Материал из номера
Июль 2015
Скачать номер
в PDF формате
В армии за словом в карман не лезут. За прозвищами — тоже. Они точны и подчас весьма остроумны. "Генерал вперед" — это Александр Суворов. "Атаман Вихрь" — Матвей Платов. "Орел" — Алексей Ермолов. "Белый генерал" — Михаил Скобелев. "Первая шашка" — лучший русский кавалерист конца XIX — начала ХХ века граф Федор Келлер.
Безусловные военные авторитеты и прозвища себе получали исключительно бравурные. Иначе обстояло дело с начальниками, лишенными в войсках ореола безупречности. Алексея Брусилова за глаза называли "Лисой". И за умение ладить с вышестоящими на грани подхалимажа, и за скромное телосложение вкупе с мелкими и острыми чертами лица. Генерал Павел Ренненкампф удостоился клички "Желтая опасность". Существительное говорит само за себя — уж больно строг был генерал, а вот природа цвета объяснялась тем, что Павел Карлович неизменно носил форму Забайкальского казачьего войска, отличавшуюся желтыми лампасами. Генерал-квартирмейстер Ставки Главковерха начиная с августа 1915 года Михаил Пустовойтенко, все действия которого ежеминутно контролировал начальник штаба Ставки педант Михаил Алексеев, по такому случаю был переименован в "Пустоместенко". Генерала Михаила Бонч-Бруевича стали именовать "Советским генералом" сразу после Февральского переворота 1917 года, когда он поспешил наладить отношения с Псковским советом и был тут же выбран в его исполком. Всегда хладнокровный, неулыбчивый, порой угрюмый, от природы монументальный, генерал Николай Юденич заслужил прозвище "Кирпич". Судачили, что Николай Николаевич про тяжеловесную кличку ведал, но виду не подавал. Натурально, "Кирпич".
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Великий Князь Николай Николаевич—младший
А вот знал ли свое прозвище другой Николай Николаевич? Великий князь, дядя последнего императора, Верховный главнокомандующий Русской армией в первый год Первой мировой войны. И если знал, то в силу нрава наверняка относился к ней неоднозначно. С одной стороны, прозвище характеризовало не лучшим образом. С другой — еще как льстило самолюбию. "Лукавый"! Особенно если учесть, что произвела это прозвище офицерская среда из строк, завершающих молитву "Отче наш". Всяк православный должен помнить: "И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого"...
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Великий князь Николай Николаевич—старший, главнокомандующий действующей армией в Турции. 1880-е годы
Великого князя в обильной романовской семье звали куда как менее многозначительно. Просто — "Николаша". Именно так к нему обращался и Николай II, хотя племянник был моложе дяди аж на неполных двенадцать лет.
Сейчас, когда утих закономерный пафос, связанный с перезахоронением праха великого князя и его супруги Анастасии Николаевны 30 апреля 2015 года в Москве, в Преображенской часовне Братского воинского кладбища, стоит спокойно и рассудительно взглянуть на этот яркий и неодномерный персонаж нашей истории на излете империи.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Основательница женского Покровского монастыря в Киеве великая княгиня Александра Петровна, в инокинях Анастасия, мать великого князя Николая Николаевича—младшего
ПАМЯТЬ КРОВИ
Великий князь приходился внуком императору Николаю I. Правда, своего выдающегося деда живым не застал. Родился в ноябре 1856 года, когда на трон уже взошел старший брат его отца — Александр II. Будущее первенца было предопределено, как в свое время оно оказалось предопределено и для его отца — великого князя Николая Николаевича—старшего, третьего сына Николая I. И это будущее — армия.
