Материал из номера

       Декабрь 2016

       Скачать номер

       в PDF формате

       "Я любил его и люблю. Как иначе относиться к человеку, который нянчил тебя на руках, открывал глаза на мир. Который учил тебя, переживал за тебя. Которому я обязан жизнью — и не только потому, что на четверть состою из его генов. Когда в Крыму в трехлетнем возрасте я сорвался с мостков в море, он нырнул и достал меня с глубины, откачал... О таком деде можно только мечтать... Когда я достиг сознательного возраста, я не всегда с дедом соглашался. Но многие вещи и события наши взгляды не совпадали".

       Так начинает новое, на сей раз двухтомное, произведение о Вячеславе Молотове его внук Вячеслав Никонов. И хотя бы поэтому такая книга и не может быть беспристрастной. Но этим она в данном случае и хороша. А также тем, что сочетает в себе жанр мемуаров и профессионального исторического исследования. И личного наследия человека, делавшего историю, и целой исторической эпохи. Собственно, Вячеслав Молотов во многом и сам был эпохой.

       Книга ставит вопросы, обращает внимание на парадоксы революционной и советской истории. Она заставляет размышлять и интересна именно этим. Например, парадокс молодости Молотова, о котором говорили выступавшие на презентации книги в московском Манеже (она была приурочена к годовщине смерти Молотова, которая случилась тридцать лет назад, 8 ноября 1986 года. — Прим. авт.), состоит в том, что он, как и многие из революционеров, был происхождением из достаточно состоятельной и благополучной семьи. И вот — пошел в революционеры, чтобы сломать тот уклад, который его породил, но который он считал несправедливым. Другой парадокс, на который обращали внимание выступающие, состоял в том, как гигантский порыв революционного преобразования действительно кардинально менял страну, но в то же время обернулся разрушительными последствиями — в частности, острейшей внутрипартийной борьбой.

       Фото: Александр Бурый Глава комитета Госдумы по образованию и науке, председатель правления фонда "Русский мир" Вячеслав Никонов представил публике свой двухтомник "Молотов. Наше дело правое"

       Автор книги при этом, как отмечалось выступающими, спорит с теми, кто считает, что это было проявлением борьбы за власть между беспринципными властолюбцами, которые цинично использовали споры вокруг тех или иных положений марксистской теории, чтобы пробиться к власти. Нет, Вячеслав Никонов настаивает, что это было совершенно не так. Эти люди искренне верили в то, что если их лозунги, те, которые они отстаивали, в том числе ценой собственной жизни, не победят, то будущее революции, будущее страны и всего мира, который они страстно хотели преобразовать, будет под угрозой. И это делало их борьбу еще острее и непримиримее.

       Третий парадокс, о котором говорилось, был связан с периодом Великой Отечественной войны. Усилиями в том числе и Молотова был создан, возможно, самый совершенный в истории России управленческий аппарат. После первых поражений он смог восстановиться, чтобы далее уже работать без сбоев. И все это произошло после массовых "чисток", сильно проредивших правящую элиту страны, выбив из нее людей, которые были вполне компетентны в своих областях и пострадали часто невинно. И которые казались незаменимыми. Но еще Сталин говорил, что незаменимых у нас нет.

       А последний парадокс связан с завершающим этапом биографии Молотова. Особенно после его отставки, когда он, бывший фактически вторым лицом в государстве при Сталине, был лишен какой-либо власти, прожив длинный остаток жизни в опале. И тем не менее, понимая, что он не только уже ничего не улучшит в своем положении, но и не сможет повлиять на принимаемые уже без него решения, все продолжал писать записки в ЦК КПСС, выступать с внутрипартийными политическими заявлениями. Не из прагматики. А потому что не мог иначе. Он действительно был несгибаемый коммунист.

       Говоря о написанной им книге, автор Вячеслав Никонов вспомнил о том, что написал о Молотове Черчилль в своих мемуарах: мол, если бы у него была такая жизнь, то лучше бы ему не родиться. И это еще до того, как арестовали жену Молотова Полину Жемчужину. Но он сумел пережить и это, оставшись верным своим взглядам.

