Стратегический прогноз, а тем более стратегическое планирование должны учитывать возможности сценарного проектирования, участия в формировании будущего сценария МО и его вариантов активного субъекта политики — Российской Федерации. Эта политика в настоящее время находится перед серьезным вызовом, который по большому счету политически бескомпромиссен: либо признать монопольное право США и их союзников на формирование необходимых им норм и правил поведения в мире, приоритет их системы ценностей и интересов, либо вступить с этой политикой в противоборство. И в первом, и во втором случае это решение будет представлять собой не просто геополитический выбор, но и согласие: либо на субъектность, активную роль в мировой политике и способность к сценарному проектированию, либо отказ от этих прав и возможностей.
Российская ЛЧЦ после 2021 года вероятнее всего будет находиться в состоянии открытого военного конфликта с западной ЛЧЦ, но сам этот конфликт должен быть максимально локализован, а по своим политическим и военным последствиям, в идеале его возможность должна быть сведена к минимуму, несмотря на все усилия оппонентов и вероятных противников. В этих целях во внешней политике страны необходимо создать привлекательную для всех ЛЧЦ модель международной и региональной безопасности, основанную на нравственных политических и социальных нормах в противовес существующей западной модели безопасности.
С точки зрения изменения мировой МО, возможна, даже неизбежна смена основных парадигм мирового развития после 2021 года, которая вероятно приведет к глубокому кризису западной ЛЧЦ и США. В этой связи Росси важно ？просто дождаться？, минимизируя неизбежные издержки, связанные с силовым противоборством. ？Тактика Кутузова？ в период 2016–2030 годов для России будет наиболее выигрышной, но и наиболее трудной для реализации. Во многом она будет повторять внешнюю политику КНР последних десятилетий, требующую огромной выдержки, с одной стороны, и твердости, — с другой.
В то же время, внешняя политика России не должна ограничиваться простым парированием ответов на угрозы, возникающие в ходе сетецентричной войны со стороны Запада. Одни лишь оборонительные действия и реагирование на шаги противника не будут эффективны и не дадут желаемого результата. Более того, есть определенные основания полагать, что активная деятельность как не международной арене, так и внутри страны, может на определенном этапе привести к смене наиболее вероятного сценария и его переходу в более благоприятный сценарий развития МО.
Таким образом, формирование и реализация того или иного сценария МО в долгосрочной перспективе будут во многом зависеть от позиции России и того сценария развития, который она выберет, того образа, который будет привлекательным. История начала XIX века, эпохи Наполеона, начала и середины XX века свидетельствуют о том, что ？фактор России？ играл в сценариях развития МО огромную роль. Россия может предложить другим локальным человеческим цивилизациям и нациям альтернативный и позитивный сценарий развития МО в силу нескольких обстоятельств.
Во-первых, усиление субъективных факторов формирования МО в XXI веке придает особое значение идеологии как политическому средству влияния. Привлекательная идеология (в данном случае система взглядов) становится ？желаемым образом будущего？, т. е. своего рода сценарием, изначально альтернативным сценариям противоборства. Такую идеологию не могут предложить ни западная ЛЧЦ, ни исламская, ни китайская (в силу своей национальной специфики), ни индийская.
Во-вторых, обострение МО в XXI веке находит понимание и ожидаемо значительным числом представителей общественного мнения самых разных ЛЧЦ, которые осознают антигуманный и антисоциальный характер господствующей системы. Не случайно в многочисленных прогнозах США две первые по порядку и значению глобальные угрозы США видятся в социальной несправедливости и обнищании населения.
В этих условиях для России очень важно представить миру свое видение новой модели международных отношений. Эта модель должна представлять альтернативный долгосрочный сценарий развития МО для всех ЛЧЦ и наций в противовес сценарию
？Глобального военно-силового противоборства？. Более того, эта модель должна быть обеспечена реалистическим долгосрочным планом реализации для всех основных субъектов и акторов международных отношений. Сформулированная ясно идея и план, альтернативные военно-силовым сценариям, всегда будут обеспечивать России нравственные и политические преимущества в неизбежной информационной и сетецентрической войне.