Граф Сергей Витте, неоднократно встречавшийся с "Николашей" в неформальной обстановке, свидетельствовал, что великий князь отличался взрывным темпераментом и впадал в гнев мгновенно. Эту черту экс-премьер правительства объяснял наследственностью. Ведь мать — Александра Петровна, в девичестве принцесса Ольденбургская — приходилась правнучкой императору Павлу I, в анормальности которого Витте был убежден. Равно как и в том, что эта, как он выражался, анормальность, а на самом деле повышенная эмоциональность, спонтанная экспрессия, передалась великому князю от матери.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Великий князь Николай Николаевич—младший. Миниатюра 1880-х годов
Спорное, мягко говоря, утверждение. Ведь будучи праправнуком императора Павла Петровича по линии матери, "Николаша" являлся правнуком того же Павла по линии отца. Во-вторых, все, знавшие великую княгиню Александру Петровну, вспоминали ее кротость, мягкость, выдержку. Неслучайно, овдовев, она приняла постриг под именем Анастасии в киевском женском Покровском монастыре, ею же и основанном в 1889 году. В-третьих, повышенное количество адреналина в крови беспокоило как раз ее супруга, отличавшегося любвеобильностью и склонностью к похождениям различного рода. Буйство нрава проявилось под конец жизни Николая Николаевича—старшего. В дневнике вхожей в ближний круг князя генеральши Александры Богданович за октябрь 1890 года записано: "Бедный вел. кн. Николай Николаевич—старший сошел с ума. Пункт помешательства — что все женщины в него влюблены. Харьковский профессор, психиатр Ковалевский, нашел, что он неизлечим".
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Николаевский дворец в Санкт-Петербурге, резиденция великого князя Николая Николаевича—старшего. XIX век. Литография по рисунку И. Шарлеманя
О серьезном психическом расстройстве генерал-фельдмаршала знала и его супруга, что подтверждается в ее письмах младшему сыну, Петру. Ведали про то и в Зимнем дворце. Еще в 1880 году царственный брат уволил Николая Николаевича с должности главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа по причине расстроенного здоровья. Процесс отдаления фельдмаршала от реальных процессов в государстве продолжился и при императоре Александре III. После кончины князя в апреле 1891 года в крымской Алупке государь отписал сыну-цесаревичу: "...но эта смерть скорее была желательна; в таком страшно печальном положении находился он все последнее время, почти в полном идиотизме... и в Алупке он уже не жил, а прозябал".
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Екатерина Гавриловна Числова
Так что если и винить кровь предков, то перетекла она в сына скорее от отца, чем от матери. На мой взгляд, существует еще одна причина, по которой "Николаша" отличался от многочисленных дядьев, кузенов и племянников несдержанностью нрава и неустойчивым настроением. Его родители венчались в самом начале 1856 года, а спустя десять лет Николай Николаевич—старший фактически выгнал жену из дома, обвинив в супружеской измене со священником дворцовой церкви протоиереем Василием Лебедевым и лишив средств к существованию. Обязанности по содержанию княгини взял на себя император Александр II. Хуже того, сам князь еще до этого скандального события, нисколько не таясь, жил на две семьи. Его любовницей — а по сути, гражданской женой — стала балерина Петербургской императорской труппы Екатерина Числова, родившая князю пятерых детей. Впоследствии Александр III исполнил просьбу дяди Низи (так звали Николая Николаевича—старшего родственники), и Числова с детьми превратились в дворян Николаевых. Последние годы эта семья жила в роскошном Николаевском дворце на Благовещенской площади, специально построенном в середине XIX века для великокняжеской пары: Николая Николаевича Романова и Александры Петровны Ольденбургской.
Крайне сомнительно, что все эти семейные дрязги и скандалы не сказались на формирующемся мироощущении сыновей фельдмаршала: Николая и Петра, которым в год изгнания из дома матери исполнилось 10 и 2 года соответственно.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Капитан великий князь Николай Николаевич—младший — выпускник Николаевской академии Генерального штаба
ПУТЬ ОФИЦЕРА
По той же причине в официальных биографиях Николая Николаевича—младшего крайне скупо сообщается о детстве и отрочестве. После рождения был приписан к лейб-гвардии Гусарскому полку. Кто мог знать, что мальчик вымахает под 2 метра ростом, а в легкой кавалерии такие габариты не приветствовались. Получил отличное домашнее образование. В 15 лет стал юнкером Николаевского инженерного училища. Из училища "Николаша" вышел прапорщиком, некоторое время служил в учебном пехотном батальоне в столице, затем поступил в Николаевскую академию Генерального штаба, которую окончил, по его собственным словам, с золотой медалью за год до начала последней русско-турецкой войны. Впрочем, другие источники утверждают, что медаль хоть и была, но малая серебряная. На войну князь отправился в качестве офицера для особых поручений при главнокомандующем Дунайской армией. А главкомом был его отец. Казалось бы, замечательный повод подвергнуть сомнениям основания для награждения 21-летнего офицера орденом Святого Георгия 4-й степени и Золотым оружием. На самом деле это как раз тот случай, когда родственные узы были развязаны полностью.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Императорская Николаевская академия Генерального штаба (Императорская Николаевская военная академия). Фотография начала ХХ века
Первым особым поручением стала рекогносцировка берегов Дуная для определения наиболее удобного для переправы места. Капитан Романов справился с заданием на отлично, и 14-я пехотная дивизия под командованием генерала Михаила Драгомирова, усиленная казаками и артиллерией, ночью форсировала реку, отбросила турок от берега и захватила плацдарм у Систовских высот. Дивизия и приданные ей части осуществляли переправу в два захода. Солдаты первой волны пересекли Дунай и десантировались прежде, чем турки очухались. А вот второй волне пришлось переправляться под интенсивным огнем. В этой волне рядом оказались Николай Николаевич—младший и... генерал Михаил Скобелев, вызвавшийся волонтером.