       Фото: Александр Бурый На презентации состоялось обсуждение книги

       Вспоминает Вячеслав Никонов: "Так уж получилось, мы жили в ныне Романовом переулке. На нас протекал Рокоссовский, мы протекали на Конева, в соседнем подъезде был Жуков, гуляли во дворе Ворошилов, Буденный. Конечно, я встречался с ними, разговаривал, но такого твердого в своих убеждениях человека, как Молотов, конечно, не было. Он был гораздо жестче и именно твердокаменнее как коммунист, чем все они. Когда его спрашивали, в каких тюрьмах он сидел, он говорил: "Во всех основных тюрьмах Российской империи". Это действительно так, его арестовывали шесть раз. Он бежал из сибирской ссылки. Когда была Февральская революция, он был одним из трех членов Русского бюро ЦК, которые, собственно, и обозначили присутствие большевиков тогда в Совете. Собственно, Керенский ввел его лично в историю, в тот зал, где тогда заседал Петроградский совет. Сталин жил в его квартире уже в 17-м году. Затем он был членом Военно-революционного комитета, который брал власть в октябре 1917 года. Когда правительство Ленина спешно эвакуировалось в Москву, он оставался в Санкт-Петербурге и возглавлял экономику, Совнархоз Северо-Западного региона, который включал в себя Петроград и окрестности и Эстонию. Сам он при этом был недоучившимся студентом экономического факультета Политехнического института в Санкт-Петербурге имени Петра Первого.

       Затем он был направлен Лениным восстанавливать советскую власть по Волге, затем задержался в качестве председателя исполкома в Нижнем Новгороде. Затем путь его лежал через первое секретарство в Донбассе, затем — 20-й год — Украина. И 21-й год — он уже секретарь ЦК. А затем — второй секретарь ЦК, поскольку появился генеральный секретарь, и он стал вторым. И в этой должности находился достаточно долго. Член Политбюро уже с 1926 года, председатель правительства в 40 лет, и затем еще к этому — нарком иностранных дел в самый тяжелый период нашей истории — в период Великой Отечественной войны. Ну, конечно, этот период был очень тяжелым, трагичным. Были очевидные достижения. За десять лет премьерства Молотова валовой внутренний продукт Советского Союза вырос на 850 процентов. Вырос в восемь с половиной раз".

       Ну а отношение к репрессиям? Нельзя же уйти от этого вопроса. Автор книги так отвечает на него: "Он не снимал с себя ответственности за эти репрессии, объясняя их необходимостью подготовиться к войне, и без чего было бы хуже. Как он говорил, "Власов показался бы игрушкой, если бы мы не провели эти репрессии". Хотя, естественно, он сознавал, что было допущено огромное количество ошибок, и он не был инициатором этой политики".

       Фото: Александр Бурый Автограф-сессия

       А знаменитый пакт Молотова — Риббентропа, о котором спорят до сих пор и все никак не доспорят? Да так "не доспорят", что его трактовка по сию пору является одной из актуальных частей текущей политической дискуссии в ряде стран Восточной Европы, да и в Европарламенте.

       Автор книги и тут дает свой ответ: "Был пакт, за который он, собственно, тоже никогда не извинялся, хотя всегда хранил партийную тайну о наличии секретного протокола. Хотя мы тоже знаем, что ничего секретного в этом протоколе не было, поскольку уже через месяц карта с разграничением сфер интересов была опубликована в газете "Правда"... Он считал это тогда действительно важнейшим достижением советской дипломатии, позволившей выиграть время и удвоить оборонные возможности за эти два года. А если учесть, что за десять лет премьерства Молотова оборонный потенциал вырос в семьдесят раз, то это удвоение тоже было далеко не лишним".

       Никонов разделяет мнение многих историков, считающих, что Молотов, переживший волны репрессий в 1936, 1937 годах и уже после 1948 года, когда была арестована его супруга, неизбежно пал бы жертвой новой волны, не умри Сталин в 1953 году.

       Кстати, Вячеслав Никонов дает весьма интересную и отлично аргументированную с исторической точки зрения (с точки зрения профессионального историка) трактовку схватки Молотова с Хрущевым, которая закончилась его опалой. "На самом деле вся разрядка, которая произошла с 1953 года и дальше, это было все-таки творение не Хрущева, а наоборот, — это было творение Молотова. Хрущев, скорее, занимал более жесткую позицию. За исключением, собственно, одного вопроса — вопроса о Югославии, которая и была разыграна против Молотова, для того чтобы убрать его из руководства. А далее Хрущев уже целенаправленно избавлялся от него, считая по-прежнему настолько серьезной политической фигурой, что ему были посвящены не только XXI, но и на треть XXII съезд партии. Хотя, казалось бы, зачем посвящать треть съезда разоблачению человека, который на тот момент занимал пост представителя Советского Союза в Международном агентстве по атомной энергетике в Вене".

       В свое время ходили слухи, что Молотов написал некие секретные мемуары, но они так и не были опубликованы. Отчасти этот пробел и восполнил Вячеслав Никонов. Стремясь, по собственному признанию, "выразить благодарность деду за то, что я появился на свет" и рассказать о нем своим детям, он написал книгу, которая отчасти может считаться мемуарами самого Молотова. Просто их нам поведал его внук, смотрящий на мир уже другими глазами.

       Послать

       ссылку письмом

       Распечатать

       страницу