Старший научный сотрудник Фонда Карнеги за Международный Мир и директор международной экономической программы Фонда Карнеги Ури Дадуш поделился с читателями еженедельника ？ВПК？ своим видением развития мировой экономики и политики на ближайшее время, а также высказал свое мнение относительно перспектив России.

       – Господин Дадуш, агентство Standard & Poor’s снизило кредитный рейтинг США. Прокомментируйте, пожалуйста, что это означает. Как нынешняя ситуация отличается от той, которая была в 2008 году? Каковы ваши прогнозы и что следует предпринять, чтобы предотвратить сползание в новую рецессию?

       – Снижение кредитного рейтинга США агентством Standard & Poor’s вполне обоснованно, учитывая наблюдающиеся тенденции в области долговых обязательств Америки и тот факт, что стране едва удалось избежать дефолта вследствие политических разногласий. Значимость снижения кредитного рейтинга заключается в том, что это посылает Вашингтону отчетливый сигнал, но вовсе не очевидно, что данный сигнал будет услышан. Как видно из снижения процентных ставок американского казначейства, на рынках сохраняется доверие к Соединенным Штатам. Поскольку нет определенной альтернативы доллару и американским казначейским обязательствам, США будут пока оставаться ？безопасной гаванью？, а у политиков Америки по-прежнему сохранится соблазн вести себя безответственно. Что касается самих Штатов, положение непохоже на то, которое было в 2008 году, когда нависала угроза депрессии. Сегодня, однако, наибольший риск связан с развитием ситуации в других странах.

       Основная опасность обусловлена сочетанием замедления роста экономики и возможности значительного усугубления кризиса суверенных долгов в Италии и Испании, что, учитывая размеры этих стран и их долгов, может привести к еще одной встряске, подобной той, которая была вызвана банкротством Lehman Brothers. Я ожидаю и надеюсь, что такого сценария удастся избежать и что мировая экономика вернется на путь восстановления. Но для этого вполне могут понадобиться более решительные ответные меры со стороны европейцев, а именно – движение в сторону финансового союза и ускорение фискальных и структурных реформ в Испании и Италии, как это было объявлено. Однако даже этого может оказаться недостаточно: возможно, понадобится большая помощь со стороны МВФ, а также отдельных стран ？Большой двадцатки？.

       – Администрация Обамы сумела заключить с обеими фракциями в конгрессе соглашение об увеличении ？потолка？ госзадолженности США. Это дало стране возможность избежать дефолта, а всему миру – вздохнуть с облегчением. Не могли бы вы разъяснить детали этого соглашения? И что оно означает, в частности, для Европы?

       – Очевидно, что договоренность лучше, чем дефолт, который имел бы катастрофические последствия, но в то же время ее результаты весьма скромны. Предусматриваемое соглашением сокращение дефицита и близко не подходит к той цифре в четыре триллиона долларов, которую мы считали необходимой. Кроме того, в настоящее время договоренность касается лишь урезания госрасходов, но не повышения налогов. Поэтому она носит крайне несбалансированный характер. И когда настанет время обсуждения в объединенной комиссии конгресса совместного предложения относительно дальнейшего сокращения дефицита в ноябре, как предусматривается достигнутой договоренностью, снова будет драка из-за отсутствия сбалансированного решения, которое должно включать как сокращение расходов, так и увеличение налогов. Несомненно, ？прольется кровь？. Таким образом, соглашение – новость хорошая, но не замечательная.

       – Как это повлияет на рынки?

       – Сегодня на рынках ситуация различная. Они хорошо отреагировали на новости о соглашении, при этом европейские биржи первоначально ушли немного в минус, а американские – в плюс. Последующее значительное падение биржевых котировок было связано скорее не с этим соглашением, а с новыми данными о слабом росте в мировой промышленности и вновь усилившейся озабоченностью в связи с задолженностью Италии и Испании. Однако и соглашение могло сыграть в этом свою роль, поскольку когда стало ясно, что дефолта удалось избежать, некоторые инвесторы начали продавать акции и покупать государственные облигации США. Существует также реальное беспокойство, которое я разделяю, что договоренность оказалась недостаточно далеко идущей, а это создает предпосылки для новой схватки в ноябре.

       В любом случае эйфории в связи с принятым решением об увеличении госдолга США я не ожидаю именно потому, что, на мой взгляд, договоренность оставляет многие вопросы без ответа.

       – Считаете ли вы, что при нынешнем состоянии американской экономики начнется ？бегство от доллара？, или США останутся главным ？оплотом？ мирового хозяйства?

