50
used image: How will US troop withdrawal affect Afghanistan? // youtube
？ Давыдов А.А., 10.09.2021
Завершение текущего витка кровопролитной гражданской войны в Афганистане скорым выходом Соединенных Штатов и таким же стремительным возвратом к власти сил ？Талибана？* по своей сути закрывает нечто большее, чем просто иностранное участие в длительном конфликте. Информационное пространство наполнено обсуждениями различной степени экспертности о провальности военной кампании для Вашингтона и глубоких репутационных издержках. Однако высокомерные рассуждения о провале американской интервенционистской политики начала XXI века, отвлекают внимание от более важного – очертаний разворачивающихся уже сегодня тенденций новой эпохи. Какая картина представится, если посмотреть на выход США из Афганистана не как на поражение в уходящей войне прошлого, а как на ход в надвигающемся конфликте будущего?
Забытая война
Отправка любой державой своего воинского контингента для участия в зарубежном конфликте всегда сопровождается значительным напряжением. Рост оборонных расходов национального бюджета и общественного беспокойства за судьбу близких, родственников и соотечественников дополнительно усугубляются изначальным отсутствием каких-либо гарантий успешности военной операции. Нет абсолютной уверенности в том, что затраченные ресурсы принесут желаемый результат. Афганистан не был тому исключением. Двадцать лет войны показали, что на всех этапах она требовала значительного количества ресурсов и внимания. Между тем, она не всегда их получала и дважды словно бы выпадала с радаров внешнеполитического видения Вашингтона.
Начавшись как шоковая реакция на теракты 11 сентября 2001 г., война США в Афганистане практически сразу отошла на задний план по отношению к иракской войне. Объявив о победе над талибами и успешности начала строительства демократии, администрация Дж. Буша-мл. вывела ситуацию в Афганистане из поля общественного внимания. Лишь c началом президентства Б. Обамы приоритеты перешли от иракской ？войны по выбору？ к ？забытой войне？ афганской и на неё стали выделяться значительные военные, финансовые и человеческие ресурсы.
Руководствуясь целью выйти из конфликта, Белый дом при демократах затратил гораздо больше усилий для его достойного окончания, чем республиканцы для продолжения ？продвижения демократии？ и борьбы с терроризмом. И эти усилия не были напрасны: союзное правительство Афганистана получило контроль над львиной долей страны, на порядок укрепило свои силы безопасности и их оснащение, ？Аль-Каиде？* был нанесен сокрушительный удар, а её лидер Усама бен Ладен был ликвидирован. Казалось бы, что мешало при таких успешных обстоятельствах начать полный вывод войск раньше, а именно в намеченный на Лиссабонском саммите НАТО от 2010 г. срок – конец 2014 г.?
Американские военные тогда указывали две причины, по которым необходимо было отложить выход. Первая – это наглядный катастрофический опыт вывода войск из Ирака, где вскоре начался очередной виток суннитско-шиитской гражданской войны, породившей новую голову ？гидры？ международного терроризма – ИГИЛ*. Вторая причина – недостаточная подготовленность афганских вооруженных сил к подобному сценарию. Итог – администрация Б. Обамы в 2014 г. принимает решение остаться, а сроки пребывания контингента НАТО каждый раз переносились на очередной год.
Афганистан опять отошел на второй план на фоне войны в Сирии, борьбы с ИГИЛ*, сдерживания Ирана. Последующие пять лет демонстрировали лишь постепенное ухудшение ситуации: талибы опять захватывали всё большие и большие территории страны, правительство в Кабуле погрязло в коррупционных скандалах, страна полностью зависела от зарубежной помощи и средств от наркотрафика, тогда как национальная армия демонстрировала рост не столько своей боеспособности, сколько численности жертв в своих рядах. Результат – без прямой военной поддержки западных союзников официальное афганское правительство продержалось меньше месяца под натиском наступления талибов.
Выходит, Соединенные Штаты стали жертвой собственных завышенных ожиданий относительно афганцев, практически полностью положившись на них в успешности дела окончательного разгрома сил, причастных к организации теракты 11 сентября 2001 г.? Так?
Новые противники
Опубликованные в конце 2019 г. материалы газеты the Washington Post о беседах Специального генерального инспектора по реконструкции Афганистана с ключевыми лицами, принимавшими решения в США по войне в период задолго до 2014 г., говорили о неизбежности катастрофических последствий вывода американских вооруженных сил[1]. Можно ли какими-то еще причинами объяснить столь длительное последующее присутствие натовского контингента?