Баланс между наиболее вероятным сценарием и тем, который во многом может сформировать Россия, будет зависеть от очень разных факторов, но не в последнюю очередь от сознательно сформулированной и последовательной политики России. В частности, из развития ЕАЭС, ШОС и БРИКС может сформироваться сценарий развития МО, который станет привлекательным для многих стран мира. Ведь уже сегодня о готовности присоединиться в той или иной форме к Таможенному Союзу заявило более 30 стран. Особенно если учесть огромный потенциал развития, который существует в Евразии. Индия, например, уже не только обогнала по объему ВВП Японию, но и вскоре может выйти на уровень КНР. Аналогичная ситуация во многом ожидается с Индонезией и Бразилией, чьи экономические и военные потенциалы после 2021–2022 годов будут вполне сопоставимы с потенциалами Великобритании, Японии и Германии.
Поэтому внешнеполитическая стратегия России должна состоять в поддержании объективной тенденции к развитию многополярности, содействии любому движению в этом направлении даже тогда, когда это не несет непосредственных экономических или других выгод российскому государству. Конечно, в этом случае надо внимательно соразмерять свои действия с расходами на осуществление этих действий, чтобы не привести к излишней трате государственных средств. По существу, такие бескорыстные шаги следует предпринимать в ситуациях не требующих существенных трат. В качестве малозатратных инструментов взаимодействия с другими странами могут выступать: политическая, дипломатическая поддержка, консультирование, предоставление разведданных, обмен опытом, помощь в распространении информации, подготовка военных и журналистских кадров и некоторые другие.
Очень весомым способом воздействия на изменение мирового баланса сил не в пользу Запада должен стать российский экспорт вооружений. России следовало бы отказаться от некоторых самоограничений такого экспорта, которые были введены по настоянию Запада и продолжают играть в пользу сохранения западного военного превосходства. Прежде всего, следовало бы выйти из режима контроля за распространением ракет и ракетных технологий. Например, разрешить экспорт противокорабельных крылатых ракет большой дальности, что сразу бы обесценило влияние американских авианосных групп. Можно было бы также начать экспорт дальних и стратегических бомбардировщиков, что позволило бы другим странам иметь средства для нанесения ударов по территории США и их союзников. Тоже самое касается и многофункциональных атомных подводных лодок, вооруженных крылатыми ракетами большой дальности.
Приоритетным направлением содействия многополярности является не только продолжение коалиционной политики с участием России, но и поддержка различных самостоятельных незападных альянсов в различных уголках мира. Так, например, развитие восточного вектора российской политики предполагает приоритетность не только в отношениях с КНР, но и со всеми странами АТР, в том числе со странами АСЕАН. Схожая стратегия должна применятся в отношении других отдаленных от России регионов, в частности, Латинской Америки и Африки. Помимо обычного взаимовыгодного сотрудничества с этими странами, России следует поддержать любые интеграционные процессы в этих регионах, осуществляемые без участия США и Евросоюза.
Как показал опыт, западных антироссийских санкций, наличие в мире независимых центров силы и субъектов международных отношений, повышает возможности России в противостоянии с Западом. Этот вывод наглядно подтверждается нижеследующей диаграммой (рис. 1).
Рис. 1. Источник: Сункина Виктория, Волкова Олеся. Данные International Trade Centre. Расчеты РБК // РБК. 2014. 13 августа.
Важнейшим противовесом Западу, как в АТР, так и на глобальном уровне, продолжает оставаться Китай. Поэтому взаимодействие с ним должно в настоящее время являться главным приоритетом российской внешней политики. Неформальный альянс России и Китая позволяет парировать все враждебные выпады Запада. Россия способна прикрыть Китай в военном отношении, а Китай прикрыть Россию в экономической сфере. Поэтому вполне логично, что основные дипломатические усилия России направлены сейчас на расширение взаимодействия с КНР.
