615
9475
11,3
12,4
13,2
6,0
6,5
7,1
Индия
3388
3585
3830
4.9
52
5,3
3,0
3,1
3,3
Бразилия
1977
1970
2035
2,8
2,8
2,8
10,3
10,2
10,5
СТРАНЫ С ПЕРЕХОДНОЙ ЭКОНОМИКОЙ
5258
5000
5095
7.5
7,2
7,1
13,1
12,4
12,6
Россия
2288
2105
2160
3.3
3,0
3,0
16,1
14,8
15.2
*Данные за 2009 и 2010 год рассчитаны по прогнозируемым нами темпами прироста ВВП и затем округлены
Это означает, что Россия ？потеряла？ 20 лет в своем развитии, за которые другие страны стремительно ушли вперед. Как результат произошло изменение в соотношении сил в мире явно не в пользу России, который можно компенсировать только стремительными темпами (опережающими) роста ВВП страны. На мой взгляд, эти темпы могут (особенно в новых отраслях) и должны быть не ниже 10–12%, а в новых отраслях – до 30–40%. если Россия сохранит нынешнюю модель развития и модернизации, то она окончательно ？уравняется？ по основным показателям с латиноамериканскими государствами[15].
Территория (тыс кв. км)
Население
(млн чел.)
ВВП (ППС) (млрд долл.)
Душевой ВВП (ППС) (тыс долл.)
Бразилия
8547
193
1701
9,1
Мексика
1967
105,3
1171,5
11,2
Аргентина
2767
39,1
621
15,9
Колумбия
1139
45,6
378
8,1
Венесуэла
910
27,2
193,2
7,2
Россия
–
140,0
1400,0
14,5
Удивительно, насколько основные критерии – душевой ВВП и средняя продолжительность жизни (они же главные критерии НЧП) – латиноамериканских государств и России совпадают.
Год
Средняя продолжительность жизни
Латинская Америка
1960
56,5
1980
64,7
2001
70,6
Восточная Азия
1960
39,2
1980
60,0
2001
69,2
Россия
2001
67,0
Понятно, что для решения задачи опережающего развития нынешняя стратегия (концепция социально-экономического развития и модернизации) не пригодна. Она даже и не ставит такой задачи, экстраполируя существующие темпы роста на будущее. Нужна политически сформулированная цель опережающего роста, где технологическая модернизация стала бы одним из инструментов. Тем более такая технологическая модернизация, которая основывается на зарубежных заимствованиях.
Если в КНР, например, планируют к 2035–2050 годам увеличить душевой доход до уровня развития стран, т.е. уровня, который будет у них к 2050 году, то это означает, что страновой ВВП КНР (населения которой, несмотря на все меры, растет на 15–20 млн человек в год и достигнет 1400–1450 млн), вероятно, будет составлять не менее 35–40% мирового ВВП. Можно оказать, что относительно всей мировой экономики, доля ВВП стран Евросоюза и США снизится с нынешних 20 и 22% до 15 и 17% соответственно.
Если допустить, что Россия предпримет все меры для опережающего роста, то ее ВВП может вырасти с нынешних 2,5% до 9–10% от всей мировой экономики, что позволит ей остаться в качестве суверенной страны и сохраниться в качестве самостоятельного центра силы.
Но главное, всё-таки, не в абсолютном или относительном объёме ВВП, а в его качестве, который через 20–30 лет будет определяться практически на 90% уровнем НЧК. Это означает, что и соотношение сил в мире также будет определяться соотношением национальных человеческих капиталов.
2010 г.
(Доля НЧК в ВВП ~ 70%)
2035 г.
(Доля НЧК в ВВП ~ 90%)
США, Япония и страны Евросоюза ~ 50% мирового ВВП
？
30%
Китай ~ 6%
？
35–40%
Индия ~ 2%
？
10%
Россия ~ 2%
？
6%
Таким образом, абсолютный и относительный рост НЧК в стратегической перспективе 20–30 лет окажется решающим при определении соотношения сил в мире и, как следствие, всей международной системы безопасности, международных институтов и национальных внешнеполитических стратегий. В этих условиях принципиально важно разработать такую государственную стратегию развития, которая отражала бы тенденцию роста значения НЧП. Прежде всего с точки зрения политики модернизации, которая должна быть ориентирована на ускоренную модернизацию НЧП. Сегодня, как известно, структура национального богатства развитых стран выглядит следующим образом.
Из этого рисунка следует, что будущее соотношение сил государств в мире и характер возможных угроз уже сегодня предопределяется темпами развития НЧП и в значительно меньшей мере модернизацией производственных активов или использованием природных ресурсов. И абсолютно, и относительно. Соответственно и вся система международной безопасности будет определяться государствами-лидерами в НЧК.
При этом очень важно понимать, что национальная система ценностей, традиции и приоритеты государств-лидеров неизбежно станут доминировать при формировании новой системы международной безопасности. Именно они, а не международно-правовые нормы и соглашения станут основой для создания системы международной безопасности. Право, в т.ч. международное право, во всё большей степени будет определяться НЧП стран-лидеров.
