959
13.05.2019, Дмитриев С.С.
Used photo: https://www.bbc.co.uk
Президент США, публично объявивший о своей решимости бороться за “свободную, справедливую и взаимовыгодную торговлю” по формуле “нулевые тарифы, нулевые нетарифные барьеры и нулевые субсидии”, все же получил большую известность в мире как “мистер тариф”. Именно Трамп объявил таможенные пошлины “величайшим переговорным инструментом” в истории торговой дипломатии. За два года его пребывания у власти средний уровень ставок таможенного тарифа США вырос с 1.5% до 2.6%.
В ежегодном докладе по вопросам торговой политики, подготовленном аппаратом торгового представителя США, готовность администрации Трампа к “агрессивному приведению в исполнение американских торговых законов” обосновывается необходимостью “принудить другие страны серьёзно относиться” к “приоритетам американского народа”. Для достижения поставленной цели был задействован весь арсенал предусмотренных законодательством США торгово-политических средств. Их принятие оправдывается интересами национальной безопасности, потребностью защиты прав интеллектуальной собственности (ИС) и необходимостью выравнивания торгового баланса. В частности, под предлогом национальной безопасности вводились пошлины на сталь и алюминий, а китайской компании Huawei был полностью закрыт доступ на рынок 5G интернет-услуг США.
Торгово-политические акции администрации Трампа являются односторонними и беспрецедентными по своим масштабам. Только в течение 2018 г. были введены новые пошлины, распространяющиеся на 12% совокупного импорта товаров. При этом доля импорта из Китая, облагаемого в США пошлинами, выросла до 50% против 8% на декабрь 2017 г. Средняя ставка тарифа, применяемая к импорту из этой страны, увеличилась с 3% до 12%. К тому же в отношении своего главного конкурента США традиционно не ограничиваются исключительно тарифными мерами. Инициированные американской стороной в течение 2001-2017 гг. расследования против Китая в ВТО завершились принятием 103 новых антидемпинговых и 55 – компенсационных мер. При этом средний уровень введенных антидемпинговых пошлин составлял 151.5%, компенсационных – 72.4%. С учетом этого фактора совокупный уровень тарифной защиты внутреннего рынка США в торговле с Китаем достиг 23% против 20% в Китае.
Следует отметить, что реакция китайских властей на действия США на первом этапе была максимально сдержанной. Китай, в частности, пообещал увеличить на 1.2 трлн долл. закупки американских товаров в течение следующих шести лет для выравнивания торгового баланса. Однако после того как США установили 25%-ные тарифы в связи с импортом китайских промышленных товаров (продукция аэрокосмической отрасли, автомобили, робототехника) на общую сумму 50 млрд долл., немедленно отреагировал введением пошлин на эквивалентный объем импорта из США. Затем, когда США распространили пошлины по ставке 10% еще на 250 млрд долл. импорта из Китая, последовала ответная реакция в виде установления 5-10%-ных пошлин в общей сложности на 60 млрд долл. импорта из США. В результате, пошлинами теперь облагаются 70% американских товаров, а средний уровень применяемых пошлин повысился с 8% до 20%. В частности, повышение пошлин затронуло почти 100% всего импорта сельскохозяйственных товаров из США. Это особенно важно, учитывая, что Китай является вторым после Канады важнейшим рынком сбыта для американской сельхозпродукции.
Указанные действия китайской стороны не остались без ответа. В преддверии нового раунда торговых консультаций администрация Трампа внезапно объявила об окончании 90-дневного “торгового перемирия”. С 10 мая в США вступило в силу отложенное ранее повышение с 10% до 25% пошлин на импорт китайских товаров на сумму 200 млрд долл. Помимо этого, 25%-е тарифы были распространены на неохваченные пошлинами товары общей стоимостью свыше 300 млрд долл. Другими словами, с указанной даты дополнительные пошлины распространяются практически на весь американский импорт из Китая.
Новая тарифная инициатива Трампа была воспринята китайской стороной как попытка американцев оказать давление или даже выйти из торговых переговоров. В то же время американская сторона настаивает, что ее целью остается подписание не “меморандума о взаимопонимании”, а полноценного торгового соглашения. По данным СМИ, в ходе консультаций американская сторона заявляла о необходимости сокращения дефицита взаимной торговли на 200 млрд долл. к 2020 г. за счет увеличения закупок Китаем в США сельхозпродукции, энергоносителей, полупроводниковых приборов и других товаров. Со своей стороны, США соглашались на отмену лишь 10% от общего объема введенных в 2018 г. американских пошлин на импорт товаров из КНР. Оставшиеся пошлины предлагалось отменить поэтапно, хотя ранее Трамп утверждал, что он может продлить срок их действия “на продолжительный период времени”.