Великий князь лично участвовал в боях за овладение Систовскими высотами на болгарском берегу — повел в атаку одну из пехотных колонн. За что и получил Георгия. Золотое оружие "За храбрость!" — это за бои на Шипкинском перевале в отряде князя Святополк-Мирского. В том же, 1877 году "Николаша" производится в полковники.
Практически все, видевшие князя в деле, уверены в том, что личной храбрости ему было не занимать. Это доказывает и более поздняя история, из 1905 года. Николай Николаевич пребывал в тульском имении Першино, когда грянула забастовка железнодорожников. А тут как назло — распоряжение императора о срочном прибытии в Петербург. Революция в разгаре, Первопрестольная готовится к боям, а великий князь с малым числом адъютантов и псарей верхом на рысях мчится из Тулы в Москву. И ничего — доскакал. На поезд и — в Питер!
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Группа офицеров лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка в нарядах начальных людей "копейщиков", существовавших в конце XVII столетия при стрелецких полках. Второй слева в первом ряду — великий князь Николай Николаевич. Фотография Левицкого
А вот государственной смелости князю явно недоставало. В дни Первой русской революции, когда ситуация почти вышла из-под контроля, Николай II стоял на распутье: то ли ввести "чрезвычайку", то ли пойти на серьезные уступки народу, а в сущности — либерально-политической группировке. При первом варианте особая роль — военного диктатора — отводилась дяде. Но когда до великого князя дошла сия новость, он ворвался в императорский дворец и в кабинете министра двора барона Фредерикса с выхваченным из кобуры револьвером в руке разродился: "Если император не примет программу Витте, если он захочет заставить меня стать диктатором, то я застрелюсь в его присутствии вот из этого самого револьвера. Я иду к царю; я заехал к вам только для того, чтобы сообщить о своих намерениях. Вы должны помочь Витте во что бы то ни стало! Это необходимо для блага России и для всех нас".
И грянул над империей Манифест от 17 октября! Тем удивительнее, что один из авторов либеральной реформы, Сергей Витте, отзывался в мемуарах о Николае Николаевиче очень по-разному. Вплоть до фамильярного: "У него был зайчик в голове". И уж совсем откровенно: "Николай II никогда бы не подписал октябрьского Манифеста, если бы на этом не настоял великий князь Николай Николаевич".
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Анастасия (Стана) Черногорская, в первом браке княгиня Романовская герцогиня Лейхтенбергская, с мая 1907 года жена великого князя Николая Николаевича—младшего
Но вернемся к военной карьере. После русско-турецкой войны князь направлен в лейб-гвардии Гусарский полк. Он прослужил в царскосельских гусарах двенадцать лет, пройдя путь от командира эскадрона до командира полка. В 1890 году получил чин генерал-лейтенанта и 2-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию под руку. Любопытно, что оба князя — и Старший, и Младший — были тесно связаны в начале военных карьер с инженерным делом. Отец принимал присягу в лейб-гвардии Конно-Пионерном эскадроне — инженерной части, сын учился в Николаевском инженерном училище. И оба страстно любили... кавалерию. Последний серьезный проект Старшего — обновление Офицерской кавалерийской школы в Петербурге в 1879 году, превратившейся вскоре в центр подготовки старших кавалерийских офицеров и центр изучения кавалерийского дела вообще. Самое счастливое время для Младшего — период с 1895 по 1905 год, когда он занимал должность генерал-инспектора кавалерии, в коей весьма преуспел. Русская конница — самая многочисленная в мире — в это время медленно, но верно возвращала себе и статус самой лучшей.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым П. Ковалевский. Переправа через Дунай. 1880 год
Недоброжелатели в один голос упрекали Николая Николаевича в том, что он слишком много внимания уделял парадной стороне дела. Вот высокая и тонкая фигура замерла в полупоклоне где-то на маневрах в Красном Селе, глаза вперились в стрелки хронометра: каждый всадник должен уложиться в норматив преодоления заданного расстояния на заданном же аллюре секунда в секунду. Иначе — разнос!
