Стихи

       Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 6, 2021

       Ирина Колесникова — поэт. Родилась в 1983 году во Владимире. Окончила филологический факультет Нижегородского государственного университета имени Н.И.Лобачевского. Автор двух поэтических сборников ？Вслух о тебе？ (2017) и ？Между голосом и словом？ (2019). Живет в Екатеринбурге. В журнале ？Дружба народов？ печатается впервые.

       * * *

       На Троицу жарко. Гостей редких жду.

       Куплю абрикосов на рынке колхозном,

       соседка полощет бельё на пруду

       и кажется маленькой в деле серьёзном.

       Нагнётся к воде, засучив рукава.

       Со дна своё детство достанет и снова

       плывёт по-собачьи оттуда сюда

       из самого страшного сорок второго,

       а дальше не помнит… Несётся отряд.

       Приехали внуки на целое лето.

       Беззубые рты абрикосы едят,

       и рыжие косточки в небо летят,

       и ангелы ловят их где-то.

       * * *

       Верхняя полка, книжка-гармошка,

       душный вагон засыпает немножко.

       Поезд ныряет в черничные ночи.

       Спелые дни и вкусней, и короче.

       Лето кончается, но остаётся

       мамин подарок, июльское солнце,

       банка с вареньем, мешочек с грибами,

       книжка-гармошка с чужими стихами,

       старого города тёплые липы,

       новые вспышки тяжёлого гриппа,

       тихое слово, святое причастье,

       несовершенное, но всё же счастье.

       Быстро пустеют купе и плацкарты.

       Поезд ложится кружочком на карты,

       и по пунктиру, как птичьему следу,

       я возвращаюсь. Я скоро приеду.

       * * *

       Смотрю на бледный профиль,

       разгадывая, где

       во мне библейской крови

       растёт наследие.

       Упорство мягких линий

       округлого лица

       скрывает без усилий

       всю избранность отца,

       и бабушкину схиму

       по линии другой

       пересекает имя,

       стянувшее петлёй

       измученную шею,

       свою родную. Как

       мне вымолить прощенье?

       И можно ли вот так

       пустить по ветру корни…

       Безумствует орда,

       её предощущаю

       в роду своём, когда

       вода покорной Клязьмы

       и старые холмы,

       и беленькие храмы, —

       всё это я, всё мы

       и все, кого не помню,

       не знаю, как зовут,

       но вижу так упорно

       в себе и там, и тут.

       * * *

       Когда совсем привыкнет к телу

       не знавшая его душа

       и к горлу — высшему пределу —

       с блаженной лёгкостью стрижа

       приложится и, повсеместно

       ища иного естества,

       просыплется на жернова, —

       под языком темно и тесно.

       Так начинаются слова.

       * * *

       День закипает. Дети смеются.

       Прячется кот на балконе.

       Младший впервые пошёл. Оглянулся

       и потянулся к иконе.

       (Приподнимает большая рука

       ангела этого до потолка).

       Пальчиком водит по лику и плачет,

       и незнакомая мама

       кажется очень похожей на ту…

       ту, что стоит у дивана.

       Солнечный зайчик запрыгнет в окно,

       вербные ветви поймают его.

       Мама возьмёт на колени

       сына, и радость души велика,

       и утешение — вкус молока.

       Движутся женские тени

       вдоль разрисованной мелом стены.

       Мальчику обе видны.

       Повесть про себя