Президентские выборы в России завершились, еще не начавшись, считает директор Московского Центра Карнеги Дмитрий Тренин. В эксклюзивном интервью ？Голосу Америки？ он объясняет, почему так думает, а также рассуждает, как будут складываться российско-американские отношения в период нового правления Владимира Путина.
Виктор Васильев: Дмитрий Витальевич, как вам представляется, что будет с Россией после президентских выборов?
Дмитрий Тренин: А выборы уже состоялись. Я говорю про выборы, которые провел господин Путин со страной…
Посовещавшись с Медведевым?
А что Медведев – помощник, сотрудник. С сотрудниками никто переговоров не ведет. Путин принял решение. Всем было понятно, в том числе Медведеву, что именно он будет принимать решение.
То есть это не стало для вас сюрпризом?
На мой взгляд, было не очевидно, что Путин примет такое решение. На это повлияла, прежде всего, экономическая ситуация, с моей опять же точки зрения. Думаю, что в начале года был другой сценарий. Конечная конфигурация сложилась буквально в последние недели или дни перед объявлением начала выборов. И демарш господина Кудрина в этом смысле очень характерен. Для многих это (объявленная рокировка президента с премьером) было неожиданностью. Медведева можно представить где угодно, но не на посту премьер-министра.
А какие еще конфигурации были возможны? Дмитрия Медведева на посту президента вы не видели вообще?
Был такой вариант. Путин сумел создать систему, при которой формальная и неформальная власть были разъединены. Медведев выполнял определенные обязанности внутри этой системы власти. Путин находился над Медведевым, над всей системой. Вообще говоря, в России впервые была создана система, когда неформальный лидер и высшее должностное лицо страны были разными людьми. Можно сказать, что они находились в союзе, и премьер-министр не всегда выглядел главной персоной.
А для чего это, по-вашему, нужно было? Медведев не тянул ношу?
Путин создал систему, при которой он на четыре года стал российским Дэн Сяопином или кем-то похожим на него. Это создавало определенную возможность для маневра. Считаю, что Медведев справлялся неплохо со своими обязанностями. Как помощник, повторюсь, Путина. Какие-то проблемы, которые премьеру были неинтересны, он отдал Медведеву – внешнюю политику почти в полном объеме, Интернет и другие современные штучки. А сам сосредоточился на более важных вещах – финансовых потоках, промышленности, сельском хозяйстве, мегапроектах типа Владивостока и Сочи, футбольного чемпионата.
По-моему, система работала неплохо. Думаю, она работала бы и дальше, если бы не кризис. В Кремль Путина реально вернул кризис. Он всерьез начал опасаться, что будет с Россией, если европейский кризис затянется и углубится, что станется с мировыми рынками, с ценой на нефть и так далее.
Как приход к власти Владимира Путина повлияет на российско-американские отношения?
Серьезно не повлияет. Американцы в принципе исходили из правильного представления, что главным человеком в России в период президентства Медведева был Владимир Путин. Аллергии у Обамы на Путина нет. Есть проблема с американским общественным мнением. Есть некая разочарованность и, может быть, неготовность к такому повороту событий… Когда в Кремле утвердится Путин, то многие в Америке, бюрократия, например, будут исходить из принципа: а что, собственно, стараться, ничего особенного не получится, главное, чтобы было не хуже. У кого-то были надежды, на мой взгляд, довольно иллюзорные, что Медведев – новое начало. Для меня он – еще одна сторона Путина. У него много сторон. Медведев – одна из них. Это не было очевидным для многих иностранных наблюдателей.
Но могла ли при Путине состояться ？перезагрузка？ и какова теперь ее судьба?
Наверное, ？перезагрузка？ отношений не произошла бы в том виде, в каком она произошла. Сейчас она дошла до определенного уровня, выше которого ей не подняться в обозримом будущем. По крайней мере, до прихода к власти нового президента США или переутверждения Обамы в этой должности. Словом, никаких серьезных позитивных изменений в ближайшие 15 месяцев не будет. Дай бог удержать тот уровень, который сейчас есть. Но сегодня, вновь повторюсь, приход Путина в Кремль не помешает развитию российско-американских отношений.
А как повлияют на них американские выборы?
Это более сложный вопрос. Ведь в условиях демократии невозможно заранее знать, как проголосуют люди. В России, если называть вещи своими именами, мягкий авторитарный режим. Существует значительная степень свободы, прежде всего личной. Но политическое пространство все под контролем. Весьма жестким. Здесь нет никаких загадок.
Американская демократия – вещь идеальная, но есть еще и реальность, в которой приходится жить. Америка сегодня сталкивается с очень серьезными вызовами социально-экономического характера. У меня нет уверенности, что американской правящей элите – и демократам, и республиканцам – они по плечу.
Для многих в США очевидно, что реальная политическая система находится в сломанном состоянии. И это довольно серьезно в условиях мирового финансового кризиса, который готов вроде бы войти в следующую фазу. Надеюсь, что Америка справится с этим. Но уверенности, что это для нее не проблема, у меня нет.
А большой ли интерес сегодня у Америки к России?
Нет, и это, по-моему, неплохо. Потому что американцы проявляют интерес к тем вещам, которые представляют для них проблемы. Это нация, которая концентрирует свое внимание на угрозах и на возможностях для себя. Так вот, Россия – это уже не угроза, но еще и не возможности для Америки.
Оригинал интервью