       – Думаю, если бы договоренность не состоялась, ？бегство от доллара？ могло бы начаться, но, поскольку она достигнута, в данный момент у людей нет особых причин, чтобы ？бежать от доллара？. И при обсуждении курсов валют главный вопрос заключается в следующем: на какую валюту вы перейдете, если избавитесь от долларов. Сегодня ситуация с главной альтернативой – евро или с иеной тоже выглядит не самой безоблачной, так что ？бегства от доллара？ я не ожидаю.

       – Как вы оцениваете план помощи Греции, разработанный Николя Саркози и Ангелой Меркель в Берлине и Брюсселе? Достаточно ли принятых решений, чтобы помочь Греции расплатиться по ее объемной задолженности?

       – На мой взгляд, было сделано несколько шагов вперед в решении проблем не только Греции, но и всех других проблемных стран. Но основополагающую проблему Греции – ？неподъемное？ долговое бремя – это не решило. Поэтому, я думаю, будет проводиться дальнейшая реструктуризация греческой задолженности – это необходимо. И здесь решение в очередной раз отложено. В то же время я считаю, что некоторые из предпринятых шагов важны не только для Греции, но и для Португалии, Ирландии, других стран. Я говорю о снижении процентной ставки, продлении срока выплаты кредитов, предоставленных Европейским фондом финансовой стабильности (ЕФФС), и о том, что фонд теперь может напрямую вмешиваться в ситуацию на вторичных рынках и осуществлять рекапитализацию банков. Это существенные шаги, сильно увеличивающие гибкость системы. На мой взгляд, большое значение имеет и участие частного сектора, и хорошо, что он подключился, но – такого мнения придерживаются многие аналитики – на деле частный сектор вовлечен не так активно, как можно предположить по заголовкам. Иными словами, частный сектор извлекает немалую выгоду из согласованных ？обменов долгами？.

       – Чем эти меры отличаются от рекомендаций, изложенных в вашей книге ？Кризис евро, или Потерянная парадигма？, опубликованной Фондом Карнеги в 2010 году? Вы предложили бы нечто иное сегодня?

       – По-моему, кризис евро в конечном итоге может быть разрешен одним из следующих двух способов. Один из них заключается в создании более тесного финансового единства между странами еврозоны – с общими государственными доходами, налогообложением и возможностями заимствования (например, по выпуску совместных еврооблигаций) в совокупности со значительно большей координацией в области фискальной политики. Это само по себе может успокоить рынки, если проблема будет и дальше существовать лишь у небольших стран – Греции, Португалии, Ирландии, а также, возможно, Испании. Если же кризис распространится на Италию, боюсь, что даже это не решит вопрос, поскольку это государство слишком велико и для его спасения потребовались бы трансферты, которые явились бы испытанием на прочность для любой даже федеральной страны, не говоря уже о хрупкой и незавершенной конструкции, которую представляет собой Евросоюз. Таков первый путь.

       Второй заключается в том, чтобы более слабые страны покинули еврозону. Увы, я пришел к выводу, что для Греции будет лучше выйти из еврозоны, оставаясь при этом членом Евросоюза, и, возможно, ее примеру придется последовать и некоторым другим странам. Таковы два варианта в долгосрочной перспективе, и соглашения, достигнутые 21 июля, на мой взгляд, идут в русле финансового союза, поскольку они придают Европейскому фонду финансовой стабильности большую гибкость и расширяют его полномочия. Но чтобы эта схема сработала, надо продвинуться намного дальше по данному пути, а Греции определенно необходима реструктуризация задолженности.

       – А почему против создания ЕФФС так долго возражала самая богатая страна Европы – Германия?

       – Потому что немцы не хотят за это платить.

       – Будучи уроженцем Франции, как бы вы могли прокомментировать реакцию немцев и французов на решение, платить за которое придется в основном им?

       – По моим впечатлениям, французы в целом больше готовы проявить гибкость, простить своим южноевропейским соседям проблемы, которые у них возникли. Немцы же, на мой взгляд, негативно относятся к любой лености и недисциплинированности, при этом дела у них сейчас идут очень хорошо и они весьма довольны своим положением. Среднестатистический немец поначалу не понимал, но сейчас начал осознавать, насколько серьезна угроза еврозоне и евро. Меркель постепенно сумела донести до немецкой общественности и политических деятелей представление о необходимости принятия соответствующих мер. Но, думаю, пройдена лишь часть пути, и до конца кризиса еще далеко.

       – Инвесторы озабочены также проблемой задолженности Италии, кредиторами которой являются в первую очередь французские банки. Итальянский парламент одобрил пакет мер по сокращению государственных расходов. Считаете ли вы, что этих мер будет достаточно, чтобы устранить имеющиеся опасения?