Все верно, любил князь парады и маневры. Но также неоспоримо и то, что при нем кавалерия подтянулась: конский состав стали тренировать и учить не только парадному строю, но и работе в боевых условиях. И лошади, и люди в полках стали более выносливы, обучены, смекалисты. Высокий уровень русской кавалерии подтвердила Первая мировая война. Другое дело, что использовали ее мало, это особенно досадно было на начальном, маневренном этапе войны, когда за счет кавалерийских рейдов, охватов, быстрых перемещений можно было достичь заметных успехов. Тем удивительнее, что в эти месяцы армией верховодил заядлый кавалерист "Лукавый".
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич
ВЕРХОВНЫЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ
Николай Николаевич мечтал командовать. Видел в этом и призвание, и миссию. И вот парадокс: до женитьбы — а случилось сие, когда князю стукнуло 50, — он отличался не только повышенной гневливостью в адрес подчиненных, но даже жестокостью и привычкой унижать. Что уж тут рассуждать об объективности — качестве, необходимом любому военачальнику. Без нее — как выбрать единственно верное решение? После женитьбы на черногорской княжне Анастасии князь вроде бы переменился, стал мягче, до прямых оскорблений опускался все реже. Но в главных своих "темных" качествах остался прежним. Мгновенно впадал в ярость, если что-то выходило не по нему. И оставался человеком высокомерным. Спрашивается, как можно с уважением, любовью, даже восторгом относиться к такому человеку и такому командиру? Но ведь именно так многие офицеры и относились к великому князю. Да и в солдатской среде он был популярен. Большинство солдат-срочников перед Первой мировой войной еще не родились, когда "Николаша" получал первый боевой опыт на Дунае, и о русско-турецкой войне только слыхом слыхивали. К слову. С той поры "Лукавый" ни на одной войне замечен не был. А ведь имелись места, где блеснуть военному гению: Туркестанские походы, Боксерское восстание в Китае, наконец, русско-японская война. Кстати, император дважды предлагал князю возглавить армию на дальневосточном театре военных действий в 1904–1905 годах. И оба раза "Лукавый" отказался. А в него как в военачальника в войсках продолжали верить.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Великий князь Николай Николаевич во время охоты в своем имении Першино Тульской губернии. 1910-е годы
В 1905 году он возглавил Совет государственной обороны — придуманную им же самим надстройку над всеми военными и военно-морскими структурами страны. СГО сделал одно хорошее дело — провел чистку в генеральских рядах, когда в отставку были отправлены сотни высших и старших офицеров, явно балластных. А потом начались склоки с Военным министерством, Генштабом, адмиралтейством и прочая. Казалось бы, множество врагов должно было появиться у князя: и в связи с чистками, и в связи со склоками. Ан нет, он по-прежнему авторитетен, любим, превозносим. Загадка!
Такой, например, случай. "Лукавый" крайне плохо относился к командующему Гвардейским корпусом генералу Владимиру Безобразову. На учениях князь инспектировал один из гвардейских полков. Офицеры догадывались, что как ни пройди, а доброго слова от Николая Николаевича не дождешься. Так и случилось. С особым удовольствием князь обыгрывал фамилию нелюбимого генерала: "Безобразно прошли!" После князя взял слово командир полка. И с особым чувством поздравил роты с успешным результатом. Позже за обедом великий князь обратился к офицерам полка с просьбой простить ему несправедливые слова, сказанные перед строем. И подытожил: "Замечательный полк!"