Китай, по мнению американцев, должен также пересмотреть свою промышленную политику, усилить защиту ИС и профилактику киберпреступлений, отказаться от субсидий, заимствования технологий и манипулирования валютным курсом, согласиться на использование Visa и Master Card. В противном случае американская сторона готова действовать, исходя из принципа “если не можете справиться, присоединяйтесь”. Обсуждалась, в частности, идея противопоставить успехам Китая в сфере инноваций разработку собственной американской промышленной политики, базирующейся на китайском опыте в этой сфере. Трамп предлагал также Китаю “простой”, с его точки зрения, способ избежать введения новых американских пошлин – переместить производственные мощности в США.
Вынуждая Китай открывать рынки, американцы намереваются при этом ограничить возможности своего партнера в части применения ответных мер. Предлагаемый американской стороной вариант договора с Китаем предусматривает создание механизма контроля выполнения условий соглашения лишь китайской стороной. При этом американцы хотят зарезервировать за собой право в любой момент восстановить уже отмененные пошлины. Как пояснял торговый представитель Лайтхайзер, в случае, если у американской стороны “появятся вопросы”, США “имеют право действовать в одностороннем порядке”. Китай со своей стороны настаивает на “уважении” американцами его суверенитета, полной отмене введенных администрацией Трампа пошлин и сокращении необоснованных претензий в отношении увеличения закупок американских товаров.
Торговая политика администрации Трампа безусловно имеет выраженную антикитайскую направленность, однако применяемая американской стороной стратегия перманентного давления на торговых партнеров не делает особых различий между конкурентами США и их союзниками. Так, американцы активно лоббируют в ВТО вопрос о законности субсидирования компании Airbus, угрожая в противном случае ввести новые пошлины на продовольственные товары европейского происхождения, совокупный импорт которых в США составляет 11 млрд долл. в год.
Некоторые торговые партнеры США, чтобы не терять американский рынок, соглашаются на односторонние или неэквивалентные уступки в вопросах санкционного режима, а также в части государственных субсидий, санитарных и ветеринарных стандартов, включая те из них, которые напрямую связаны с продовольственной безопасностью. Так, Греция, Италия, Тайвань, Южная Корея и Япония под угрозой санкций были вынуждены принять американскую политику “нулевого импорта” и резко сократить закупки иранской нефти. Евросоюз принял на себя обязательства увеличить закупки американских ГМО-содержащих соя-бобов, прикрываясь целесообразностью их использования в производстве биотоплива. Так что в результате потерпевшей стороной оказался другой традиционный поставщик соя-бобов – Бразилия. В ходе пересмотра соглашения о зоне свободной торговле с Южной Кореей американская сторона добилась включения в него оговорки об увеличении поставок продукции американского автопрома в обход действующих в этой стране экологических норм.
В ходе торговых переговоров с Канадой, Мексикой и Китаем отрабатывалась модель “закладок” (poison pills), типовых оговорок, которые могут быть применены при подготовке других будущих двусторонних и плюлатеральных договоров. Так, по условиям “соглашения XXI века“ c Канадой и Мексикой (USMCA), не менее 40% совокупной стоимости продукции автопрома должно быть произведено на предприятиях, на которых средний уровень оплаты труда превышает 16 долл. в час (данное положение может стать проблемным для Мексики). Отдельно установлено также, что не менее 70% стали и алюминия, используемых при производстве автомобилей, должны быть североамериканскими. США также настаивали на включении в соглашение оговорки о праве выйти из него, если Канада или Мексика начнут торговые переговоры со страной с нерыночной экономикой (подразумевается Китай).
Стимулирующий эффект USMCA, рекламируемого как главное достижение Трампа, проявляется в основном в автомобильной отрасли. Американской стороне удалось продавить увеличение “североамериканского содержания” в автомобилях, производимых в странах-участницах, с 62.5% до 75%. Аналитики подсчитали, что инвестиции в автомобильную отрасль США возрастут на 34-60 млрд долл. и при этом будет создано от 76 до 176 тыс. новых рабочих мест, но не в сборочных цехах, а в производстве частей и узлов для транспортных средств. Однако обещания Трампа обеспечить “новое будущее американского лидерства” в автомобилестроении реализуются далеко не в полном объеме. GM, Fiat Chrysler и Toyota действительно объявили о вложении средств в автокомплекс США. Однако Harley-Davidson, например, подсчитала, что тарифные войны обходятся ей в 120 млн долл. ежегодно и в связи с этим заявила о своем намерении переместить часть производственных мощностей в Таиланд. BMW была вынуждена из-за роста затрат на комплектующие поднять цены на производимые в США автомобили. А Volkswagen подтвердила, что воздержится от реализации проекта строительства завода электромобилей в США именно в связи с неопределенностью торговой политики Трампа. Преимущества USMCA в сравнении с НАФТА для большинства других отраслей экономики в целом оценивается как несущественные. Так что уже по этой причине шансы одобрения соглашения настроенным против Трампа конгрессом оцениваются как невысокие, во всяком случае, до президентских выборов.