В современных условиях эти темпы роста может обеспечить только быстрый рост НЧП. Причем это не только опережающее развитие национального человеческого потенциала (НЧП) и всех его составляющих, но и его реализация, т.е. превращение в национальный человеческий капитал (НЧК). Это уже зависит в основном от качества государственного и общественного управления. Ясно, что если наша страна выберет либеральную идеологию модернизации (т.е. технологические заимствования), то этот выбор не обеспечит решение задачи опережающего развития. Отсюда следует неизбежный вывод: нужна национальная идеология модернизации.
Подобный подход малоперспективен. Как уже показана выше на рисунке, производственные активы не только наименьшая часть национального богатства (для России ее доля еще меньше, чем для развитых стран и составляет не более 10–15%), но и в перспективе будет сокращаться относительно доли НЧП.
В этой связи становится особенно актуальным исследование позиций представителей отдельных групп правящей российской элиты, которые существенно отличаются в зависимости от их профессиональной принадлежности. Попытка такого анализа на примере элит США и СССР на рубеже 60-х годов прошлого века сделаны профессором МГИМО(У) М. Хрусталевым. Картина, которая сложилась после проведенного конвент-анализа, показала различные подходы, существовавшие у разных групп советской и американских элит[16].
Фактор
тип элиты
Международная обстановка, %
СССР–США
Экономика, %
(финансовые расходы)
СССР–США
Внутренняя ситуация, %
СССР–США
политическая
45–20
20–25
35–55
военная
70–25
10–15
20–60
экономическая
15–5
40–35
45–60
научная
30–15
0–20
70–65
Как отмечал М. Хрусталёв, исследование показало ？единодушие？ американских элит в ориентации на внутреннее положение в США как решающего фактора при разработке внешней политики. Действительно, от 55 до 65% всех представителей американской элиты думали именно так.
Если мы попробуем по такой аналогии провести исследование относительно российской элиты, то мы наверняка придем к следующим выводам:
– влияние военной и научной элиты ничтожно и его можно вообще не учитывать;
– влияние экономической элиты, заинтересованной в создании благоприятных внешних условий, оказывается решающим. При этом интересы безопасности волнуют эту элиту меньше, чем любых других;
– влияние политической элиты, безусловно, определяющее, но оно акцентировано не на международной безопасности, а на внутренней ситуации.
В целом матрица, на мой взгляд, выглядит следующим образом:
Фактор
тип элиты
Международная обстановка, %
Россия
Экономика, %
(финансовые расходы)
Россия
Внутренняя ситуация, %
Россия
политическая
20
40
40
военная
–
–
–
экономическая
20
40
40
научная
–
–
–
Очевидна, на мой взгляд, недооценка российской правящей политико-экономической элитой факторов международной безопасности, что может негативно отразиться на суверенитете и положении России в будущем мире. Ради решения сложных проблем модернизации и внутренней политики правящая российская элита оказывается не способной заглянуть на 20–30 лет вперед. Подход к модернизации как самоценности может поставить Россию в будущем в зависимость от Запада.
Автор: А.И. Подберезкин, Центр военно-политических исследований, 30.12.2013
[1] Симулякр – копия, не имеющая оригинала в реальной действительности.
[2] Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. Утверждена Указом Президента России 12 мая 2009 г. № 537 / www.kremlin.ru
[3] Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. Утверждена Указом Президента России 12 мая 2009 г. № 537 / www.kremlin.ru
[4] Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. Утверждена Указом Президента России 12 мая 2009 г. № 537 / www.kremlin.ru
[5] Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. Утверждена Указом Президента России 12 мая 2009 г. № 537 / www.kremlin.ru
[6] Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. Утверждена Указом Президента России 12 мая 2009 г. № 537 / www.kremlin.ru
[7]Интерес – многозначное понятие, (синоним – реальная потребность), которое вместе с определением ？национальный？, означает объективные национальные потребности, конкретизируемые в целях и задачах национального развития.
[8] Демократия – форма политической организации общества.
[9] Конкурентоспособность – способность определенного объекта или субъекта превосходить других конкурентов в определенных условиях.
[10] Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. Утверждена Указом Президента России 12 мая 2009 г. № 537 / www.kremlin.ru
[11] Качество жизни – набор субъективных критерий, в т.ч. психологический комфорт, продолжительность жизни и др. Причем в ряде случаев противоречивых (ВВП и экология, например).
[12] См. подробнее: Подберезкин А.И. Национальный человеческий капитал. ТТ. I–III. М.: МГИМО(У), 2011–2013 гг.
[13] Федосеев Р. Держаться курса // ВВП. 2010. № 8 (58). С. 36.
[14] Россия и мир: 2010. Экономика и внешняя политика. Ежегодный прогноз. М.: ИМЭМО, 2009. С. 17.
[15] Современная российская политика: Курс лекций. Вып. 7 / под ред. В.А. Никонова. М.: Международный университет, 2010. С. 157, 164.
[16]. Хрусталёв М.А. Методология прикладного политического анализа. М.: МГИМО(У), 2010. С. 22–23.
Подберезкин Алексей Иванович