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Командиры лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка во время празднования 300-летия дома Романовых. Второй справа — великий князь Николай Николаевич. 1913 год
Может быть, тут отгадка? Подкупавшая прямота, столь ценимая солдатом; энергия, бившая через край и заставлявшая шевелиться самого ленивого офицера; близость к полковым манежам, а не к дворцовому паркету...
Когда приблизилась большая война, перед императором Николаем II возник вопрос, кого поставить над войсками. Государь планировал на должность Верховного назначить себя самого. Этого же решения чаял военный министр Владимир Сухомлинов, видевший себя в роли начальника штаба Ставки. На обсуждении вопроса в правительстве все министры, за исключением военного, выступили против. В империи множество важных дел, требующих присутствия царя в столице, — таково было коллективное мнение господ руководителей. Интересно, сами они отдавали себе отчет в том, что раз царь так необходим во главе правительства, значит, среди двадцатки министров нет ни одного, способного хотя бы временно справиться с бременем власти?
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Владимир Александрович Сухомлинов (1848–1926), военный министр (1909–1915). 1910-е годы
Мало кто из посвященных сомневался, что и в армии такого человека нет. Не родила Россия-матушка к нужному времени новых Румянцевых и Суворовых. Возникла ситуация, столь знакомая по пословице про рака и безрыбье. Кандидатура великого князя оказалась единственно приемлемой. Вовсе не потому, что за него говорил какой-либо начальнический боевой опыт, не потому, что в штабных стратегических играх "Николаша" когда-либо демонстрировал полководческий дар. Выбор пал на Николая Николаевича потому, что он пользовался популярностью в армии и народе в целом. Хотя именно он среди прочих Романовых народ вокруг себя не замечал совершенно.
Вот, пожалуй, самая точная характеристика Главковерха, данная его двоюродным братом великим князем Александром Михайловичем, вовсе не питавшим к "Николаше" дружеских чувств: "...Николай Николаевич был превосходным строевым офицером. Не было равного ему в искусстве поддерживать строевую дисциплину, обучать солдат и готовить военные смотры". И ни слова — о стратегическом таланте или военном гении. Примерно в том же духе — кто с пиететом, кто с нелюбовью — высказывались современники и сотоварищи князя по войне. Адмирал Бубнов писал, что Николай Николаевич, "по природе своей честный, прямой и благородный, соединял в себе все свойства волевой личности, т.е. решительность, требовательность и настойчивость". Протопресвитер Русской армии отец Георгий Шавельский вспоминал, что "Николая Николаевича все считали решительным. Действительно, он смелее всех других говорил царю правду; смелее других карал и миловал, смелее других принимал ответственность на себя. Всего этого отрицать нельзя, хотя нельзя и не признать, что ему, как старейшему и выше всех поставленному Великому Князю, легче всего было быть решительным".
Что ж, думается, решительность — важное полководческое качество, но все-таки не единственное.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Визит императора Николая II и великого князя Николая Николаевича в лейб-гвардии Казачий Его Величества полк. 1914 год
Полномочия Верховного были огромны. Он подчинялся только напрямую государю. Единственное ограничение заключалось в том, что Ставка не командовала военным министром, от которого зависели резервы и тылы. Врожденная конфликтность "Лукавого", помноженная на сложные личные отношения с министром Сухомлиновым, привела к тому, что две ключевые фигуры Русской армии в начале войны, мягко говоря, не сработались.
Солдат до мозга костей — оно, конечно, так. Но нелюбовь к штабам и паркетам, прямота и благородство вовсе не означали отсутствия всякого интереса к политическому закулисью. Тем более что великий князь ненавидел и любил с одинаковой лихостью. Те, кому он доверял, могли пользоваться его политическим и личным ресурсом без лишней скромности. И пользовались, разумеется. Владимир Сухомлинов был не самым лучшим военным министром империи. Это факт. Но интрига, поддержанная "Николашей" против него, обернулась обвинением в измене и шпионаже жандармского полковника Мясоедова. Прямых доказательств не обнаружили, но по скоропалительному решению суда — повесили! И не было великому князю и его окружению никакого дела до несчастного полковника. Важно было свалить Сухомлинова, что в июне 1915 года и удалось. А заодно вынесли из правительства министра юстиции Щегловитова и руководителя МВД Маклакова.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Номер военного журнала "Часовой", посвященный памяти великого князя Николая Николаевича. Париж. Январь 1929 года. Титульный лист
К этому времени "Николаша" слишком глубоко проникся собственной значимостью. В Барановичи, где располагалась Ставка, начали ездить министры, политики, крупные предприниматели. В стране сформировался второй центр силы. Главковерх уже мог позволить себе публично рассуждать о необходимости принудительно отправить императрицу в монастырь. Что уж тогда вспоминать его ответ Распутину, намеревавшемуся посетить Ставку и написавшему: "Приеду — утешу". Прекрасно понимая, что обиженный старец пожалуется царю, князь не стал себя сдерживать: "Приедешь — повешу!" О претензиях Николая Николаевича на трон заговорили в обществе. Хотя, как показали 1917 год, Гражданская война и эмиграция, претензии если и были, то очень робкие и неоформленные. Всякий раз, как перед князем возникала перспектива стать официальным лидером, он предпочитал отказаться.