К упомянутым причинам в пользу продления пребывания контингента можно добавить ещё два обстоятельства, которые дополняют картину и несколько меняют взгляд на процесс выхода США из Афганистана, поскольку в корне изменили глобальную стратегию Вашингтона.
По мере поэтапного вывода вооруженных сил США и их союзников и сохранения относительно благоприятной обстановки в стране заметно активизируются попытки китайского бизнеса заполучить доступ к афганским месторождениям редкоземельных цветных металлов. Одновременно с этим, после провала попыток администрации Б. Обамы по созданию ？Большой двойки？ между США и Китаем, только вступивший в свои полномочия новый председатель КНР Си Цзиньпин объявляет об обще-евразийской стратегии ？Одного пояса, одного пути？ – прямого вызова основам Бреттон-Вудской торгово-экономической системы. Вырисовывавшийся тогда исход американской кампании в Афганистане, при котором все издержки безопасности приходились на США, а все экономические плоды уходили бы Китаю, никак не могли удовлетворить вашингтонских стратегов.
Было и другое обстоятельство. На начало второго срока администрации Б. Обамы уже, по сути, выкристаллизовалось беспокойство центростремительными тенденциями на постсоветском пространстве вокруг создания военно-политических и торгово-экономических наднациональных структур, а также непосредственно политикой России в других регионах мира – Европе и на Ближнем Востоке. К тому моменту команда Дж. Буша-мл. уже предпринимала попытки интегрировать пространство сопредельных с Афганистаном стран в рамках общих экономических проектов ？Большой Центральной Азии？, однако негативная динамика конфликта так и оставила большую их часть на бумаге. В таком контексте, последующий планомерный выход вооруженных сил США оставлял бы центральноазиатские страны в логике либо их последующей реинтеграции на постсоветском пространстве, либо их встраивания в китайский Экономический пояс Шелкового пути.
При таком взгляде дальнейшее пребывание контингента Североатлантического альянса уже не выглядит как непрекращающиеся попытки принять желаемое за действительное. Нахождение своих вооруженных сил позволяло выбрать наиболее подходящий момент для высвобождения накопившихся дестабилизирующих тенденций в зоне ？АфПак？ за её границы. В пользу этого также говорит и то, что Афганская война находила минимальное освещение в американских СМИ, не становясь поводом для давления ни со стороны общества, ни со стороны обеих партий вплоть до текущего года. Белый дом с момента преобразования натовской миссии в начале 2015 г. нес допустимый уровень и финансовых, и человеческих издержек: потери США не превышали 26 погибших военнослужащих в год[2], а расходы – около 52 млрд долл. оборонных и экономических средств в год[3].
Подобная совокупность обстоятельств, как минимум, создавала возможность направить свои усилия на афганском фронте не на дисперсные силы радикального террористического интернационала, для которого Афганистан очевидно уже давно не является штаб-квартирой или генеральным штабом, а на конвенциональных глобальных стратегических противников.
Воспользовались ли Соединенные Штаты этими условиями или нет? – вопрос открытый и в значительной степени спекулятивный. Однако не замечать этого было бы в корне не верно. Прежний опыт поставок американских ？Стингеров？ афганским моджахедам говорит, как минимум, о допустимости подобной логики рассуждений. На себя обращает внимание и тот факт, что в своем апрельском обращении президент Дж. Байден огласил решение об окончании участия США в афганском конфликте ровно в той манере, за которую критиковали Б. Обаму при выходе из Ирака в 2010 г., а именно с оглашением конкретного срока выхода – 11 сентября 2021 г. Как в афганском, так и в иракском случаях это послужило сигналом к активизации сил противника, поскольку давало понимание, что дальнейшее продвижение не найдет сопротивления со стороны Соединенных Штатов.
Что дальше?
Приход ？Талибана？* к власти в Афганистане ставит принципиально новые задачи перед движением. За последние 20 лет оно демонстрировало себя прежде всего как революционно-террористическая, а не созидательная сила. Сегодня её ключевыми задачами на пути долгосрочного удержания власти является решение социально-экономических задач, наведение хоть минимального порядка в обществе, разобщенного и разбитого длительной войной.
Выход Афганистана из сложившегося тяжелого положения не в последнюю очередь зависит от легитимации новых властей Кабула в глазах международного сообщества, однако исход этого процесса вряд ли будет зависеть от талибов. Уже закрепившаяся на долгосрочную перспективу логика конфронтации Вашингтона и Пекина заранее способствует тому, чтобы исходящие из Афганистана вызовы и угрозы терроризма, наркотрафика, обычных видов вооружений, нелегальной миграции были предметом распрей, а не сотрудничества между Западом и Востоком.