По мнению профессора МГИМО Д. Стрельцова, ？трудно ожидать принципиального пересмотра роли Китая в российских внешнеполитических приоритетах — его доля в российском газовом экспорте даже после выхода газопровода на проектную мощность составит не более 20%. Здесь важна долгосрочная перспектива: к 2040 году Китай, как ожидается, станет крупнейшим потребителем газа в мире. Значимость Китая для России стала определяться и тем обстоятельством, что эта крупнейшая в Азии (а в будущем — и во всем мире) экономика стоит перед острой необходимостью перестройки своего энергетического баланса — переориентирования с угля на газ .
Произошли подвижки и в военно-техническом сотрудничестве России и КНР. В ноябре 2014 года Россия заявила о готовности начать поставки в Китай истребителей СУ-35, а также возобновить экспорт высокотехнологичных вооружений, приостановленный несколько лет назад из опасений несанкционированного копирования российских передовых технологий. Тогда же российский министр обороны С. Шойгу объявил о намерении провести в 2015 году совместные с Китаем военно-морские учения в Средиземном море и в восточном районе Тихого океана. И эти учения успешно состоялись.
Особая роль Китая в российской внешней политике проявлялась и в том, что прошедший в сентябре 2014 года саммит двух стран, символизировавший их политическое сближение, стал своего рода ответом на попытки Запада дипломатически изолировать Россию. Отказавшись поддержать западные санкции, Китай предотвратил своими действиями формирование синдрома окруженной крепости и таким образом обеспечил Москве что-то вроде психологической передышки. К тому же, своего рода солидарность проявилась и на уровне массового сознания: судя по опросам, отношение к России в китайском общественном мнении, в отличие от большинства западных стран, на протяжении всего прошедшего года стабильно улучшалось.
Другим противовесом Западу в АТР является КНДР. Наличие конфликта между севером и югом Кореи заставляет Вашингтон держать в данном регионе определенные военные силы. А это ведет к распылению американских ресурсов и неспособности сконцентрировать их в один кулак против России. Поэтому укрепление военного потенциала Северной Кореи входит в число российских интересов. Видимо Москве следует пересмотреть свою политику ограничения сотрудничества с КНДР в военной области. При этом нет необходимости ослаблять наработанные в последние два десятилетия связи с Южной Кореей. Сеулу следует разъяснять, что односторонняя военно-политическая ориентация на Вашингтон не способствует стабилизации обстановки на корейском полуострове. Вместо этого Южной Корее следовало бы диверсифицировать свое военное сотрудничество в сторону России и Китая.
Япония, являющаяся американским сателлитом и непотопляемым авианосцем на Тихом Океане вряд ли может быть оторвана от США и превращена в самостоятельный полюс силы. Для этого японцам надо было бы избавиться от американской опеки. Однако этот процесс не может идти быстро. Тем не менее, Япония, как страна, не принадлежащая к западной цивилизации, не может быть полноценно интегрирована в эту цивилизацию. Это открывает определенные возможности для сотрудничества России с Японией в идеологической и культурной областях. Такое сотрудничество смогло бы подчеркнуть уникальность обоих цивилизаций — рос- сийской и японской, и их принципиальные отличия от западной цивилизации. A это способствовало бы предотвращению дальнейшего втягивания Японии в идеологическое противоборство Запада с российской цивилизацией.
Индия является столпом многополярного мира в Южной Азии. Укрепление ее военного потенциалa оказывает и будет дальше оказывать стабилизирующее влияние на международную обстановку в бассейне Индийского океана. Россия заинтересована в том, чтобы военный потенциал Индии превосходил любое возможное военное присутствие Запада в этом районе мира. С этой целью Россия должна продолжить оказывать Индии военно-техническое содействие, причем, не только исходя из коммерческих соображений, но и геополитических приоритетов. В этом контексте было бы, видимо, правильно признать ядерный статус Индии и помочь ей в создании полноценных ядерных сил сдерживания, сопоставимых с китайскими и французскими.
Ключевой державой, блокирующей экспансию США и их союзников в Центральной Азии и Закавказье является Иран. Между тем, Иран, также как и Россия уже вовлечен в сетецентрическую войну с Западом на Ближнем Востоке. Иран, как государство-лидер исламской цивилизации, который не подчинен Западу и не встроен в западные союзы, совершенно неприемлем для западной цивилизации. Надо также принимать во внимание позицию Израиля, который рассматривает Иран, как угрозу своей безопасности и стремится дестабилизировать эту страну. То есть против Ирана сложилась мощная коалиция в составе ряда арабских государств, прежде всего, Саудовской Аравии и Катара, а также Израиля, США и Западной Европы.