       – Развитие событий в Италии ？просчитать？ очень трудно: по всем признакам, там принимаются энергичные меры по укреплению бюджетной дисциплины, а соотношение между задолженностью и объемом ВВП, согласно прогнозам, несколько снизится в течение следующих пяти лет. Оно по-прежнему останется очень высоким, но путь развития экономики здесь лучше, чем во многих других странах, включая США и Японию. Италия в ходе кризиса проводила весьма консервативную бюджетную политику. В том, что касается этой страны, у меня вызывает беспокойство фактор более фундаментального порядка: снижение ее конкурентоспособности за последние 10 лет по отношению к Германии и многим другим государствам Европы. И эта утрата конкурентоспособности во многом связана с тем, что зарплата в Италии росла быстрее, чем рост производительности труда, и, если не произойдет наоборот или по крайней мере в значительной степени не изменится, развитие экономики будет происходить с большим трудом. И в определенный момент итальянцы могут задаться вопросом: а какой смысл оставаться членом финансового союза, если наш уровень жизни неизменен на протяжении десятилетий, а управление страной постоянно осуществляется в режиме жесткой экономии средств?

       – В России как эксперты, так и широкая общественность следят за развитием ситуации вокруг Доминика Стросс-Кана, причем многие ему сочувствуют. Большинство людей в нашей стране считают, что здесь, скорее всего, не обошлось без политической подоплеки. Возможно, обвинения против него окажутся ложными, но ущерб, нанесенный достоинству, жизни и карьере человека, вполне реален. Как, по-вашему, отставка Стросс-Кана отразится на политике МВФ по отношению к странам, особенно европейским, желающим получить от него кредиты?

       – На мой взгляд, история со Стросс-Каном весьма печальна, поскольку он – необычайно талантливый человек и отлично справлялся с обязанностями главы МВФ. Не мне судить о его поведении да и соответствующей квалификации для этого у меня нет, но с профессиональной точки зрения случившееся весьма прискорбно. Как это отразится на МВФ? Трудно сказать, ведь его преемница – Кристин Лагард тоже очень талантливый человек и также имеет большие связи, хотя, конечно, другого характера, чем те, что были у Стросс-Кана в Европе. Поэтому технически она в состоянии играть ту же роль, что и Стросс-Кан: быть своего рода посредником в Европе. Однако Лагард надо быть очень осторожной, чтобы не создать впечатления о своей необъективности в пользу Европы, поскольку сейчас кредитование европейских стран играет первостепенную роль в деятельности МВФ и уже возникают вопросы, не слишком ли он ？подставляется？ на этом направлении. Ей придется прокладывать курс в весьма бурных дипломатических водах, особенно с учетом разногласий, сопровождавших ее назначение: развивающиеся страны хотели видеть на этом посту кого-то из ？своих？. В то же время все должны понимать, что МВФ – это крупная организация с большим числом способных сотрудников и гигантским аналитическим потенциалом. Кроме того, там действует очень четкая процедура принятия решений: существует Совет управляющих, в котором представлены 190 стран. Так что МВФ – это отнюдь не только его глава. Тем не менее, на мой взгляд, не стоит сомневаться, что уход Стросс-Кана – большая потеря для фонда.

       – Но что происходит в Европе в целом? Долгое время тезис о ？закате Европы？ казался скорее химерой, чем реальностью, и Европа служила для многих стран образцом. Но в последнее время многие мировые новости связаны с Европой: дебатами о провалах политики мультикультурализма, ужасным терактом в Норвегии. Теперь вот беспорядки и погромы в Лондоне и других городах Великобритании. Не считаете ли вы, что традиционный статус Европы как некоего оплота стабильности и примера для подражания меняется? В другой вашей совсем недавно вышедшей книге ？Неодолимая сила: как развивающиеся рынки меняют характер глобализации？ (Juggernaut: How Emerging Markets Are Reshaping Globalization) вы прогнозируете, что роль стран с развивающейся экономикой будет возрастать. Не могли бы вы остановиться на этом поподробнее…

       – Ну, ？европейская болезнь？ на деле не только европейская. Сегодня мы, увы, видим также ？американскую болезнь？, ？японскую болезнь？ и так далее: большинство развитых стран заслуживают такого ？диагноза？. Возможно, дела идут хорошо у Канады и Австралии да еще у некоторых богатых государств Азии, например Сингапура. Но большинство развитых стран, большие межгосударственные союзы оказались в трудной ситуации, потому что их в наибольшей степени затронул финансовый кризис. Все они испытывают на себе последствия финансового кризиса, и, на мой взгляд, им еще много лет придется иметь дело с этими последствиями.