Маловероятно, что Соединенные Штаты и их союзники будут содействовать укреплению политического режима вчерашнего врага, помогать решать ему накопившиеся внутренние проблемы. Напротив, международно-политический статус ？Талибана？* как террористической организации дает полные основания для введения различных мер давления, например, санкций против тех стран, которые решат хоть как-то оказать содействие национальному строительству Афганистана. Подобная попытка полной изоляции страны будет скорее способствовать закреплению и даже укреплению различных форм серого рынка, как единственных источников заработка для режима и населения.
Если смотреть на это в логике ？нулевой суммы？ конфронтации США с Россией и Китаем, сложно представить более подходящую для Вашингтона ситуацию. Присоединение их к полной изоляции режима талибов рискует обернуться ещё большей его радикализацией и открывает дорогу к шантажу им Москвы и Пекина, а значит, росту с их стороны издержек безопасности. Любые формы сотрудничества без выработки общей позиции со странами ？Большой семерки？ приведут с их стороны к санкциям, а легитимация движения через Совет Безопасности ООН может быть заблокирована, даже если талибы будут вести себя максимально цивилизовано.
Одновременно с ？кнутом？ Вашингтон использует ещё и ？пряник？, чтобы переформатировать региональную структуру отношений, напрямую в ведомственных документах увязывая это со сдерживанием России и Китая. Под предлогом постконфликтного урегулирования и борьбы с афганской угрозой Белый дом в добавлении к площадке диалога ？С5+1？ продвигает в Центральной Азии новый неинклюзивный формат ？США–Афганистан–Узбекистан–Пакистан？ для развития транспортно-коммуникационных и энергетических проектов, включающих железную дорогу ？Термез – Мазари-Шариф – Кабул – Пешавар？, новую линию электропередач ？Сурхан – Пули-Хумри？, гидроэлектроэнергитический проект ？CASA-1000？ и развитие Лазуритового торгового коридора (Афганистан–Туркменистан–Азербайджан–Грузия–Турция–Европа). Администрация демократов даже подняла на женевских переговорах России и США идею о передислокации американских войск в страны Центральной Азии, но та была ожидаемо отвергнута.
Безусловно, наличие этих планов на бумаге вовсе не дает никаких гарантий их претворения в жизнь. Ярким тому подтверждением стал пример Индии. По мере своего выхода из Афганистана США фактически проигнорировали её интересы в Афганистане, хотя она за последние годы стала крупнейшим донором зарубежной помощи стране и декларировалась ключевым союзником Вашингтона в рамках его антикитайской Индо-Тихоокеанской стратегии. В таком контексте нельзя исключать и схожей судьбы для упомянутых центрально-азиатских проектов, учитывая, что для Вашингтона их торгово-экономическая и инвестиционная значимость многократно уступает перед планами сдерживания России и Китая.
Тем не менее, даже при всех политических, финансовых, стратегических издержках, по итогу войны в Афганистане Соединенные Штаты понесли значимую потерю. Уже сегодня прослеживаемые очертания новой структуры международных отношений сильно отличаются от тех представлений будущего, которые царили в Вашингтоне двадцать лет назад. Идеализм начала века о возможности продвижения демократии и внутреннего переустройства обществ ради своего и всеобщего блага всё больше и больше уступает прагматизму, вызванному обострением международной конкуренции. Жесткое столкновение Соединенных Штатов с реальностью изменившегося мира, по сути, привело к новой внешнеполитической стратегии, первые шаги по реализации которой мы наблюдаем уже сегодня.
Примечания:
*запрещенные в РФ террористические организации
[1] At war with the truth. The Washington Post. 09.12.2019. https://www.washingtonpost.com/graphics/2019/investigations/afghanistan-papers/afghanistan-war-confidential-documents/ (accessed: 24.08.2021)
[2] Charts //iCasualties.org, 2021. URL: http://icasualties.org/chart/Chart (дата обращения: 24.08.2021).
[3] The Annual Cost Of The War In Afghanistan Since 2001 [Infographic] // Forbes, 12.09.2019. URL: https://www.forbes.com/sites/niallmccarthy/2019/09/12/the-annual-cost-of-the-war-in-afghanistan-since-2001-infographic/?sh=35d690081971 (дата обращения: 24.08.2021).