С другой стороны, Иран опирается на шиитские общины на Ближнем Востоке, в частности, на движение Хезболла в Ливане,
на хуситов в Йемене, на шиитов в Саудовской Аравии и Бахрейне, и соответственно — на алавитов и шиитов в Сирии. А поскольку режим Башара Асада в Сирии опирается в значительной степени на алавитов, то Сирия для Ирана — естественный союзник. К тому же союзник, смычка с которым обеспечивает Ирану присутствие в стратегически важном районе восточного Средиземноморья. А на фоне тех процессов, которые развивались в последние годы в Ираке, вопрос о союзе между Сирией и Ираном стал восприниматься противниками Тегерана как нарастающая угроза.
Для России важно, чтобы Иран продолжал выполнять важную стратегическую миссию, уравновешивая влияние Запада на Ближнем Востоке и сдерживая экспансию США и их союзников в Закавказье и Центральной Азии. В этой связи необходимо помочь Ирану укрепить свой военный потенциал путем поставок передовых систем вооружений, в том числе крылатых ракет, систем ПВО и средств радиоэлектронной борьбы. Также важно поддержать политику Ирана по содействию освободительной борьбе шиитских общин в Йемене, Саудовской Аравии и Бахрейне. Падение марио- неточного прозападного режима в Саудовской Аравии отвечало бы интересам России, так как не только усилило бы геополитические позиции Ирана и России в регионе, но и способствовало бы повышению мировых цен на нефть.
Иран также играет важную роль в борьбе с террористической организацией ИГИЛ, созданной Западом совместно с Саудовской Аравией и Катаром на территории Ирака и Сирии. После того, как американцы, допустив ошибку, свергли режим Саддама Хусейна, опиравшийся на суннитов, в Ираке пришло к власти шиитское большинство. Сейчас шиитская власть Ирака в основном ориентируется на американцев, но не, потому что они сторонники западной цивилизации, а потому что США привели их к власти и до последнего времени обеспечивали удержание этой власти. Однако с возникновением ИГИЛ и его наступлением на крупные города возникла реальная угроза свержения шиитского режима. К тому же, среди иракских шиитов существуют влиятельные круги, ориентирующиеся на Иран.
Проиранские силы могут в перспективе взять власть в Ираке. Для американцев, израильтян и саудитов это был бы стратегический кошмар. Тогда в регионе сформировался бы своего рода шиитский ？тройственный союз？ во главе с Ираном с участием Ирака и Сирии, имеющий к тому же выход к Средиземному морю. Поэтому отрыв Сирии от Ирана стал важнейшей задачей антииранской коалиции. Так появилась идея организации переворота в Сирии с целью свергнуть президента Башара Асада и привести там к власти суннитский режим подконтрольный Турции, Саудовской Аравии и Западу. Катар в этой комбинации стремился реализовать свои экономические интересы, в частности, строительство газопровода в Европу через территорию Сирии.
Но когда стало понятно, что Башара Асада свергнуть нелегко, то был создан ИГИЛ, как дисциплинированная военная организация, способная вести продолжительные боевые действия как против правитильства Сирии, так и против шиитской общины Ирака. Причем этой военизированной организации позволили перейти на самофинансирование путем продажи нефти с захваченных месторождений. Ей открыли военные склады в Ираке, а в дальнейшем регулярно сбрасывали с самолетов комплекты вооружения, якобы предназначенные для ？умеренной？ сирийской оппозиции. На подготовку боевиков ИГИЛ правительство США затратило 500 млн долларов, о чем открыто заявило в стенах американского Конгресса, объяснив все досадной ошибкой. Одновременно, целый рой военных и технических специалистов из Европы, якобы приняв ислам, устремился на помощь ИГИЛ. А западные телеканалы усердно создавали образ жестокого, но пуританского исламского государства, воюющего за идею.