       Европе приходится иметь дело с двумя важными вопросами, которые будут занимать ее внимание еще много лет. Первый – это последствия финансового кризиса, затрагивающие весь Евросоюз, в том числе, к примеру, Великобританию, не входящую в еврозону. Кроме того, ей придется решать серьезнейшую проблему слабости институционального фундамента евро и финансовой неустойчивости ？периферийных？ стран. На этом фоне страны с развивающейся рыночной экономикой, как вы знаете, ？смотрятся？ очень хорошо, поскольку они переживают совершенно иной этап исторической эволюции. Десять, двадцать лет назад они начали проводить рыночные реформы, открывать свою экономику, уделять куда больше внимания макроэкономической стабильности. И сейчас они пользуются ？преимуществом догоняющего？, позволяющим им активно внедрять технологии, методы и институты, которые в развитых странах давно уже существуют, а также адаптировать их к своим особенностям и за счет этого бурно развиваться, что со многими из этих стран и происходит.

       Кроме того, страны с развивающейся рыночной экономикой попросту меньше пострадали от финансового кризиса. Здесь, впрочем, картина тоже разнообразна. В частности, Россию кризис, несомненно, затронул больше, чем, к примеру, Индию, которая все еще во многом изолирована от международных финансовых рынков. Но многие развивающиеся экономики находятся в таком же положении, как Индия. Они пострадали в основном от сокращения международной торговли, но не пережили финансового кризиса или банковского кризиса как такового и потому находятся в лучшей форме, продолжают демонстрировать динамичные темпы роста. Это не означает, что у стран с развивающейся рыночной экономикой нет серьезных проблем. Было бы наивно полагать, что они все вопросы решили и проблемы есть только у развитых стран. Их экономика серьезно ？перегревается？, и наверняка делается много неудачных инвестиций просто потому, что в их народное хозяйство вливается слишком много денег – дешевых денег. Так что положение у стран с развивающейся рыночной экономикой неплохое, но и здесь есть свои риски.

       – Вы считаете, что Россию финансовый кризис затронул серьезнее, чем Индию. Медведев предлагает сделать рубль одной из резервных валют. По-вашему, это предложение реалистично? Полагаете ли вы, что долгожданное и ставшее предметом стольких споров вступление России в ВТО принесет пользу экономике страны? С учетом долгового кризиса во многих европейских странах и ситуации в США появились прогнозы, что цены на нефть вырастут недостаточно, чтобы избавить Россию от собственного экономического кризиса. Каково ваше мнение на этот счет?

       – Думаю, для России членство в ВТО будет большим шагом вперед. Она единственная из стран ？Большой двадцатки？ и по-настоящему крупных экономик, которая остается за пределами организации. Я хорошо знаю, что Российская Федерация экспортирует, и, может быть, в плане экспорта вступление в ВТО не даст ей больших преимуществ. Но, думаю, если в долгосрочной перспективе она диверсифицирует свою экономику, реформирует ее, соблюдение общих правил и предсказуемость доступа на рынки, которые обеспечивает членство в организации, принесет ей очень большую пользу. Поэтому на данную проблему надо смотреть так же, как на укрепление верховенства закона для бизнеса во многих секторах. Именно это дает присоединение к ВТО. Речь идет об очень серьезном совершенствовании системы управления, и в этом смысле Китай может служить нагляднейшим примером страны, которая весьма успешно использовала свое членство в ВТО.

       Думаю, до того, как рубль сможет стать резервной валютой, предстоит еще долгий путь. На то существует много причин, но я полагаю неправильным недооценивать изменения к лучшему, произошедшие в России за последние десятилетия. Сейчас ее экономика уже совсем не та, что 20–25 лет назад, она пережила переходный период, во многом более трудный, чем аналогичные процессы в любых других странах. Это обусловлено ее историей и особенностями. Так что Россия достигла больших успехов, чем многие готовы признать, но ее валюте еще далеко до статуса резервной. Резервная валюта должна быть относительно стабильной, а рубль зависит от нефтяных цен. Резервная валюта требует глубины финансовых рынков, прочных финансовых институтов, очень надежной системы регулирования. Не думаю, что эти условия в сегодняшней России имеются. Чтобы валюта могла стать резервной, нужна уверенность людей в политической стабильности в стране, в прочности ее институтов, но в России, несмотря на все изменения к лучшему, этого пока не достигнуто. Впрочем, то же самое я могу сказать и о сегодняшнем Китае: и он не готов к тому, чтобы его валюта могла стать резервной.

       Оригинал интервью