Помимо интриг был еще фронт. И там дела начиная с мая 1915 года развивались неудачно. После Горлицкого прорыва, совершенного германской ударной группой генерала Макензена, русские части начали откатываться по всей линии противостояния. Были отданы Львов и совсем недавно взятая крепость Перемышль, одна за другой сдавались западные крепости Ковно, Новогеоргиевск, Брест, Ивангород, 4 августа пришлось оставить Варшаву. Войска несли огромные потери, так как катастрофически не хватало стрелкового оружия, патронов, орудийных снарядов. Весь запас мирного времени давно был израсходован, а пополняли его с трудом. Своя промышленность только перестраивалась на войну. Согласно прогнозам Генштаба, драка предстояла скоротечная, от силы на полгода, а потому и в голову не пришло озаботиться заранее. Союзники — Франция и Англия — только кормили обещаниями, срывая поставки заказанной и оплаченной военной продукции. Приходилось оплачивать еще раз — солдатской кровью.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич
Только ли Главковерх нес ответственность за то, что позже назвали "Великим отступлением Русской армии"? Нет, разумеется. Было с кого спросить государю, в том числе и с самого себя. Он и спросил. Николай Николаевич отправился наместником на Кавказ, а царь возложил ответственность за фронт на себя. Как изначально и задумывалось.
На Кавказском фронте "Николаша" попробовал вести себя привычным манером, но начальник штаба Кавказской армии генерал Юденич оказался "Кирпичом" огнеупорным. Победа под Эрзерумом, организованная и осуществленная Юденичем, окончательно успокоила турецкую армию. Заодно успокоился и великий князь, занявшийся сугубо гражданскими делами в Тифлисе.
БЕЗ БОЛЬШОГО ДЕЛА
Великий князь Александр Михайлович считал, что, окажись "Николаша" на своем месте в феврале 1917 года — а именно в должности командующего гвардией и Петроградским гарнизоном, — переворота бы не случилось. В свою очередь, император Александр I как-то заметил: "Нельзя остановить ход истории, на него можно лишь повлиять". И в том, что Николай Николаевич повлиял, сомнений нет. Его телеграмма царю, в которой он призвал Николая II к отречению, стала самым сильным ударом по решимости государя сопротивляться заговору думцев и генералов. Поэтому вспомним лишний раз про историю и пресловутое сослагательное наклонение.
После того как премьер Временного правительства князь Георгий Львов дезавуировал последний приказ Николая II о назначении Главковерхом великого князя, тот фактически карьеру — и военную, и уж тем более политическую — завершил. Имелись попытки реанимации, но совершались они другими людьми, а сам князь от этих попыток старательно уклонялся. Он отказался возглавить добровольческое движение на Юге России в 1918 году, хотя предложение делал хорошо ему знакомый генерал Михаил Алексеев. В 1922 году после Рейхенгалльского съезда русских монархистов в эмиграции Николая Николаевича официально пригласили стать лидером монархического движения. В своем отказе князь был категоричен.
Живя в эмиграции, сначала в Италии, потом во Франции, Николай Николаевич написал мемуары, подготовил к печати дневники. Согласно завещанию они смогут превратиться в книги не ранее 2029 года. А доселе — храниться им в закрытых архивах. На сей раз прямой и решительный князь полностью оправдал данное ему прозвище. Разве не лукавство — отсрочить на сто лет после собственной смерти возможность другим людям узнать о прошлом что-то очень важное?
Послать
ссылку письмом
Распечатать
страницу