В этой ситуации вмешательство России в военный конфликт в Сирии было оправдано. Данный конфликт изначально не был внутрисирийским. А в нынешнем году он приобрел характер иностранной военной интервенции против Сирии. Причем вследствие этой интервенции геополитический расклад в регионе должен был поменяться резко не в пользу России. Первое, что теряла Россия сразу и бесповоротно, это военно-морская база в Тартусе. Между тем, ценность этой базы в условиях нарастающей конфронтации с Западом возросла на порядок. Присутствие в Сирии позволяет России создать военно-стратегический плацдарм в Средиземноморье. Причем сейчас возникла уникальная возможность существенно расширить это присутствие, развернув в дополнение к военно-морской еще и военно-воздушную базу. А это создаст стратегическую угрозу южному флангу НАТО и его морским коммуникациям альянса в восточном Средиземноморье.
В этой ситуации Турция, как главная опора южного фланга НАТО оказывается в стратегическом окружении. Между тем, кроме Турции воевать против России на южном фланге просто некому. Военные возможности Румынии мизерны. А такие страны как Болгария, Греция, Македония, Черногория и Словения не способны оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления российским ВС, да и вряд ли захотят всерьез воевать против России. Что касается Сербии то в случае войны России с НАТО она может даже выступить на стороне России с целью вернуть Косово и реинтегрировать Черногорию. Поэтому нейтрализация военного потенциала Турции может резко поменять расклад сил в Средиземноморье, на Балканах и в Южной части постсоветского пространства. Между тем, нынешняя ситуация в Сирии вполне позволяет это сделать.
Поддержав в свое время политику Запада по свержению Башара Асада, Турция попала в стратегический капкан. Потеря правительством Сирии контроля над значительной частью территории страны, привело к самоорганизации курдских общин, которые фактически сформировали псевдогосударственное образование на северо-востоке Сирии. По некоторым данным, между правительством Асада и сирийскими курдами уже достигнута договоренность о создании курдской автономии после мирного урегулирования. Если же Сирия распадется, то курдские регионы, провозгласят независимость. И это происходит на фоне того, что в Ираке курды уже добились широкой автономии и сейчас балансируют на грани провозглашения независимости. В этих условиях курды Турции также возобновили борьбу за независимость.
В результате этих процессов территориальная целостность Турции оказалась под серьезным давлением. Если вслед за иракским, возникнет еще и сирийский Курдистан, то отделение курдских провинций от Турции станет неизбежным. А это, скорее всего, приведет к развалу всей Турции. В этих условиях Анкара стремится всячески задавить самоопределение сирийских курдов, в том числе путем поддержки ИГИЛ и нанося бомбовые удары по позициям курдских военных формирований в Сирии. В идеале Анкара рассчитывает, что приход к власти в Сирии суннитского режима позволит достигнуть с ним договоренности о совместном подавлении автономистских устремлений сирийских курдов. Однако вступление в войну России на стороне правительства Башара Асада делает этот план нереальным.
В любом случае активизация освободительной борьбы курдов против Турции, особенно если эта борьба получит внешнюю поддержку, потребует задействования существенных военных сил Турции и ослабит ее возможности как главной опоры НАТО в регионе. Возникновение на территории Сирии самодостаточной курдской автономии в купе с курдами Ирака и самой Турции втянет Анкару в бесконечную войну на истощение. Развалу Турции также может содействовать использование алавитского фактора внутри этой страны. Алавиты, совместно с шиитами, составляют от 20 до 30% населения Турции. Развертывание сетецентричной войны против Турции по алавитскому вопросу может стать действенным ответом правительства Сирии на политику Анкары по поддержке ИГИЛ.
Еще одним направлением ослабления южного фланга НАТО могло бы стать расширение военного взаимодействия с Сербией, причем не только в плане военно-технического сотрудничества, но и в плане создания полноценного оборонительного союза и размещения в Сербии российской военной базы, которая бы позволила Белграду предотвратить дальнейшую дезинтеграцию страны и в то же время держать под ударом базы НАТО в Италии и на юге Германии, а также в случае появления баз НАТО в Венгрии. Такое присутствие было бы также полезно для нанесения молниеносного удара по американской системе ПРО на юго-западе Румынии (Давеселу).