Перспективы подписания трех других новых – “величайших в истории” соглашений с Евросоюзом, Великобританией и Японией выглядят неопределенными. США заинтересованы, прежде всего, в сокращении своего дефицита в торговле автомобилями и частями, и расширении экспорта сельскохозпродукции, вооружений, фармацевтики, медицинской техники и услуг. Однако ЕС и Япония выступают за сбалансированный подход в вопросе торговли автомобилями. К тому же Евросоюз намерен отстаивать сложившийся высокий уровень защиты своего сельского хозяйства. Дальнейшее развитие отношений с Европой будут во многом зависеть от того, на каких условиях Британия покинет ЕС и какие из экономических выгод от членства в блоке она сохранит.
В плане выполнения глобальных задач торговой политики эффективность стратегии перманентного давления на партнеров не очевидна. Учитывая тот факт, что в американской экономике 11 млн рабочих мест связаны с экспортом товаров и услуг, дальнейшее усиление напряженности вряд ли в интересах США. По информации Competitive Enterprise Institute, потери этой страны от повышения тарифов оцениваются в 1.8% ВВП. По оценке главы МВФ Лагард, торговые войны обойдутся США в 0,6% ВВП, а Китаю – в 1,5%.
Трамп называет торговый дефицит США “спровоцированным политиками бедствием” и доказательством того, что остальные страны проводят дискриминационную политику в отношении американских компаний. Однако попытки его администрации заставить другие страны в одностороннем порядке закупать больше американских товаров не всегда приводят к успеху. Против Трампа работают также высокая конъюнктура в США и инициированная его администрацией налоговая реформа, стимулирующие спрос на импортные товары. Так что за два последних года дефицит товарной торговли США не только не сократился, но даже увеличился почти на 144 млрд долл. и достиг 881 млрд долл. в 2018 г. При этом импорт продукции обрабатывающей промышленности расширялся опережающими темпами в сравнении с ее экспортом.
Вместе с тем, нельзя не отметить, что тарифная политика и даже санкции становятся важным инструментом для пополнения федерального бюджета. Так, за счет поступления пошлин доходы США возросли в истекшем году на 14.4 млрд долл. В текущем году федеральный бюджет может получить еще более 100 млрд долл. Всего за четыре месяца текущего года минфин США объявил о наложении штрафов за нарушения санкционного режима в размере 1.3 млрд долл. [предыдущий годовой (!) рекорд – 1.2 млрд долл. был установлен в 2014 г.].
От повышения пошлин действительно выиграли некоторые американские компании. В частности, после введения тарифов United States Steel Corp. заявила о своем намерении инвестировать в металлургический комплекс в Пенсильвании 1 млрд долл. В то же время утверждение Трампа, что пошлины никак не отражаются на издержках производства в США и целиком и полностью ложатся на Китай, не соответствует действительности. От повышения пошлин пострадали многие американские предприятия и потребители. Американские фермеры отмечают резкое сокращение поставок соя-бобов и других товаров в Китай. Поставки американского СПГ в Китай также сократились в 2018 г. под влиянием ответных торговых мер со стороны страны-импортера. Попытки навязать сжиженный газ Евросоюзу не увенчались успехом, в том числе по той причине, что американский СПГ обходится европейским странам дороже, чем газ конкурентов. США остаются маржинальным поставщиком этого товара. Их доля в мировом экспорте СПГ составляет 4.5% против 28% у Катара и 20% – Австралии.
Обоснованные опасения в отношении будущего политики ультиматумов и угроз, по-видимому, разделяет конгресс США, который положил под сукно законопроект о наделении Трампа особыми полномочиями в вопросах тарифной политики. По мнению части экспертного сообщества, тарифные демарши Трампа это не более чем продуманный переговорный маневр. В обстановке взаимного недоверия партнеров шансы спасти проблемное торговое соглашение остаются, но сокращаются. Для США острота проблема состоит еще и в том, что развитие событий доказывает, что процесс либерализации международной торговли может продолжаться и без их активного участия. Об этом в числе прочего свидетельствуют подписание Всеобъемлющего и прогрессивного соглашения о Транстихоокеанском партнерстве (ТПП-11) и Соглашения об экономическом партнерстве между ЕС и Японией.