20-летие ГКЧП стало в четверг одним из наиболее популярных новостных запросов в поисковой системе Google. Российский парадокс: по прошествии 20 лет после провала путча один из ведущих отечественных политологов, директор Московского Центра Карнеги Дмитрий Тренин назвал страну свободной, но лишенной демократии. О том, как такое сочетание возможно в российских условиях и как это связано с событиями августа 1991 года, Тренин рассказал в интервью BFM.ru.
— По данным последнего опроса ？Левада-Центра？, лишь 10% россиян считает, что подавление августовского путча явилось победой демократии. В то же время за последние десять лет существенно выросла (с 25% до 39%) доля тех, кто называет те события ？трагедией？. О чем, по Вашему мнению, говорят эти цифры?
— 1991 год был не победой демократии, а началом периода свободы в российской истории и завершением периода несвободы. Свобода для разных групп людей означала разные вещи. Кто-то выиграл больше, кто-то думает, что он все проиграл, у кого-то реальные достижения, реальная жизнь и ее оценка не совпадают. Люди стали жить объективно лучше, чем это было до 91-го года, но воспринимают они ситуацию более остро, более болезненно, потому что пришел фактор неравенства, который был не так заметен до 1991 года.
Свобода — довольно сложный подарок. Люди оказываются на разных позициях, иногда несправедливо разных, и это людей беспокоит. Вообще многих россиян традиционно соблазняет патернализм, люди не привыкли на себя брать ответственность, хотели бы, чтобы эту ответственность взял на себя кто-то другой, и они бы этому другому были бы благодарны.
Если страна будет более успешной, людям жить будет лучше, и если люди при этом будут становиться в большей степени гражданами, а не только потребителями и не только зависимыми от государства получателями социальных льгот, тогда оценки будут меняться в позитивную сторону, потому что 91-й год — это рубеж свободы. До 91-го года история нашей страны в ХХ веке была историей несвободы. После 91-го года при всех минусах, проблемах страна является в основном свободной.
— Можно ли утверждать, что оценки событий 91-го года меняются вместе с уменьшением пространства свободы?
— Свободы действительно уменьшаются, но в тех областях, которые для большинства на сегодня не являются приоритетными, скажем, в политической области. В политике пространство свободы существенно сократилось. Фактически сегодня эта область не является свободной. Но личные свободы остались практически не затронутыми последними тенденциями. Вы можете свободно покупать и продавать, вы можете свободно ездить, свободно молиться богам или не молиться. Вы обладаете собственностью на свою квартиру — много других свобод. Вы можете говорить все, что угодно. Вас не пустят на телевидение, но, в отличие от знаменитого анекдота советских времен, вы можете выйти на Красную площадь и проклинать государственных руководителей не только Америки, но и России.
— Если бы в 1991 году победили сторонники ГКЧП, это могло бы предотвратить развал Советского Союза?
— Наверное, нет. Можно об этом фантазировать, давать разные прогнозы. Я думаю, что путь был бы более тяжелым, более кровавым. Распад страны был в любом случае неизбежен в 91-м году. Он мог бы немножко затянуться по времени, но при этом цена была бы неизмеримо выше.
— Какие главные итоги последних 20 лет Вы бы выделили в политике, экономике, общественной жизни?
— Главный итог — Россия является в основном свободной страной. Второй — Россия при всех оговорках является страной с рыночной, или с капиталистической, экономикой. Третий — это то, что Россия является страной, открытой для внешнего мира, россияне открыты для внешнего мира, внешний мир открыт для России. Россияне живут в открытом информационном пространстве, глобальном. Кроме того, они физически могут передвигаться при наличии средств, виз и так далее практически в любую точку мира.
— Политбюро ЦК КПСС состояло из более десятка человек, сегодня политическое будущее страны определяется тандемом…
— Политические решения принимает ограниченное число лиц. Оно было ограничено и в советское время, и сейчас, демократия в России пока еще не сложилась. И это тоже итог последних 20 лет. Свобода — да, демократия — нет пока.
— Для постсоветского пространства распад СССР имел больше плюсов или минусов?
— Для постсоветского — плюсы. Хотя этот вопрос очень сложный. Для тех стран, которые были готовы к самостоятельному, современному развитию, это стало большим плюсом, как, например, для стран Балтии. Они сумели обрести национальную независимость, суверенитет, строят свои государства, соединяются с остальной Европой. В этих странах 20 лет, при всех трудностях этого периода, — это позитивный общий результат.
Для других стран позитива меньше, но он все-таки существует. Есть независимое украинское государство, многие десятилетия украинская элита боролась за независимость украинских земель, сейчас это государство существует. И население Украины лояльно к этому государству, оно не является только государством элит, это государство, с которым себя связывает народ Украины.
В странах Средней Азии в социальном, экономическом плане произошел огромный откат назад по сравнению с периодом советской модернизации. Но и там — посмотрите на Казахстан, он сумел создать основу современной государственности, сумел обеспечить мир внутри многонационального государства, сумел вписать Казахстан в систему международных отношений.
Другие проблемы существуют на Кавказе, там практически все три страны находятся в условиях нерешенных конфликтов, замороженной войны по сути дела. Но в целом, если мы посмотрим на эту ситуацию еще через 20 лет, плюсов и там будет больше, потому что возможность для народов строить самостоятельные государства, включаться в семью народов в качестве независимых членов этой семьи является безусловным плюсом.
— Как изменилось за последние 20 лет отношение Запада и США к событиям 1991 года, каково оно сейчас?
— США сейчас гораздо меньше думают о России, чем они думали в 91-м году. Тогда это было огромное событие для Запада — в основном со знаком ？плюс？, поскольку речь шла о том, что прекратила свое существование коммунистическая империя, которая угрожала Западу, представляла альтернативу ему. С другой стороны, все-таки распалась не просто империя, а ядерная империя. Были большие опасения в отношении того, что будет с этой бывшей сверхдержавой, что будет с отдельными частями этой сверхдержавы, в каком направлении они пойдут. Сейчас в США и Европе России уделяется все меньше внимания. Она, с точки зрения США и Европы, стала страной периферийной. Это не очень приятно осознавать россиянам и отчасти несправедливо. Вы можете в США в течение нескольких недель смотреть телевизор, и слово ？Россия？ ни разу не сорвется с уст ведущих, корреспондентов новостных программ. Но это тоже — цена свободы.
Оригинал интервью