В целом в Европе надо сконцентрироваться на ？слабых звеньях？ европейской интеграции и подталкивать их в сторону экономической и политической переориентации на Россию, в том числе при помощи политики ？мягкой силы？. Такие возможности сейчас существуют в отношении Болгарии, Словакии, Венгрии, Греции, Македонии, Черногории. Даже если такая политика и не приведет к переориентации указанных стран на Россию, она вынудит Запад тратить больше ресурсов на оказание экономической помощи этим государствам и соответственно снижать расходы на других гео- политических направлениях. Необходимо также оказывать более масштабную помощь борьбе русских общин Латвии и Эстонии за свои права, что будет вынуждать НАТО увеличивать расходы на обеспечение обороны Прибалтики. Но поскольку география Прибалтики делает ее оборону со стороны НАТО физически невозможной, то эти средства будут потрачены впустую.
С другой стороны, следует отказаться от бессмысленных попыток внести раскол между США и Евросоюзом и тратить на эту бесперспективную политику российские ресурсы. Как показал исторический опыт, эта политика с самого начала являлась контрпродуктивной, она никогда не давала результатов и не даст в будущем. Западноевропейские элиты слишком глубоко интегрированы с американскими, слишком зависят от них в плане безопасности и экономического процветания, чтобы пойти на такой необдуманный шаг. В этом смысле различные концепции Европы от Атлантики до Владивостока и двусторонней интеграции между ЕС и ЕАЭС пора сдать в архив.
Перечисленные шаги по укреплению многополярности мировой системы могут еще больше изменить баланс сил в мире не в пользу западной цивилизации. Однако решительное изменение этого баланса возможно лишь в том случае, если Россия сможет добиться значимого военно-технического превосходства над Западом. Во всех других значимых областях международного влияния — экономическом, политическом, информационном — достигнуть такого преимущества в обозримом будущем не представляется возможным. Сейчас России удалось завоевать преимущество в идеологической области. Но оно не способно дать быстрого результата особенно в условиях западного преобладания в экономической сфере. А вот военно-технический прорыв такую возможность дает. Условно говоря, военная карта всегда побьет экономическую. Эта задача, которая на первый взгляд кажется невыполнимой, вполне может быть реализована.
Поскольку добиться военного превосходства над Западом экстенсивным путем — наращиванием численности и количества вооружений, (пусть соразмерных с западными по техническим характеристикам) нереально из-за разницы экономических потенциалов, то остается единственный путь. Это путь качественного совершенствования, создание наиболее передовых эффективных систем вооружений, способных перевесить западную военную мощь. Такой прорыв сейчас обозначился, например, в сфере радиоэлектронной борьбы (РЭБ), где российская техника намного опередила западную.
Помимо этого, необходимо значительное повышение уровня подготовки личного состава, которое должно соответствовать уровню новой техники, поступающей на вооружение. Должен, также повыситься интеллектуальный потенциал всей военной организации государства, уровень военного планирования, военного искусства, организации и управления вооруженными силами. Решение этих задач невозможно без существенного роста национального человеческого капитала, опережающего развития науки и техники.
Для совершения военно-технического прорыва надо использовать научный и технический потенциал российских ученых, инженеров и конструкторов. Военно-техническая область — эта одна из немногих сфер, где Россия сохраняет мировое лидерство. Россия также относится к странам, имеющим лидирующие позиции достижения в таких сферах, как космические технологии, авиастроение, атомная энергетика, производство новых материалов и информационные технологии. На этих областях следует сконцентрировать дальнейшие усилия для форсированного развития. Вообще наука должна стать важнейшим приоритетом национальной стратегии, иначе проигрыш в сетецентричной войне неизбежен.
Россия — активный и авторитетный участник международного научно-технического сотрудничества. Обладая значительными исследовательскими наработками и создавая хороший задел по многим научным направлениям, по ряду из которых мы занимаем лидирующие позиции в мире, Россия становится центром притяжения для стран, заинтересованных во встраивании в международные технологические и производственные цепочки.
При анализе научно-технологического потенциала России необходимо принимать во внимание кризис 1990-х гг. в науке, обусловленный невниманием к ней политической элиты, предшествующим развитием, слабостью коммерциализации научных результатов. Кризис науки приобрел затяжной характер из-за недостаточного финансирования, недостаточной государственной поддержки и отсутствия спроса на наукоемкую продукцию.
Наука — инерционный феномен, следы от потрясений, нанесенные науке, остаются надолго. Требуется время и грамотная политика, чтобы исправление ошибок прошлого дало результат. Более того, в наследие от советского прошлого российской науке остался целый ряд проблем: слабая связь науки с экономикой и системой высшего образования; плохое финансирование НИ- ОКР; недостаточное внимание к гражданской сфере исследований и разработок; отсутствие национальной инновационной системы, следствием чего являются объективные сложности в ходе создания новых технологий, необходимых экономике для повышения конкурентоспособности.
В настоящее время растет понимание того, что наука России — ее национальное богатство, основной фактор экономического роста страны. Принимаются меры политического характера, нацеленные на изменение парадигмы развития, переход к развитию, основанному на знаниях, образовании и инновациях. Вхождение РФ в число мировых технологических лидеров с помощью реализации инновационного сценария развития — стратегическая цель, поставленная руководством страны. Среди приоритетных направлений приложения усилий — наращивание поддержки фундаментальной науки, реализация мегапроектов и прорывных направлений развития технологий. Ключевой задачей экономики является формирование национальной инновационной системы.
На современном этапе развития России задача инновационного развития была поставлена в качестве стратегической. В целом, по оценкам экспертов ОЭСР, Россия сохранила значительную научную и образовательную базу СССР. В 2005 году были приняты Основные направления политики России в области развития инновационной системы на период до 2010 года, в 2006 году — Стратегия развития науки и инноваций до 2015 года. ОЭСР совместно с Министерством экономики и развития России в 2011 г. был подготовлен обзор, посвященный перспективам инновационного развития России. Согласно этому документу, первостепенной целью российской инновационной политики должно стать смещение ？центра тяжести？ национальной инновационной системы от государственного сектора науки к ориентированным на производство предприятиям, как государственным, так и частным . В последние годы также были предприняты инициативы, направленные на вовлечение университетов в инновационное развитие России, коммерциализацию результатов университетской науки.
В обзоре отмечены сильные стороны России — высокий общий уровень образования населения и устойчиво высокий уровень развития в нескольких областях науки и технологий. С другой стороны, по мнению авторов обзора, на качество инновационной системы России негативно влияет ряд факторов. Среди них — очень низкий уровень исследовательской и инновационной активности на предприятиях, плохие рамочные условия для инноваций (особенно недостаток конкуренции, слабые регламенты, коррупция и низкий уровень доверия) и неэффективная инфраструктура . Более того, в России практически отсутствует инновационно-активный малый и средний бизнес, исключением является лишь сфера ИКТ, производство программного обеспечения.
Вместе с тем, последние политические инициативы свидетельствуют о наличии политической воли, стремления перейти к инновационной модели развития. Таким образом, в современных условиях, когда наметилась тенденция к географической диверсификации центров базирования инноваций, России предоставляется возможность занять достойное место в глобальном инновационном развитии.
В случае успеха России в научно-технической в сфере, особенно в области военных технологий, а также во внешней политике в мире после 2021–2022 годов может сложиться совершенно неожиданная конфигурация сил, противостоящих западной ЛЧЦ. Как следствие, опасному, но наиболее вероятному сценарию ？Глобального военно-силового противоборства？ может быть противопоставлен позитивный сценарий развития МО. Условно говоря, речь может идти о принуждении Запада к сценарию ？Согласованного перехода к многополярной системе международных отношений？. Пока этот позитивный сценарий находится в группе возможных сценариев, но как уже отмечалось, при определенных обстоятельствах он может стать наиболее вероятным сценарием развития МО.
>> Полностью ознакомиться с коллективной монографией ЦВПИ МГИМО “Стратегическое прогнозирование международных отношений” <<
05.10.2017